A and B, или Как приручить Мародеров

Merenili

Сириусу казалось неправильным быть там после всего совершенного, но он спросил себя: «Какого черта? Не прийти на собственный выпускной?!» и первым прибыл на квиддичное поле в парадной мантии и с квадратной академической шапочкой на голове. Его изрядно веселил тот факт, что ему удалось доучиться до последнего курса, прекрасно сдать экзамены (уступил лишь Ремусу на Истории Магии) и даже дожить до выпускного.

Все вокруг были красивые и гордые, светящиеся улыбками, как будто бы позабывшие про войну, и Сириус фыркал

всякий раз, представляя, что бы сказала Беата, если бы на нее попытались все это напялить. И когда он представлял это, ему становилось легче.

Потом были танцы.

Фейерверки полыхали над Хогвартсом, грозясь взорвать защитное поле и мракоборцев, патрулирующих небо. Вокруг разносили сливочное пиво, прыгали лепреконы и танцевали феи. В пудинге был бурбон. Сириус не знал, кто его туда налил, но вкус был до безобразия явным. В мороженом в форме символов всех четырех факультетов был виски. В одной бочке, предназначенной для компота, плескался ром, и все преподаватели делали ангельские глаза, пробуя пищу и будто бы совершенно ничего не замечая.

Хогвартс стонал от громких криков, шуток, веселья и танцев.

Танцевали всё: и вальс, и танго, и самбо, некоторые даже одновременно. Девчонки, слепящие, нарядные, молоденькие кружились в своих платьях, и вокруг пестрило от карминного-аквамаринового-изумрудного-горчичного. Повсюду тянулись столы с едой, словно весь Хогвартс, включая его угодья, превратился в одну огромную ярмарку счастья и пиршества.

Сириусу тоже было пьяно и весело. Он забывался, купаясь в чужом смехе и в крепком алкоголе. Сегодня был удивительный день. Сегодня был такой день, будто Мародеры вместе с A&B разом сошли с ума и выпустили на свет лучшие свои шутки, а преподаватели вместо наказания назначили им за это награду.

Сириус приклеился спиной к какому-то дереву, клонящему тяжелую крону к сырой земле. В руках его была бутылка и янтарный виски завораживающе покачивался внутри вместе с Сириусом.

— Я тебя вижу, Паркер, — пьяно и хитро прошептал он в пустоту.

Эмили сидела подле дерева, слева от Блэка, завернувшись в свою мантию, такую непроглядную, будто вытягивающую весь свет извне. У нее был все тот же взгляд, что и последние пару месяцев — сосредоточенный и механический.

— И я тебя вижу, Сириус, — наконец глухо отозвалась она.

Сириус хмыкнул и плавно стек по дереву вниз, царапая куртку о шершавую кору.

— Поздравляю с блестяще сданными экзаменами. — Он помолчал. — Видел тебя с одним старым мужиком из Аврората. Тебе уже предлагают места?

— Просто уйма предложений, Блэк.

— И куда ты пойдешь?

— Подальше от людей.

Сириус фыркнул.

— Лили, Цисса, мой братишка и… Нюниус. Кто бы мог подумать?

— Иногда полезно обращать внимание на тех, Блэк, кто привлекает его меньше всего.

Сириус вместо ответа вытянул руку

влево и виски призывно забултыхался внутри бутыли. Эмили помедлила, но все-таки взяла бутылку из его руки.

— Мне нельзя пить алкоголь из-за зелий, что я принимаю, — сказала она, задумчиво разглядывая янтарные отсветы на стеклянных стенках.

— Мы с тобой оба знаем, что никакие зелья ты, Паркер, не принимаешь. Они мешают тебе думать, а ты не согласна это терпеть.

— Ты не говорил об этом Ремусу? — ее голос дрогнул.

— Никому. Даже собственному пистолету.

— А у тебя его не отобрали?

— Нет… я сделал реплику. МакГонагалл плохо разбирается в маггловских штучках.

— Ясно.

Послышался звук булькающей жидкости, а затем кашель Эмили. Мимо них проплыла Нарцисса в совершенно восхитительном платье нежно-салатового цвета и белой орхидеей в высокой прическе, но под этим деревом они словно стали невидимками, и Нарцисса не обратила внимания на двух полулежащих студентов. Мало ли, кто там валяется и сколько он выпил.

— Слушай, Паркер, у меня к тебе просьба.

Эмили молчала, но он услышал, как она пошевелилась, поворачивая голову.

— Сейчас я встану, дойду до своего братца и скажу ему спасибо за тебя. А потом станцую со своей прекрасной сестрой, если она конечно не отвергнет грязного пьяного магглолюба, — Сириус усмехнулся. — А ты… станцуешь с Ремусом. Мне плевать, что ты чувствуешь к нему сейчас, просто станцуй с ним. Хоть молча. Ему довольно херово после всего случившегося с тобой, он так переживает, что скоро поседеет, а срок жизни у него и так укорочен и с каждым полнолунием становится все меньше. Просто сделай моему лучшему другу приятно. Он нечасто улыбался в своей жизни.

Сириус поднялся, опираясь на ствол, отряхнулся и, приклеив к губам обольстительную улыбку, двинулся вперед. Эмили наблюдала, как он переступил границу света и тьмы, как разом окунулся в слепящие вспышки праздника, как какие-то расхрабревшие от сливочного пива девчонки в золотистых платьях увели его в хоровод. Она смотрела еще с минуту в мельтешение цветов, красок и улыбок, ни о чем не думая и медленно покачивая руку с бутылью.

А потом встала, сбросив мантию и оставшись в темно-синем длинном платье с черным ажурным болеро, и пошла вперед, лавируя между людьми. К Ремусу.

Сириус видел, как тонкая темная фигура, словно тень, пытающаяся сбежать от света, быстро пересекает импровизированную танцплощадку. Как тень подходит к хмурому парню в сером костюме с гриффиндорским значком, приколотым к груди. Как тень берет его за руку, и парень поднимает голову, и как медленно покачиваясь и положив головы друг другу на плечи, они единственные во всей этой кутерьме, танцуют медленный танец, пока над их головами взрываются петарды и в воздухе бьется ритмичная быстрая музыка.