730 дней в сапогах
Шрифт:
Из расположения третьего взвода раздался сонный голос Бори.
– Дюдюсь, Дюдю-юсь… Под-ём!
Кровать Дюдюся как раз напротив Бориной, только на верхнем ярусе.
– Прыг, скок, – соскочил Дюдюсь.
– Смирь-но!
– Кхе-кхе.
– Дюдю-юсь … отбой!
– Шнырк! Шлёп!
И непродолжительная тишина.
– Дюдю-ю-усь… Дю-дю-усь … Дюдюсь, сука!
– Я, товарищ сержант.
– Под-ём!
– Прыг! Скок!
– Смирьно!
– Дюдю-усь?
– Я, товарищ сержант.
– Не орьи! От-бо-ой!
Лёха посмотрел на часы встроенные в стену напротив тумбочки. После отбоя Бори в первый раз, Дюдюсь поспал всего три минуты!
Спустя уже пять минут – Борю, похоже, сильно разморило – опять прозвучала команда.
– Дю-дю-усь… Дю-дю-усь… Дю-у…
– Я, товарищ сержант.
– Подё-о-ом! – Боря с трудом раскрывал рот.
– Товарищ сержант, будьте же человеком, я устал после наряда и очень хочу спать.
– Дю-дю-усь!
– Я, товарищ сержант.
– Польный форма, под-ём!
– Прыг! Скок! Шлёп-шлёп-шлёп!
– Дюдю-у-усь…
– Я, товарищ сержант.
– Оть-стави-ить…
Дюдюсь всё поднимался и отбивался. Иногда он вякал, за что одевался «польный форма».
Лёха сбился со счёту на шестом подъёме.
– Дю-дю-усь… Дю-у-у-… -аэм! Дю-дю-у-у… – наконец Борю сморило окончательно.
Через четверть часа, когда Стасик заклевал носом, в казарму заявился … Быдусь. Вслед за ним ввалился Волчок и неизвестный старший (туши свет!) сержант-бубтянин. Замыкал нестройное шествие Шершень. Он прижал палец к губам, запрещая дневальному команду: «Смирно!» Волчок сделал неясное движение рукой к дневальному. Вероятно, хотел влепить по шарам, но различил Лёху.
– Ты, земляк К-кири?
– Так точно! – по-уставному ответил Тальянкин – иначе на тумбочке нельзя!
– Тащи службу, землячок!
Быдусь придерживался иного мнения.
– Баян! – мотнул тяжёлой головой старшина.
– Я!
– Подавай сигнал! Понял, да?!
Лёха ничего не понял, на всякий случай кивнул.
– П-подавай сигнал, – настаивал Быдусь. – Сержант Коршунов! Стройся у тумбочки дневального! Давай, Баян, ори!
Лёха молча улыбался.
– Баян, ты русский или нерусский? А?! Ста-асик! И ты тут? А ну-ка, хором, команду! Или вы боитесь этого чмырька, Коршунова?
– Короче, товарищи курсанты, выполнять приказ! – подключился Шершень. – Коршунов, чмо! Строиться у тумбочки дневального!
Приказы не обсуждаются, приказы выполняются. Только после свершившегося факта, разрешается доложить рапортом вышестоящему командному составу о своём несогласии. Устав Лёха знал. Стасик с удовольствием был готов опустить сержанта.
– Коршунов-чмо! Строиться у тумбочки дневального!!! – грянуло троекратно.
Заспанный женоподобный субъект с мятой повязкой «ДЕЖУРНЫЙ ПО РОТЕ», предстал пред очи тёплой компании.
– Сержант Коршунов! – по праву старшего начал Шершень.
– Я!
– Курсы, курсы не спят, а сержант харю давит! – подключился Быдусь, подкрепляя слова действием. Два по роже, четыре по ливеру, парочка ленивых пинков по горизонтальному телу.
– Сержант Коршунов!
– Я, – провизжал сержант, закрывая ладонями голову.
– На тумбочку, рядом с Баяном! – приказал Шершень. – Смирно! Кстати, Баян, вольно!
Группа младших командиров двинулась вглубь расположения.
– Дюдюсь, кому стоим?
– Товарищ сержант приказал в полной форме…
– Какой сержант? – спросил бубтянин с погонами деда.
– Да Боря это, Боря! – сказал Шершень.
– Дюдюсь, отбой!
Дюдюсь не заставил себя ждать ни секунды.
– Свободный дневальный, ко мне! – приказал Быдусь.
– Я! – примчался Стасик.
– Ведро воды сюда!
– Воды нет.
– Рожай!
Пока переворачивалась на попа кровать с Вурдтом, Стасик сбегал в соседний подъезд и родил ведёрко ледяной воды.
– Лей на чурку! – приказал дед.
Стасик понял, на какую чурку, но не смел шелохнуться. Поучив от волчка по почкам, сразу уяснил задачу и аккуратной струйкой полил Борю.
– Чо за хуйна, а? – удивился Боря.
– Ща, узнаешь! – Волчок вырвал ведро у курса и разом выплеснул воду на голову Бори.
Боря понял, вскочил, оделся «польный форма». Кстати, гораздо быстрее Дюдюся.
– За мной! – скомандовал старший сержант.
Вурдт взял швабру, Боря – фонарик.
– К ночному вождению готовы! – доложили младшие сержанты.
– Под-ём, Абдулля!
– Подъём, Утюг!
– К ночному вождению, готовьсь!
– Не поняль.
– По ходу разберёшься!
Послышались стоны, мычания, шлепки. В глубине тёмного расположения мигал тусклый фонарик и раздавались короткие команды.
– Вправо!
– Влево!
– Трансмиссия!
– Стоп!
– Разворот!
– Орудие к бою!
– Полный ход!
Абдулла, ползая на корточках, тащил сидящего верхом старшего сержанта. Боря светил в глаза «броневой машине». Вурдт тюкал Утюга шваброй по калгану – в строгом соответствии с подаваемыми командами.
Утюг довёз старшего сержанта до середины ЦП и упал без движения, «разулся». Сознание к нему вернулось после ремонта на ходу – нескольких чувствительных пинков. Абдулла повёз бубтянина вглубь расположения, затем вновь на ЦП…
Стасик опять родил ведёрко «живой воды». Вновь упавший Утюг ни на тычки, ни на воду не реагировал. Тогда Быдусь в ярости ухватил его за ногу и протащил мордой по всему ЦП и бросил у кровати.
– Поди не сдохнет.
– Чурки живучие.
– Баян, ты ничего не видел, ничего не слышал! Стасик, кровь с ЦП убрать. У нас не боевое, а только учебное, хотя и ночное вождение!