90-е: Шоу должно продолжаться 7

Фишер Саша

— Да есть у меня один знакомый, — сказал я. — Попал в неприятную историю, осадочек остался. На гитаре играет, как бог… Ну ладно, как зам бога по игре на гитаре. Вот я и подумал, что неплохо было бы что-то такое устроить, знаешь, ламповое, камерное. Только народ на такое валом точно не пойдет.

— Мероприятие для инвалидов? — раздался вдруг незнакомый басок над самым ухом. — А давай-ка с этого места поподробнее, волосатик!

Глава 22

Вокруг нашего с Василием стола образовался кружочек заинтересованных лиц. Миша Ковригин, который сначала представился как Михель Коврига. Квадратный такой мужик,

лысый, как коленка, начисто лишенный шеи. А лицом похож на гладко выбритого йети. Снежана, вертлявая девица с длинными, постоянно шевелящимися как пиявки губами. Сначала я подумал, что ей лет девятнадцать-двадцать, очень уж капризно-детское у нее было выражение лица. И одета она была как остальной кордебалет — в блестящее длинное платье с разрезом на все бедро и перья на голове. Но по разговору стало ясно, что она относится к той категории женщин, которые до старости девочки. И лет ей точно не двадцать, а как минимум, тридцать. А то и все сорок. Но самым забавным во всей этой компании был третий перец — транссвестит. Ну или как там называются парни, переодетые в девиц? Вечно я путаюсь в терминологии… В общем, сначала к столу, вихляя худым задом, подошла девица в пышном рыжем парике и жутчайшем вульгарном макияже, но потом она стянула с головы парик, сунула в зубы сигарету и резко превратилась в мужика. С чулком на волосах и макияже, конечно, но перепутать было нереально. Леша, он же Марианна. Кстати, я даже смутно знал на самом деле этого парня. В начале двухтысячных он все еще был звездой кабачных сцен Новокиневска, пока где-то в девятом или в десятом году не эмигрировал не то в Эквадор, не то в Аргентину. Его похождения очень любили смаковать желтые газеты. А Леша-Марианна был рад стараться — дрался, устраивал дебоши в самых неподходящих местах. И еще его регулярно застукивали самые разные мужья в постелях своих ветренных супружниц. Один такой рогоносец даже во всеуслышание клялся, что переломает этому извращуге ноги. Чем кончилось — не знаю, следил невнимательно. Может, ничем. А может Леша-Марианна из-за этого и сбежал аж в Латинскую Америку.

В общем, пестрое общество. Особенно учитывая тематику завязавшейся беседы.

— Не понимаю, — сказал я, выслушав короткую и экспрессивную речь Ковриги. — Если всякие мероприятия для инвалидов — это такая удобная и нужная для богатых людей штука, то почему их не проводят каждую неделю и в каждой подворотне?

— А с чего ты взял, волосатик, что их не проводят? — выдохнув в потолок клуб сизого дыма, сказал Леша-Марианна. — Ты, что ли, проверял?

— Справедливо, — кивнул я.

— Нет, ты меня в натуре, послушай, да? — пробасил Коврига.

— Михель, не дави на мальчика! — тонкая рука Снежаны тоже потянулась к пачке сигарет. — Дай ему подумать!

— Да что тут думать-то? — Коврига всплеснул руками. — Это же, в натуре, просто! Как два пальца об асфальт!

Ну да, в целом, схема, которую мне Коврига на пальцах объяснил, выглядела и впрямь просто. Есть люди, которые всякими правдами-неправдами заработали денежек. С которых неплохо бы заплатить налоги. Даже сейчас, во времена скачущего, как дикий мустанг, рынка. Речь идет совсем не про те суммы, которыми я пока что оперирую, а про совсем другие деньги. И есть ряд телодвижений, при помощи которых можно уплаты налогов избежать. Ну, вроде как, не совсем. Но изрядно снизить сумму безвозвратной отдачи. Нужно всего лишь провести по документам, что оный предприимчивый человек изо всех сил помогает страждущим. Детям, например. Или тем же инвалидам. Только в этом случае концерт или иной движняк должен быть официально оформлен, все бумаги пропечатаны внушительными

печатями и все такое прочее.

То есть, если говорить проще, если я подниму свою задницу и проведу мероприятие под эгидой общества инвалидов и уведомлю об этом городскую управу, то стопудово найдется некоторое количество людей, которые выделят мне на это дело денежки. Вот только в документах будут одни суммы, и меня они не касаются. А на руки я, вместе с мечтающей о дачке Натальей Ильиничной, получу немного другие. И зрителями могу вообще не заморачиваться, всем пофигу.

Звучало шоколадно. Как любая мутная схема, в которых я пока что не разбирался. Мне объясняли, перебивая друг друга, я кивал, улыбался и переводил взгляд с одного собеседника на другого. А в голове в это время крутил собственные мысли.

Ладно, допустим, я пробегусь по высоким кабинетам и получу нужные печати… Ладно, не сам пробегусь, а поручу это, например, Свете, она входы-выходы лучше знает. Допустим, рвущий сейчас рубаху на груди Коврига убедит своего босса Егора Татарского, что в это дело нужно вкупиться, и получить свой гешефт. Документы будут жить своей жизнью, Наталья Ильинична купит свою дачку, все участники получат какие-то гонорары… А Гриша? Гриша что получит? Как в прошлый раз, когда его с похожими предложениями Банкин осаждал?

Или поиграет на гитаре в пустом кинозале «Буревестника»?

Хм…

Нет, сама возможность мне, на самом деле, нравилась. Если откинуть в сторону циничную манеру разговора скучковавшихся вокруг нас с Василием клоунов, то суть они излагали вполне понятно. И было понятно, что во всем этом деле их интересовали только чисто бумажные вещи — официальные печати, общество инвалидов и участие городской управы. Или областной. А что там на самом деле будет — вообще пофигу.

Им. Но не мне.

Ничего ведь не мешает мне кроме сбора бумажек действительно провести мероприятие. С публикой, размахом и всем вот этим.

В конце концов, это ведь и есть моя работа.

А Коврига, Снежана и Леша-Марианна, которых внезапно заинтересовало это дело, просто дадут мне возможность это сделать. Без оглядки на количество зрителей в зале.

Становлюсь ли я при этом всем соучастником преступления?

Да, не ври себе, Вова-Велиал. Что-то там про уклонение от уплаты налогов.

С другой стороны…

— … и самое главное! — размахивая четвертой по счету сигаретой, сказал Леша-Марианна. — Эти твои убогие получат свой праздник, как нормальные люди! Вот ты прикинь, Михель, какие чурбаны сидят в обществе слепых, кошмаааар! Я однажды к ним подкатил, мол, давайте я для ваших кротов благотворительный прием устрою. А там бухгалтерша такая крыса. Я ей приношу документик на подпись, она в него вцепилась, весь его обнюхала носом своим длинным и говорит: «Не сходятся суммочки-то! Что-то вы мухлюете, Алексей Леонидович!» Овца. Я же ей русским по-белому объяснил, в чем соль! Нет, уперлись. Мол, это обман, мы на это пойти не можем!

— Ой, и не говори! — подвижные губы Снежаны скривились в презрительную усмешку. — И ведь ладно бы эта крыса была идеалисткой пробитой, и ей такой обман был поперек совести! Так ведь нет же! Овца просто взятку вымогает пожирнее! Сверлит тебя своими глазами-буравчиками и ждет, когда ты ей скажешь: «Может быть мы сможет все-таки как-то договориться…» И жадность там такая, что ни один чиновник ей в подметки не годится…

Ага, значит все не так уж и просто, как мне нарисовали в начале! Где-то там есть подводные камни, об которые я обязательно стукнусь лбом. Ну что ж, стало как-то полегче. А то от совсем уж шоколадно-приторных схем мне становится не по себе.