А единороги будут?
Шрифт:
М-да, а пороть-то все-таки придется. Хотя к достижениям это я бы относить не стала, и уважения в глазах гнома мне это не прибавит.
– Бхинатар, верни ему голос, пожалуйста.
– Так я и не лишал его дара речи, госпожа.
Все с интересом уставились на гнома, молчащего уже минут пять, пока я тут морально с духом собираюсь.
На самом деле, вот мне на него смотреть было не обязательно, потому что и так никакого уже желания пороть нет, так еще взгляд на ремень у него какой-то неправильный. Он на меч в моих руках так не смотрел, как на это кожаное изделие. Но раз говорить может, а извиняться не стремится, – продолжим.
– Как тебя зовут?
– Считаешь самое время познакомиться? Раз вчера не убила, да?
– в голосе мальчишки вместе со злостью звучит… обреченность, что ли? Но не страх, нет, такие не боятся. Не показывают, что боятся. Если Чхар – ежик, то это… дикобраз какой-то! Ходячий вызов.
– Нам вместе путешествовать достаточно долго, - спокойно, почти дружелюбным голосом поясняю я. Вчера, когда уговаривала извиниться перед дядей, я, скорее, с материнско-воспитательными интонациями вещала. Сейчас – как с ровесником, который что-то недопонимает. – Поэтому я бы хотела знать, как тебя зовут. Мы тут все взрослые, - чуть не добавила «люди», - и привыкли друг к другу обращаться по имени.
Гном, явно, сначала собирался сказать какую-то очередную гадость. Это было заметно по злобному сверканию взгляда и глубокому вдоху - быстро выпалить и выдохнуть. Но…
– Ярим.
– Спасибо, - благодарю все тем же спокойно-дружелюбным голосом, но сама не представляюсь. Мне кажется, что он должен сам спросить. Тем более он уже слышал, как кого зовут, так что это, вообще, бессмысленно. – А теперь снимай рубашку, поворачивайся ко мне спиной и спускай штаны.
– Ща, разбежалась! Тебе чего, этих троих мало? Элгкарес и есть!
Резко выставляю вперед ладони и, чтобы никто даже не сомневался, мысленно кидаю сразу двоим своим мужчинам из трех: «Не вмешиваться!».
Несмотря на сияющее на лицах откровенное желание прибить гада на месте, меня слушаются и, во избежание соблазна, делают по паре шагов назад. Теперь у меня точно нет права на ошибку, – я должна из этой забавы выйти победительницей. Я очень особенная фишка на поле – если начала двигаться то или вперед, или назад. Вернуться в стартовую точку уже не получится.
– Что ж, по крайней мере, теперь я хоть смысл ругательства поняла. Ну, ты же не рассчитывал оскорблять нас всех безнаказанно? Все же ты хоть еще и не взрослый, но и не малыш.
– С чего ты взяла, что я не взрослый?! – а возмущение чисто детское. Даже обозвать забыл.
– Потому что взрослые обращаются друг к другу по имени, - повторила я сказанное чуть ранее. – А теперь, пожалуйста, снимай рубашку и штаны. Мне твои прелести спереди совершенно не интересны, молод ты еще больно.
О!!! Зачем я это сказала?! Если бы гномы умели извергать пламя, меня бы спалили! Ярим несколько раз открывал рот, готовился сказать гадость, но достойного ответа не было. Глаза метали молнии…
Мужики мои сообразительные отошли еще подальше и рассредоточились, на всякий случай. Правильно, а то я тут увлекусь процессом воспитания, а на меня или миконид напрыгнет и ядовитыми спорами отравит, или карлики с камнями выскочат, или гусеница-монстр выползет. Расслабляться здесь нельзя ни на минуту!
– Это ты для меня старуха, ясно?!
Я, в ответ, лишь хмыкнула и жестом дала понять, что следует поторопиться. Гномик, очевидно, задетый за живое моим отзывом о даже не увиденных еще прелестях, решил меня ими поразить. Сразить, так сказать, наповал!
Нет, он раздевался не эротично, как Рикиши, и не спокойно, как Бхинатар. Вчера это был сгусток яда, сегодня – нервов. Кожаная светло-коричневая жилетка – в сторону. Как крючки не оторвал, – не понимаю. Рубашка через голову, рывком. И комком – в другую сторону. Так… А на штанах заминка вышла. Злость закончилась, или мой насмешливо-выжидающий взгляд мешает?
– Отвернись, бесстыжая!
Так, главное, не заржать. Зря я повернулась в сторону Рикиши. Стоит, улыбается, засранец. А мне-то надо с серьезным лицом быть, а то мальчишка окончательно и навсегда нас возненавидит. Да, и вообще, когда молодой парень снимает штаны, а над ним девушка смеется, – это на потенции плохо сказывается…
Вот, спрашивается, чего мне о гномьей потенции переживать? Но жалко же!
– Ну как, я уже могу обернуться, чтобы насладиться зрелищем твоей пока непоротой задницы?
– до прямых оскорблений я редко скатывалась, а вот ехидничать умею. Наслаждайся, рыженький…
Кстати, пушок на теле тоже рыжий. И волосы подмышками. А еще, краем глаза, я отметила, что спереди тоже все рыжее… Вот уж точно, гномы – это вам не эльфы: нельзя сказать, что за волосами главного не видно, но пару косичек заплести можно бы было.
О чем я, вообще, думаю? Мне сейчас вот эту веснушчатую задницу ремнем отгладить надо, а я на мелочи отвлекаюсь.
Так… Ремнем… Это я молодец, конечно. А вот как им пороть-то, вообще? Ну, пряжку в кулак – это без вопросов. И, наверное, лучше, вообще, пополам сложить, чтобы сильно много перед глазами не мелькало, и замах делать большой не надо было. А то заеду себе по лбу от усердия, вот смеху то будет…
Добрый Бхинатар поднял бесштанное тело чуть повыше моих коленей. Замечательно. Можно начинать.
– Думаю, для начала тридцати ударов хватит, - произношу вслух и телепатически, сразу двоим: - Не вздумайте возражать, что мало! Надо на результат посмотреть!
– Как скажете, леди. Главное – от души, как меня тогда, - ржет, засранец. Хорошо хоть мысленно.
Бхинатар просто промолчал, – похоже, ему стриптиз от гнома не понравился. Ну, на Чхара я, вообще, мельком посмотрела, молчит и молчит.
Так, если близко к телу стоять – неудобно, надо отойти чуть-чуть. Теперь замах, хлопок… красная полоса вспыхнула… мышцы напряглись, расслабились… Еще замах… Наверное, надо вслух считать? Или лучше гнома заставить?