50 музыкальных шедевров. Популярная история классической музыки
Шрифт:
Ситуация, в которой звучит этот хор, такова.
Половецкий хан Кончак, разбивший войско Игоря и взявший его в плен, мечтает сделать русского князя своим военным союзником. В ход идут все аргументы, и наконец, Кончак устраивает в честь Игоря роскошный праздник с песнями и плясками, демонстрируя отвагу и ловкость своих воинов, резвость своих скакунов и красоту своих пленниц-наложниц. Их прелести он подробно описал в арии, обращенной к князю Игорю.
«Хочешь ты пленницу с моря дальнего, чагу Невольницу из-за Каспия? Если хочешь скажи, только слово мне Я тебе подарю. У меня есть красавицы чудные, Косы, как змеи на плечи спускаются, Очи черные влагой подернуты Нежно и страстно глядят из-под темных бровей».Эти чаги-невольницы и начинают знаменитые «Половецкие пляски» хором «Улетай на крыльях ветра». Кстати, весь текст оперы (либретто), в том числе, и слова этого хора, Бородин написал сам.
«Улетай на крыльях ветра Ты в край родной, родная песня наша, Туда, где мы тебя свободно пели, Где было так привольно нам с тобою. Там, под знойным небом, негой воздух полон, Там под говор моря дремлют горы в облаках. Там так ярко солнце светит, Родные горы светом заливая, В долинах пышно розы расцветают, И соловьи поют в лесах зеленых; И сладкий виноград растет. Там тебе привольней, песня… Ты туда и улетай!»Половецкая музыка «Половецких плясок» — вещь, далекая от этнографической достоверности. Какие песни на самом деле пели половцы и как они плясали в далеком XII веке, Бородин, конечно, не знал. Правда, он интересовался этим вопросом у специалистов и изучал этнографические сборники, которые могли пролить свет на этот вопрос, но, судя по всему, ответа не нашел, и в итоге положился на свою фантазию и интуицию. «Половецкое» у Бородина получилось ярким, «диким» (так в партитуре определена мужская пляска) переходящим в экстаз всеобщего хора, славящего великого хана.
Но фоне этого неистового великолепия хор невольниц выглядит прекрасным лирическим оазисом. Это тоже экзотика, но в другом роде и с другим национальным колоритом. Неизвестно точно, о какой утраченной родине тоскуют девушки, но, судя по всему, Бородин имел в виду Азербайджан, поскольку не только в арии Кончака, но и в тексте самого хора (розы, море, виноград) есть намеки на теплую прикаспийскую страну, где живут темноокие и чернобровые красавицы с длинными косами.
Не обязательно знать, о чем поют невольницы. Красота их песни — чисто музыкальная категория. Это тот случай, когда музыка с первых же нот бальзамом ложится на слух. Мелодии такого рода, как эта — редкая удача для любого композитора. В ней есть и очень выразительный жест начального мотива (он звучит как устремленный куда-то вдаль взгляд), и красота узорной линии, и совершенно особое настроение: тонкая смесь восточной неги, покорности и надежды. Все это положено на пульсирующий ритмический фон, украшено тонкими звучаниями арфы и освещено постоянно меняющимися гармоническими красками.
Музыка такой красоты просто обречена на популярность. Но история создания оперы складывалась так, что уже сочиненный хор очень долгое время лежал в рукописи. Бородин занимался композицией от случая к случаю, поскольку все время поглощала его основная — научная, преподавательская и общественная деятельность: он был ученым-химиком, профессором Медико-хирургической академии, членом всевозможных научных организаций и обществ. Поэтому «Князь Игорь» стал композиторским «долгостроем» с неясными перспективами. Многие сцены из оперы были совершенно готовы, что-то оставалось в недописанном виде, а некоторые фрагменты, в том числе «Половецкие пляски» с хором невольниц, лежали в фортепианном варианте. На инструментовку у Бородина не хватало времени.
Наконец, зимой 1879 года Николай Андреевич Римский-Корсаков решил исполнить хоры из «Половецких плясок» в концерте Бесплатной музыкальной школы, и Бородин пообещал поторопиться с оркестровкой. Однако приближался день концерта, а партитуры еще не было. Необходимость заставила принять экстренные меры: Бородин, Римский-Корсаков и его ученик Анатолий Лядов разделили эту работу на троих и сделали ее вместе в режиме аврала за один вечер.
Партитура Половецких плясок создавалась по особой технологии. Текст представляет собой карандашную запись (макать перо в чернильницу было некогда), залитую для прочности и яркости желатиновым составом, который Бородин, как опытный химик, придумал в этот же вечер для такого случая. В кабинете Римского-Корсакова, где все это происходило, пришлось растянуть веревки, чтобы сушить на них готовые партитурные листы. Все это Римский-Корсаков описал в своих мемуарах.
Благодаря общим усилиям все было готово вовремя, и публика впервые услышала хор невольниц 27 февраля 1879 года в концерте Бесплатной музыкальной школы — за одиннадцать лет до того, как «Князь Игорь» был впервые поставлен на сцене.
За эти годы хор вместе с другими фрагментами не раз исполнялся в концертах в России и на Западе, стал популярным и попутно сделал отличную рекламу опере. В результате Бородин получил сразу два предложения от издателей продать право на нее, и получил за свой еще незаконченный труд внушительный гонорар, обязавшись закончить оперу в ближайшее время.
Но вскоре он внезапно умер. За реконструкцию оперы взялись Римский-Корсаков и Глазунов. Они досочинили недостающие на их взгляд номера, отредактировали авторский материал и по новому сценарию сложили целое. Издательство Беляева сразу же (в 1888 году) выпустило ноты — партитуру и фортепианное переложение, а несколько позже отдельно половецкие сцены, чтобы любители могли играть эту музыку дома. Так что, когда два года спустя «Князя Игоря», наконец, поставили на сцене Мариинского театра, многое, в том числе и хор невольниц, было для публики уже давно знакомым и любимым.
Немного позже, в начале XX века, началась европейская популярность этого хора. Это произошло благодаря «Русским сезонам» в Париже Сергея Дягилева. В 1909 году он поставил на сцене парижского театра «Шатле» второй (половецкий) акт оперы в декорациях Николая Рериха. Партию хана Кончака пел Федор Шаляпин, а заключительные пляски половцев в сопровождении хора были показаны в очень яркой хореографической версии Михаила Фокина. Все в целом произвело ошеломляющее впечатление на французскую публику. «Половецкие пляски» вошли в репертуар балетной труппы Сергея Дягилева (Les ballets russes) как отдельный мини-спектакль и впоследствии стали классикой балета.
С этого времени мелодия хора невольниц (уже без хора и с новыми текстами) обрела на Западе новую, отдельную от оперы траекторию популярности, уходящую в массовую культуру. За последние сто лет не было такого жанра популярной музыки, который бы не использовал прекрасную мелодию Бородина, включая джаз, рэп и хеви-метал.
В 40-е она превратилась в модный фокстрот («My Fantasy», оркестр Арти Шоу). В 50-е стала арией из популярнейшего (дважды экранизированного) бродвейского мюзикла «Kismet», которая позже превратилась в легендарную по популярности песню под названием «Stranger In Paradise». Этот песенный шлягер, перепетый многими звездами американской эстрады, стал классикой американской культуры, и в сознании массовой публики уже не имел никакого отношения ни к России, ни к невольницам, ни к опере, ни к ее автору Александру Порфирьевичу Бородину, тем более, что «Князь Игорь» ставился за пределами России довольно редко.