A and B, или Как приручить Мародеров
Шрифт:
— Вода камень точит, мистер Малфой, — мягко улыбнулась фея и лукаво добавила: – Тем более воздействовать на ваши неокрепшие юные умы куда проще и разумнее, нежели говорить с закостенелыми борцами против прав полукровок.
И, не успел Люциус возразить или спросить, откуда та знает его имя, женщина растворилась в воздухе.
Ученики начали удивленно озираться, но и остальные феи – все кроме одной – растаяли, рассыпаясь на десятки маленьких и забавных светляков.
— В ваших карманах, — произнесла незнакомая фея, — вы найдете наш скромный подарок. И еще. Меня просили передать
Джеймс и Сириус удивленно переглянулись.
— АВ… надеюсь, я правильно произношу это… имя. Просили сообщить всем вам, что в ночь Хэллоуина возможны всякие чудеса. Граница между нашим миром и миром духов истончается, и появляется возможность поговорить с теми, кто ушел слишком рано, и с кем вы так и не успели попрощаться.
Все присутствующие ошеломленно замерли, переговариваясь и перешептываясь. У некоторых из ребят и вправду были те, кого они хотели бы увидеть еще хотя бы раз в жизни, хотя бы мельком, на одну секунду. И сейчас их желание могло исполниться.
— Я прошу отнестись к этому с уважением, – продолжала фея. — Это невероятно сложный ритуал, и провести его совсем не просто. Тот, кто решился на это ради вас – невероятный человек. Не нужно глупых шуток. Те, кому необходимо, пусть идут за мной. Остальные могут вернуться в школу вместе с вашими друзьями. Всех тех, кто пойдет со мной, я выведу обратно сама.
Небольшая группа студентов, посовещавшись несколько минут, отделилась от остальных и робко приблизилась к фее. Та, взглянув в глаза каждому из них, размеренно кивнула и, развернувшись, полетела вглубь Леса. Ее крылья, словно свет маяка, освещали дорогу следующим за ней студентам и указывали путь.
— Шах и мат, — тихо произнесла Беата, глядя в спину удаляющемуся за феей Малфою.
— Что… Что ты имеешь в виду? – Сириус постепенно приходил в себя.
— Это действительно очень сложный ритуал – из разряда темной магии. Требует огромного количества усилий и приготовлений. Но и результат… того стоит. Его можно провести только во время Хэллоуина и на определенной земле, вроде той, на которой стоит Лес.
— Эти АВ…
— Прекрати, Блэк! То, что они сделали – восхитительно! Это же не просто глупая выходка, это удивительный шанс для тех, кто не успел попрощаться с тем, кого любил! – глаза Беаты пылали в темноте, рассержено смотря на Сириуса.
Тот вдруг задумчиво кивнул, а потом обернулся к Джеймсу:
— Сохатый, ты не мог бы вернуть учеников в их кроватки? Мне тут нужно кое-что и кое с кем обсудить.
Беата удивленно взглянула на Сириуса, но, прежде чем она успела что-нибудь спросить, Джеймс, понимающе хмыкнув, уже направился к ученикам, привлекая к себе их внимание и указывая рукой в сторону тропы.
Сириус, удовлетворенно ухмыльнувшись, вновь развернулся к Беате.
— Ну а теперь мы поговорим.
***
— Что ты делаешь, идиот?! – прошипела Паркер, осторожно заглядывая Регулусу через плечо.
— Обматываю его бородой, — шепотом ответил слизеринец. – Ему так только теплее будет!
— Я думала, ты пошутил, когда сказал, что собираешься сделать это! Это же директор школы!
— Ну и что? Он не человек, что ли? Над ним теперь и подшутить нельзя?
—
Их безмолвная борьба с пыхтением, сопением и шипением продолжалась несколько минут. Внезапно Регулус почувствовал, что борода в его руках по неведомой причине стала оттягиваться обратно. Он медленно начал поднимать глаза и закричал от ужаса и неожиданности, когда встретился взглядом с серьезными ярко-голубыми глазами директора школы. Эмили подпрыгнула на месте, встревоженная воплями Регулуса, а затем, подняв голову, и сама подхватила крик слизеринца. В глазах Дамблдора плясало не сулившее ничего хорошего голубое пламя. Директор открыл рот, собираясь что-то сказать, но слизеринец с когтевранкой завопили еще громче и, спотыкаясь на ходу, как можно быстрее побежали вон из залы. Дамблдор грозно хохотал им вслед, размахивая руками, отчего на бегущих обрушивались ярко-синие искры, а за спиной что-то грохотало и гремело.
Только через десять минут сумасшедшего бега друзья остановились, чтобы передохнуть.
— Черт! – воскликнул Регулус. – Он же просто подшутил над нами, как над самыми глупыми малолетками!
— Ты хотел подшутить над ним, он – над тобой, — с трудом произнесла запыхавшаяся Эмили.
Регулус только вздохнул, подозрительно оглядывая себя в поисках ранений или какого-либо ущерба, потрогал накладные ногти на одной руке, потом – на другой, и его лицо внезапно приобрело выражение неописуемого ужаса.
— Что с тобой? – обеспокоенно спросила Эмили.
— Ногти бабы Яги! Я их приклеил сегодня днем, но они… они не снимаются!
— Подожди-подожди. Они и не должны, разве нет? Ты же специально…
— Да нет! Они как будто вросли в настоящие ногти! Когда я пытаюсь их отклеить, мне становится больно!
— А…
— Дамблдор наверняка специально заколдовал их, пока мы убегали!
— Ну раз заколдовал, значит можно и расколдовать, — несколько неуверенно произнесла Эмили. – Дай посмотрю, о…
— Что?
— А твой грим? На лице. Он стирается? – девушка аккуратно провела рукой по лицу Регулуса. – Ой, кажется, нет…
Регулус вдруг вздрогнул, неуверенно уставившись за спину Паркер. Та обернулась, ожидая увидеть самое худшее – например, разгневанного Дамблдора или Филча, или Малфоя на худой конец, но перед ней стоял лишь Ремус Люпин.
— Ремус? – облегченно выдохнула девушка. – Это всего лишь ты.
— Да, — неожиданно холодно ответил тот, и в его глазах сверкнула плохо скрываемая ярость. – Это всего лишь я.
— Подожди, ты чего?
— Ничего, можете продолжать то, что начали, — ровно произнес Люпин и, резко развернувшись, удалился в противоположном направлении.
— Что с ним такое? – недоумевала Паркер.
— Амэл, за те годы, что ты усердно училась, твои мозги, кажется, совсем заплесневели, — вздохнул Регулус и, видя, что девушка до сих пор ничего не поняла, воскликнул: — Не надо было гладить меня по лицу!
— Я и не гладила! Я проверяла…
— Да, но как это выглядело со стороны?