9 дней падения
Шрифт:
— Наблюдаю «Орлан» и «Адмирал Головко», товарищ капитан. Никаких признаков «Варяга». Пепел серьезно затрудняет работу систем.
— Системы связи работают с перебоями, — добавил Николин. — Но «Орлан» достаточно близко, чтобы мы могли с ним связаться.
— Значит, ты не можешь связаться с «Головко»? — Карпов недовольно посмотрел на Николина.
— Никак нет, товарищ капитан. Сильные помехи на всех частотах.
— Это все пепел, — сказал Роденко. — Быко отправил группы на верхнюю палубу и докладывает, что он повсюду. Мы похожи на старую даму в погребальном саване. На палубе пепла сантиметров восемь, все системы на надстройках также покрыты им. Его группы пытаются очистить жизненно важные системы, но это тяжелая работа, особенно
Карпов подошел к передним иллюминаторам, снаружи которых метались туда-сюда стеклоочистители. За ними виднелось размытое месиво. Все иллюминаторы были покрыты пеплом, как и предупреждал Роденко. Затем подал голос Тарасов, поправив гарнитуру сонара.
— Я ничего не слышу, товарищ капитан.
Карпов повернул к нему голову.
— Не слышите чего, лейтенант? [112]
— Извержение. Я слушал его на пассивной системе на малой громкости, потом они успокоилось, и я увеличил громкость. Если только мои системы не полностью вышли из строя, оно прекратилось, товарищ капитан. Я ничего не слышу. На сонаре совершенно чисто.
112
Исходя из описанных в предыдущих книгах обязанностей, Тарасов либо старший инженер гидроакустического комплекса, либо командир минно-торпедной боевой части. Однако в данном случае он должен носить звание капитан-лейтенанта или капитана третьего ранга соответственно, а также располагаться на посту управления ГАК (отдельное шумоизолированное помещение со 128 серверами и персоналом), а не сидеть на мостике в наушниках, словно на подводной лодке времен ВМВ
Зазвонил телефон внутренней связи, и Роденко поднял трубку. Он выслушал доклад, глаза его выдавали удивление.
— Быко докладывает, что видимость улучшилась. Мы можем отменить ядерную тревогу и перейти на обычный порядок.
— Улучшилась? — Карпов с трудом мог в это поверить, учитывая масштабы извержения, которому они стали свидетелями. Он все еще в растерянности посмотрел в грязный иллюминатор.
— Включить «Ротан»?1 и дать обзор на север, — сказал он. Николин немедленно активировал нужную систему.
— Вывожу на экран, товарищ капитан.
Цифровое изображение поступало с перебоями, разбиваясь на группы пикселей и снова собираясь, но через мгновение обрело четкость.
— Это «Адмирал Головко», — сказал Карпов. — Но, Господи, посмотрите на море! И на небо! Быко был прав. Они совершенно спокойны.
Несколько мгновений назад они шли под массивным облаком ультраплинианского суперколоссального вулканического извержения по шкале ПВЭ [113] . На море наблюдалось цунами, а облако серы и пемзы затмило солнце. Но в данный момент они находились в спокойном море, странно светящемся бледно-зеленым светом, а в лазурно-голубом небе сияли белые кучевые облака. Далекие силуэты Курильских островов были тихи и спокойны. На них не наблюдалось никаких признаков извержения вообще.
113
Показатель вулканической эксплозивности (VEI — англ. Volcanic Explosivity Index)
Кратковременный шок вскоре уступил место мгновенному осознанию.
— Господи, — сказал Карпов. — Только не снова… Роденко, посмотрите на море! На небо!
Командир радиотехнической боевой части и новый старпом ошарашенно уставился на экран.
— Облако пепла поднялось почти на сорок километров по последнему замеру. Такого джина нельзя загнать обратно в бутылку, товарищ капитан. Если только мы…
— Мы снова переместились во времени, — сказал Карпов. — Как это возможно? Этого стержня управления даже не было на этом чертовом
— Ну и где мы оказались на этот раз? Это будущее, которое мы видели прежде, или прошлое?
Одно не вызывало сомнений: настоящее ушло, война растворилась в пепле в тот момент, когда Демон явил миру свой гнев. Извержение сделало мелкие людские ссоры совершенно незначительными. И снова затянуло их в старый и слишком знакомый кошмар. Они оказались где-то… Когда-то…
Он отправился к Золкину, человеку, который когда-то был его зеркальным отражением и сосредоточием совести на корабле. Это был человек, способный исцелять экипаж, физически и морально, леча души как и все остальное. Доктор имел намерения покинуть корабль и открыть частную практику во Владивостоке, но когда долг позвал и корабль снова вышел в море, он знал, что его место на борту «Кирова». Теперь Карпов оказался в его лазарете с множеством вопросов, хотя у Золкина было немало собственных.
— Как это могло случиться снова? Мы же убрали эту волшебную палочку с корабля!
— Это так. Но взрыв вулкана к северу от нас, похоже, смог забросить нас в середину прошлого столетия.
— Какой сейчас год? Вы это установили?
— Я спустился в каюту Федорова и взял ту книгу, на которую он постоянно ссылался — «Хронологию войны на море». Мы установили, что последние несколько дней американский флот атакует территорию Японии и я соотнес полученные сведения с книгой. Я считаю, что сегодня 15 августа 1945 года. По крайней мере, так я считаю.
— Это хорошо — война почти закончилась. Япония вскоре официально капитулирует в Токийском заливе, верно?
— 27 августа в бухте Сагами, если книга Федорова точна.
— Я полагаю, это все могло измениться из-за нашего появления.
— Не вполне. Как-то раз Федоров пытался объяснить мне это. Он сказал, что это изменения, которые мы производим в истории, похожи на трещины в зеркале. Зеркало идеально и отражает все события до мельчайших подробностей, но там, где есть трещины, изображение искажается. Я понятия не имею, как сильно треснуло зеркало сейчас, доктор. Каждый раз, когда мы что-то делаем, трещины расходятся все шире, но та часть, в которую мы смотрим сейчас, пока кажется нетронутой. Я слышал упоминания многих кораблей, имевшихся в составе американского флота.
— Ну, раз с войной будет покончено, я надеюсь, что все они пойдут по домам и, возможно, оставят нас в покое.
— Возможно… — Взгляд Карпова устремился куда-то вдаль. В нем читалось одиночество, отчасти отчаяние, но одновременно с ними появилось и темное пламя, которое всегда заставляло его разум приходить в движение. Золкин сразу же заметил это.
— Что у вас на уме, капитан?
— Я постараюсь выразиться так просто, как только смогу, доктор. Я не думаю, что мы можем рассчитывать на то, что в ближайшее время вулкан на Итурупе снова взорвется. Насколько мне известно, Вольский сочтет, что мы были уничтожены Демоном. Но этот демон снова отправил нас в чистилище, возможно, чтобы искупить наши грехи.
— Думаю, что я согласен.
— Все дело в том, что на этот раз мы не сможем вернуться. У нас нет волшебной палочки. Добрынин забрал Стержень № 25 на Каспий, чтобы вытащить Федорова из 1942 года. Мы застряли здесь.
— Не обязательно, — Золкин закончил протирать кислородные маски спиртом и вытер руки полотенцем. — Допустим, они найдут Федорова, вернуться с Орловым и остальными, и тогда они смогут использовать стержень, чтобы вернуться за нами.
— Если только Федоров и все остальные не окажутся взорванными к чертям в 2021 году, — быстро парировал Карпов. — Мы вывели флот в море отнюдь не на пикник.