4891
Шрифт:
***
— О какой такой стагнации ты распинаешься, интересно знать?! — чтобы быть услышанным коллегой, сэру Уинстону поневоле пришлось перейти на крик. Ветер все крепчал, волнение обещало обернуться настоящим штормом. — Это, по-твоему, стагнация, да?! — герцог Кент снова огляделся вокруг выпученными глазами. — Да это же полная жопа! У меня под Вестминистерством скопилось столько сжиженной дыхсмеси, что согнуло стрелки компрессометров! Прокладки травят, ты что, не слышишь их воя?! Оглох?! Еще чутка, и рванет! От Дома камня на камне не останется! А тебя, если выжить угораздит, жильцы прямо на твоем хваленом Новом курсе распнут. Или линчуют, но я бы,
— Мы потихоньку сокращаем производство искусственного кислорода, — попытался успокоить партнера Деланно-Резвый. — Из двенадцати новеньких воздухогенераторов Межэтажного Воздушного Фонда на сегодняшний день работают только три, остальные остановили под предлогом планового ремонта. Скоро давление спадет…
Естественно, это были жаркие отговорки…
— Нихрена оно не спадет! — вскричал Кент, в отчаянии заламывая пухлые руки. — Такое ощущение, ваша дыхсмесь научилась размножаться сама!
— Нана-технологии?! — ахнул управдом мазерфакелов. — Но мы же их еще не изобрели…
— Спекуляции, — откликнулся сэр Уинстон. — Их-то вы успели изобрести, не так ли?! Вы намешали столько воздуха, что нам его больше некуда девать! Торговцы дыхсмесью из Сити в панике! Ее Величество тоже в шоке. Третий день, как заперлась у себя в Букинистском кабинете, и с тех пор не пьет, не ест, только твердит через дверь про какую-то fucking Lady Di…
— Что за fucking Lady Di? — склонил голову на бок Деланно-Резвый.
— В том-то и соль, что не знает никто! — вскричал Кент. — Проститутка, видать, какая-то, которую Джек-Потрошитель не дорезал! Впрочем, что там королева-мать?! Индекс Доу-Джонса упал ниже плинтуса, и у моих помощников никак не получается выковырять его оттуда!
— Да ты что?!! — Резвый сильно побледнел.
— Короче, если в ближайшее время в Доме никто ничего не подожжет, нам — хана!
Они пустили водный велосипед по кругу.
— Значит, тем паче, я прав. Шпиль — наша единственная надежда, — изрек Деланно-Резвый с чувством.
— А если подкачает? — понизив голос, справился герцог Кент.
— Надо сделать все, чтобы не подкачал, — резюмировал управдом мазерфакелов.
— Что, все? — спросил Уинстон Шершень и сглотнул.
— Доверься мне, — на этот раз, голос Деланно-Резвого прозвучал пугающе глухо.
***
По странному стечению обстоятельств, тем же вечером у швабров грянул гром. То есть, сказать по правде, никто в Доме не знает наверняка, как именно он гремит высоко над крышей из-за толстых перекрытий и звуконепроницаемых стен. Просто у нас так принято выражаться, чтобы обозначить какие-то судьбоносное событие. В данном случае — исторический момент, когда Шпиль Грубый наконец-то сорвался с поводка. Это случилось в его любимом гаштете Бюргербройкеллер, куда он выбрался скоротать вечерок.
Вначале ничто не предвещало беды. Шпиль сидел в углу, без аппетита жевал вегетарианский салат и, вообще, держался тихо, как мышь. Штопанная-перештопанная коричневая рубашка, единственная приличная вещь, что у него была, хотя все равно сидела на нем мешковато, лишь подчеркивала это отталкивающее сходство. У Шпиля раскалывалась голова. Он забыл дома аспирин, и стеснялся попросить таблетку у бармена.
В зале, к слову, было немноголюдно. Фон Китель с фон Йодом отсыпались после бессонной ночки. Верный обер-швабр-фюрер Хайнрих куда-то вышел. Небольшая группа штурмовиков за столом в углу перебрасывалась в кости, по слухам, вырезанные из черепов обетованских ребе. В углу негромко играл музыкальный автомат. Кто-то, наверняка, чтобы порадовать Шпиля, поставил
— Meinem Gott, откуда здесь взялись эти проклятые крикливые унтерменш?! — просипел Грубый, зажимая уши. Это ничего не дало. Заказав выпивку, пшики двинулись к музыкальному автомату, на ходу оскорбляя гениального Вагнера.
— Что за хлам, матка бозка! — восклицали они, минуя скрючившегося на стуле Шпиля. — Какой дурноватый на всю голову гот включил эту похабщину?
Никто толком не успел опомниться, как на весь гаштет грянул ненавистный Шпилю гимн «God, save the Queen» в исполнении одноименного квартета спидозных геев.
— God save our gracious Queen! — зашлись в электрическом хрипе динамики, включенные пшиками на полную мощность. — Long live our noble Queen!
— Еще польска не сгинела! — дружно подхватили пшики.
Шпиль уже был на ногах. Ему понадобилось всего пару секунд, чтобы пересечь зал по диагонали. Выдернув дымящуюся сигарету «Кент» изо рта одного из пшиков, Грубый потушил ее о лоб его товарища. Во все стороны посыпались искры. Занялся ковролин, сразу в нескольких местах. Раненный пшик упал на пол и задергал ногами.
— Шпиль их, гадов! — прорычал Шпиль не своим голосом.
— Хайль Шпиль!!! — хором взревели штурмовики, хватаясь за тяжелые дубовые табуретки. Минута, и от самонадеянных пшиков остались одни шнурки. Сквернословя и разбрасывая повсюду горящие спички, разгоряченные шнапсом штурмовики побежали к бассейну Атлантик. Шпиль, страшно смеясь и улюлюкая, несся впереди своего отряда. Жильцы других квартир, лягушатники, бени и люксусы, тюльпаны и нарциссы, высунувшие было любопытствующие головы в коридор, в ужасе захлопнули двери и опустили засовы. Шпиль не обращал на этих жалких мокриц ни малейшего внимания. Его интересовал только Пентхаус. Позади, отстав от командира на пол армейского корпуса, трусили рысцой фон Китель с фон Йодом, на бегу умоляя Грубого свериться с планом компании, составленным ими накануне. Но, Шпиль не слышал их.
Дальше случилось то, что уже произошло некогда с Бисквитом. Дорогу штурмовикам преградил широченный бассейн. Забаррикадировавшиеся на противоположном берегу наглосаксы встретили штурмовиков шквальным огнем из своих усовершенствованных дальнобойных рогаток, свободно простреливавших всю акваторию. Но то было еще не все. Самые разгоряченные из штурмовиков, не раздеваясь, бросились в воду, в надежде преодолеть бассейн вплавь. Другие спустили на воду двери, бесцеремонно снятые с петель в квартирах лягушатников, чтобы использовать их как плоты. На беду штурмовиков, в Пентхаусе предвидели этот ход. Когда дебоширы очутились в воде, на противоположном берегу заработал генератор волн, скрытно доставленный наглосаксами с этажа хургадян из одного фешенебельного семизвездочного отеля. Поверхность бассейна тотчас вспенилась, смертоносные буруны подхватили и завращали плоты. Десантники посыпались в воду. Как только это произошло, Уинстон Шершень и Франклин Деланно-Резвый, переглянувшись, синхронно потянулись к массивному рубильнику и опустили его, подав в бассейн электрический ток. Проскочила молния, во всем Западном крыле погас свет. Вслед за ним погрузился в кромешный мрак Подал. Лампы продолжали гореть только в Красноблоке, поскольку его амбициозный управдом, Отец и Учитель стройбанов, заранее обзавелся автономной дизельной подстанцией. Но и там свет тревожно заморгал, в сети катастрофически упало напряжение.