90 последних лет

Сафиуллин Игорь

Мия тоже едва успела сойти на землю, как курчавой кошкой на нее прыгнул визжащий от радости Арик, заставив мать болезненно охнуть от прострела в шее. Через секунду она уже целовала личико своего малыша забыв обо всех трудностях минувших дней, столь редкое чувство абсолютного счастья захлестнуло сердце волной и Мия с Ариком на руках, широко улыбаясь, пошла навстречу к Наилю, раскрывшему руки в сердечном объятии.

После того как радость встречи немного улеглась, Риф подвел отца к Вэйну, вытирающему потное лицо какой-то тряпкой. Мужчины обменялись приветствием и Наиль, указывая рукой, с зажатой в ней шапкой, на болотоход горячо заговорил, блестя глазами:

– Весьма впечатлен вашей машиной Вэйн, поздравляю. Удивительно что она смогла проехать столь тяжелый путь не подведя. У вас должно быть золотые руки.

– Спасибо на добром слове отец, – ответил смущенный Вэйн, – мы оказались здесь только благодаря смелости ваших людей и надеюсь будем вам полезны.

– Не просто полезны, – воскликнул с воодушевлением Наиль, – спасительны! Наша Черница с радостью примет всех вас, ведь в последнее время судьба будто испытывает нас на прочность: беды сыплются одна за другой как из рога изобилия, множество жилищ опустели и ждут новых хозяев. Он указал на деревню, где из труб половины домов действительно поднимался сизый дымок: – Мы уже топим печи и прогреваем их, а вы оставьте любезности и идите скорее обедать – уже обращаясь ко всем прибывшим громко объявил Наиль. – Милош, эй Милош покажи гостям, где можно расположиться. – В ответ на его слова, вокруг новых поселенцев тут же засуетился немолодой чернявый мужичонка, пятясь задом к воротам, и напоминающий краба своими приглашающими движениями рук.

Риф, стоя рядом с отцом уловил тревожную интонацию в его голосе и пристально посмотрел тому в глаза. Наиль же будто не желая замечать этого снова обратился к Вэйну:

– Вэйн, друг мой, прошу дай себе отдых, ты еле стоишь на ногах.

Гигант вымученно улыбнулся и благодарно кивнув позволил увести себя вместе с группой новых жителей внутрь деревни. Проводив их взглядом Риф обернулся к главе деревни:

– Отец ответь, что-то еще случилось пока мы отсутствовали? Я вижу, что ты весь напряжен словно в деревенском амбаре сидит бешеный волк.

Наиль жестом указал ему на лежащее бревно у ворот, где они прежде любили сидеть. Риф сел, старик с кряхтением тоже опустился рядом и уперев в землю трость, которой в последнее время часто пользовался при ходьбе, уткнулся в ее рукоятку лбом смотря вниз на утоптанную темную землю так, словно ему было тяжело смотреть сыну в глаза.

– Все случилось еще когда вы вернулись из леса, Риф… Помнишь Серафима, который подхватил там лихорадку? Так вот… это оказалась не лихорадка, а что-то вроде энцефалита, мучительная опасная зараза… Он уже тогда страдал от горячки и головных болей, теперь же полностью обезумел и круглыми сутками воет, катаясь по полу. Он потерял человеческий облик, белки его глаз красны от крови, из-под век течет гной, который уже также сочится из ушей и носа. Пытаясь добраться до источника боли он сдирает ногтями собственный скальп…

– В день, когда ваша группа покинула Черницу, еще трое свалились с лихорадкой и приступами дикой головной боли. Я тогда быстро смекнул в чем дело, приказал изолировать заболевших в самом дальнем доме и прекратить с ними всякие контакты, а еду подсовывать под дверь. Сейчас же минуло более трех недель после окончания битвы с волками и несмотря на все наши меры предосторожности уже семь женщин и двое мужчин поражены неизвестной болезнью… Что делать дальше я не знаю, руки просто опускаются. Сегодня наконец вернулись вы… но куда? Что я скажу этим добрым людям завтра, когда они все узнают?

Риф молчал, уперев ладони в согнутые колени, горечь новой беды душила горло, губы сжались в едва заметную нитку от злости на этот несправедливый мир и испытания, нескончаемым потоком захлестывающие его близких.

– Начал хоровод – танцуй его до конца, – наконец задумчиво сказал он и, обняв отца за плечо, помог ему подняться на ноги.

Смотря сквозь щели заколоченного окна в едва освещенное электричеством нутро дома-изолятора Риф ужасался тем страшным изменениям, что претерпели знакомые ему долгие годы люди: они словно болванчики ходили взад и вперед по комнате обхватив голову руками и громко крича от боли. В их движениях нет осмысленности: это просто механическое баюканье больной части тела бесконечное и бессмысленное. Среди прочих поистине ужасный вид у тех, кто болел дольше всех: лица до мяса изодраны ногтями окровавленные лохмотья кожи напитаны текущим из глаз и носа гноем на фоне вытаращенных глаз и пучков выдранных волос на голове.

– Двое женщин уже мертвы, по всей видимости слабые сердца не выдержали болевого шока – тихо произнес Наиль, глядя на вечернее небо и не имея больше сил смотреть на больных, – а один из мужчин, видишь, там в углу, не выдержав пытки перевернул табурет ножками вверх и с размаху насадился глазницей на одну из них, так и окоченев после смерти. Мы просили живых вынести тела мертвецов, но они уже не реагируют на наши призывы ничего не едят и только жадно пьют воду, которую мы подаем снаружи через трубку. Мы исключили любые контакты с ними, но боюсь рано или поздно болезнь выскользнет, ведь шанс для непредвиденностей есть всегда.

Пара человек заметила их и бросилась к окну забитому снаружи крепкими досками, прижалась к стеклу гноящимися лицами пачкая их и громко стеная от боли, прося избавления от страданий ревущей, едва разборчивой речью. Это были совсем молоденькие девушки, которые, по-видимому, заразились одними из последних, и видя их страшную участь Риф закрыл рукавом лицо и отвернулся, не позволяя вырваться тихому рыданию.

– Нужно что-то срочно делать так не может продолжаться долго… Я перепробовал уже все от лечения травами до заговоров, но ничего не помогло, тем более что даже прикоснуться к больным нельзя. В отчаянии мы думали и о том, чтобы сжечь их вместе с домом, но так и не решились на это… Мы не хотим пугать детей и пытаемся как можем скрыть факт болезни, забив дом наглухо досками… и, к счастью, это пока работает, даже Арик, несмотря на свое любопытство каким-то образом до сих пор ничего не узнал, видимо на этой стороне поселка у нашего мальчика нет срочных дел – слабо улыбнулся старик, вспомнив о внуке.

Мрачное молчание окутало мужчин, пока оба медленно брели сквозь черноту ночи, не обращая внимания на проливной дождь и холод, забирающийся под одежду вместе с влагой. Все уже давно спали, и темнота меж домов была абсолютной, за исключением мощного снопа света прожектора шарящего по черной стене леса. Новички хоть и были заметно обескуражены окружающей убогостью и теснотой предлагаемых им жилищ, с большой благодарностью приняли заботу, которой их окружили взволнованные жители Черницы и сейчас тоже блаженно спали, наконец-то не чувствуя бесконечных зуботычин подпрыгивающего вездехода и вони его выхлопа.

Все дышало каким-то тревожным предчувствием, низкое невидимое небо давило на плечи, а в шуме дождя с порывами ночного ветра и поскрипыванием лопастей вращающегося ветрогенератора чудился странный заунывный мотив. Стряхнув морок, Риф, который так и не прилег за весь день, размял уставшие плечи, посмотрел как зевающий Наиль входит в их дом… но все же не последовал за ним, а зашагал прочь под проливным дождем смахивая с лица бегущую воду и увязая почти по колено в грязи когда его сапог промахивался в кромешной тьме мимо деревянной поверхности пешеходных мостков. Ноги привели его к домишке куда определили Вэйна, в окне которого, к своему удивлению, Риф увидел свет и массивный силуэт сидящего за столом мужчины. Постучавшись, он просунул голову и плечи в дверь. – Можно? – и вошел, уловив едва заметный кивок бритой головы.