4891
Шрифт:
— Ну, что, дружище Кент, сдается, психопат Шпиль — как раз тот, кого мы заждались, чтобы радикально поправить наши дела? — первым нарушил молчание Франклин Деланно-Резвый. Вопреки параличу, сковавшему нижнюю половину его могучего мускулистого тела много лет назад, Резвый славился неправдоподобной креативностью, неожиданно появляясь в своем инвалидном кресле даже там, где его не ждали и куда его точно никто не звал. Но он и не спрашивал позволения. Мало кто знал о том, что своей неслыханной мобильностью управдом обязан электрическому моторчику Перла Харбора, искрометного изобретателя-новатора с экзотического гавайского этажа, славящегося разбитым там восхитительным дендропарком.
— Не факт, дружище Френки, не факт, — пробормотал управдом наглосаксов Уинстон Шершень, потирая мясистую, чисто бульдожью
— Он! Двух мнений быть не может! — напирал Деланно-Резвый, как всегда, пускаясь с места в карьер, хотя и был прикован к инвалидной коляске.
— Попридержи коней, дружище Френки, — обронил куда более осторожный Кент.
— Что ты вечно препираешься по пустякам?! — вспылил Деланно-Резвый. — Говорю тебе: Шпиль — наш клиент. Абсолютно неадекватный жилец, как мне доложила разведка. Чуть что не так, срывается на крик и шпилит того, кто ему первым попадется на глаза…
— Ну, допустим, — протянул сэр Уинстон. — Но это еще ничего не доказывает…
— Еще как доказывает, — не сдавался Деланно-Резвый. — Знаешь, что обнаружили мои агенты из Федерального Бюро Находок у этого ненормального под подушкой, когда скрытно проникли в его квартирку в его отсутствие?
— Журнал Плейбой? — с кислой миной осведомился Кент. — Комиксы «Bathman from bathroom»?
— Книжку «Моя борьба» писателя Норбекова, которую считает своей. Шпиль ее несколько раз переписал, причем, азбукой Бройля, представь себе! Каждую букву ногтями выдавил, прикинь, как этого упоротого шпилило?!
— Впечатляет, — впервые согласился сэр Уинстон. — «Моя борьба» — это что-то вроде иллюстрированного учебника по сумо в подарочном издании для латентных геев?
— Вот именно, — очки на носу управдома мазерфакелов полыхнули адским пламенем. — А знаешь, что этот неадекват Шпиль хранил между страницами своей книжки?
— Золото с бриллиантами? — не скрывая издевки, бросил Кент. — Нет, погоди-ка. Стринги Евы Браун?
— План наступления на Пентхаус, разработанный фон Кителем и фон Йодом. Оба, между прочим, самые агрессивные у швабров фельд-военруки… — голос Деланно-Резвого наконец-то дрогнул от обиды. Управдом наглосаксов тяжело вздохнул.
— Это все, что ты мне хочешь сказать?! — напустился на него Деланно-Резвый. — Чего молчишь, Кентяра? Язык, проглотил, mother fucked?!
— Сглазить боюсь, — буркнул Кент с большой неохотой.
— Тут ты прав, — откликнулся Резвый, лихорадочно перебирая хромированные обода колес своей инвалидной коляски престижной марки Cadillac. — Сглазишь, и нам хана. Если не сумеем вывести Пентхаус из стагнации, потомки ни за что не простят…
— Из стагнации?! — Кента аж передернуло. — Да ты оптимист, мой друг! — В последние несколько минут управдом наглосаксов безуспешно пытался раскурить толстую гаванскую сигару, которую привык мусолить во рту. Но порывистый ветер, налетавший со стороны Пентхауса, раз за разом гасил спички, пока Кент, в ярости, не швырнул коробок куда подальше в бассейн. Атлантик волновался, то тут, то там перекатывались пенные гребешки, серферы из секьюрити мастерски скользили с одного на другой.
— Ты б не мусорил понапрасну, — неодобрительно покачал головой Резвый и вцепился в поручни, водный велосипед болтало на волнах все сильнее.
— Нашел, о чем беспокоиться, эколог хренов! — отмахнулся Кент, демонстративно бросив надкушенную сигару вслед за коробком. — Ты погляди, что творится кругом! — Напускная меланхоличная мина слетела с толстой физиономии борова, обнажив чисто волчий оскал. Вскинув массивные пухлые руки, Кент очертил ими хмурый горизонт. — Скоро грянет буря, вот что я тебе скажу! И все — из-за тебя!
— Из-за меня?! — воскликнул Деланно-Резвый, хватаясь за сердце.
— Из-за тебя и твоих мудацких воздухогенераторов,
— Ну, знаешь ли, это уже поклеп! — вспыхнул до ушей Деланно-Резвый. — Мы ничего такого вам не навязывали!
— Ах, не навязывали?! — едва не задохнулся от праведного возмущения герцог Кент. Говоря по справедливости, его можно было понять, ибо, упорно отнекиваясь, управдом мазерфакелов бесстыдно юлил. Ведь именно благодаря своим хваленым Воздухогенераторам мазерфакелам удалось заставить наглосаксов потесниться, когда они, практически безропотно, освободили часть Пентхауса, включая священные помещения, непосредственно примыкавшие к вентиляционным люкам, откуда извне струился упоительно свежий воздух. Отчего это вдруг наглосаксы, столь упорно оборонявшие свою вотчину от поползновений Бисквита, и не уступившие ни пяди кровных ярдов швабрам, проявили такую неслыханную покладистость, наверняка удивитесь вы? Ну, для начала, как-никак мазерфакелы приходились наглосаксам дальними родственниками, а свое говно, как известно, не пахнет. Кроме того, мазерфакелы оказались гораздо наглее самих наглосаксов, их нахальство вообще не знало границ, оказав на последних обескураживающий эффект. Мазерфакелы молча приперли статую своей обожаемой Гуантанамамы, поставив ее у дверей в Пентхауса, а наглосаксов перед фактом: проживаем дружно или как? Наконец, и это важнее всего, на руках мазерфакелов имелся козырный туз, крыть который наглосаксам было нечем. Практически доведенный до ума опытный образец промышленного воздухогенератора, способного производить дыхсмесь буквально из испражнений, при запертых люках, в герметически закупоренных отсеках. В любых природных условиях, короче говоря, включая самые экстремальные. Против этого феноменального ноу-хау паршивенькие дутьевые вентиляторы наглосаксов, обеспечивавшие им абсолютную гегемонию над Домом на протяжении стольких лет, были не белее, чем бескозырными шестерками.
Условия, поставленные мазерфакелами наглосаксами, были жесткими как ультиматум. Хозяева чудесного изобретения честно дали понять, что, в принципе, не претендуют на Пентхаус, поскольку, лишившись вентиляционных люков, он не будет стоить ломанного глотка. А они, запустив свои воздухогенераторы на полную мощность, играючи превратят любую точку Дома в Уолл-флит, и, соответственно, новый Пентхаус. Логика была убийственной, наглосаксам не оставалось ничего иного, как убиться о ближайшую стену. Или согласиться, утешая себя тем, что мазерфакелы, по сути, правы. Ведь именно их ноу-хау, как ни обидно это звучит, обеспечит всему Дому автономность, о чем еще недавно никто даже мечтать не смел. Иными словами, жильцы смогут наглухо задраить вентиляционные люки, перейдя на дыхание искусственным воздухом, и наплевать, что делается наверху.
— Давайте подсчитаем, сколько высвободится производительных сил, когда отпадет надобность лихорадочно гнаться за ускользающей все выше пригодной для дыхания атмосферой, — говорили мазерфакелы. Наглосаксам и тут было нечем крыть. Они и не стали кочевряжиться. Тем паче, что мазерфакелы их не дожимали, гарантировав фривольное существование на равных правах. — Вместе будем всем Домом заправлять, — обещали они. Что оставалось наглосаксам?
Конечно, в итоге, все вышло не так гладко, как стелили мазерфакелы. Наловчившись мешать искусственный воздух в неимоверных количествах, новые хозяева Пентхауса постепенно откупили у прежних владельцев большинство помещений, переоборудовав по собственному усмотрению. Очень много места заняли построенные ими хранилища сжатой дыхсмеси, ее со временем, просто некуда стало девать. Часть излишков закачивалась ими в толстостенные цистерны Межэтажного Воздушного Фонда, часть составила Федеральный Резервуар. Кое-что мазерфакелы были вынуждены сжигать втихаря. Не помогало. На манометры и другие контрольно-измерительные приборы, которыми были оборудованы громадные, переполненные до краев резервуары, скоро стало страшно смотреть. Приборы зашкаливало. То и дело завывали сирены аварийной сигнализации. Срабатывали предохранительные клапаны, система сама сбрасывала давление, спасаясь от взрыва. Мощные струи обогащенной кислородом искусственной дыхсмеси с трубным воем вырывались на свободу и потом гуляли по бассейну Атлантик, провоцируя вихри и волны, породу выраставшие в цунами.