А может?..
Шрифт:
Йен не знал, что примерно то же самое в этот вечер ощущала и Нина. Вот только, в отличие от Сомерхолдера, её молодой человек был рядом с ней, и поэтому в его объятиях она так отчаянно искала спасение от своих мыслей и чувств, любое проявление которых она всеми известными ей способами пыталась в себе заглушить. Нине Остин действительно нравился, но её беда была в том, что она уже сейчас пыталась убедить себя, что чувствует к нему гораздо большее, чем есть на самом деле.
Громкая музыка, доносившаяся из мощных колонок, установленных в зале ресторана и, казалось, уже начавшая течь по венам, стихла, и ди-джей объявил медленный танец. Сам не зная, почему, Сомерхолдер несмело подошёл к Нине и Остину, услышав нежные звуки печальной испанской гитары, с которых начиналась композиция Марка Энтони.
Soundtrack: Marc Anthony — When I Dream At Night
— Ты не против, если
Нина изумлённо посмотрела на Йена.
— Только если Нина не против, — сдержанно ответил Стоуэлл, чувствуя, как в нём зажигается ревность. Он знал, что Нину и Йена долгое время связывали отношения, но старался не нервировать себя.
— Если мистер Сомерхолдер настаивает…
— Я был бы рад разделить этот танец с тобой, — сказал Йен.
— Я согласна, — кивнула Нина, посмотрев на Остина и поняв, что он не против.
Сомерхолдер подал Николине левую руку и в следующее же мгновение ощутил тепло её ладони. Он обхватил её руку своей и немного приподнял её, и провёл болгарку на танцпол. Оказавшись на танцполе, Йен положил правую руку на середину спины Нины и мягко взял её правую руку, поддержав её на уровне плеча, показав таким образом, что ведущим в танце будет он.
— Очень печальная для свадьбы песня, — заметила Нина, когда Йен закружил её в медленном, очень нежном и чувственном танце, и услышала, что её голос дрогнул.
— Кэндис и Джо любят Марка Энтони, — отозвался брюнет. — Наверное, поэтому они решили не отказывать себе в удовольствии услышать голос любимого исполнителя ещё раз.
Нина и Йен не были профессиональными танцорами, но их движения были настолько изящны и плавны, что казалось, будто бы они свободно говорят друг с другом на великолепном языке танца, который связывал их сейчас больше, чем что-либо другое.
Я знал любовь и знал одиночество,
Я прошёл сто дорог в поисках приюта.
Но оказалось, что у меня в душе есть
укромное местечко,
Которое может овладевать всем моим
естеством.
Но пока я провожу все свое время с любой,
Кто хоть немного похож на неё.
— Что ты чувствуешь, когда слышишь эту песню? — спросил Йен, легонько потянув Нину, приглашая сделать переход в другую сторону.
— Это не просто песня, — ответила Добрев. — Мне кажется, это крик души, плач сердца… Когда я слышу эту композицию, мне почему-то представляется пустыня и одинокий странник, мужчина лет тридцати, который пришёл сюда, в заброшенный Богом край, в надежде найти наконец девушку, мысли о которой он не мог отпустить все эти годы. Но её нигде нет, и единственное, что ему остаётся — это вспоминать о ней, мечтать о ней… Поэтому ночь для него становится любимым временем суток: только тогда он может увидеть любимую.
Сомерхолдер заворожённо слушал девушку, смотря ей в глаза, и не мог сказать и слова. Начался припев, и Йен наклонил Нину. Болгарка почувствовала учащённое горячее дыхание брюнета, которое слилось с сандаловым ароматом его парфюма.
Всё время, что Нина и Йен танцевали друг с другом, за ними пристально наблюдал Остин. Он попросил у официанта принести ему бокал шампанского и залпом выпил его. Он тщетно пытался себя успокоить, повторяя себе: «это просто танец». Но парень чувствовал, как горят его щёки. Он уже несколько раз успел пожалеть о том, что позволил Йену пригласить Нину на танец. Хотя ничего фамильярного они друг другу не позволяли, и все их касания друг к другу были робкими и не заходили за грань, Остин, как никто другой, со стороны видел, что между этими двумя в воздухе парят искры, когда они смотрят друг на друга или друг друга касаются. Остин понимал, что из-за танца не стоит начинать скандал на ровном месте и, стиснув зубы, ждал, когда же закончится композиция.
— А какие эмоции вызывает эта композиция в тебе? — спросила Нина.
— Она и правда очень печальная, — ответил Йен, выполнив приставной шаг. В этот момент Сомерхолдер понял, что Нине становится тяжело успевать за ним, и замедлил свои движения. — Но мне кажется, что эта история оставляет надежду на счастливый финал. Кто знает, может быть, этот странник однажды утром проснётся и увидит рядом с собой ту, которую так долго пытался найти в женщинах, совершенно для него чужих.
Начался последний припев, и Йен несколько раз провёл Нину под своей рукой. В танце возникали моменты, когда они встречались взглядами. В глазах своего партнёра каждый из них видел своё прошлое, от которого уже невозможно было скрыться.
Я живу только во сне.
И неважно, что она придумана мною…
Я живу только во
Я ловлю каждое её движение,
Снова и снова влюбляясь в нее.
Когда композиция закончилась, Йен кивнул Нине.
— Спасибо за танец, — сказал он, и Добрев кокетливо улыбнулась.
Сомерхолдер подвёл Нину к Остину, и та неожиданно даже для него самого бросилась к нему и крепко взяла за руку.
— Береги свою девушку, — улыбнулся Йен.
Нина не понимала, что с ней творится. Ей было очень жарко, отчего на лбу, кажется, даже выступила испарина, коленки дрожали, и она сама начинала жалеть о том, что согласилась на этот танец с человеком, с которым её связывало так многое… Кто же он для неё? Бывший жених. Бывший любовник. Отец её ребёнка. Мужчина, которого она так любила и который каждым своим появлением в её жизни поднимал массу вопросов, ответы на которые найти было невозможно.
«Всё пройдёт. Всё пройдёт», — твердила себе Нина и всё крепче сжимала руку Остина.
====== Глава 29 ======
После того, как ребята вернулись из Нового Орлеана, всё постепенно вернулось на круги своя: съёмки, постоянная спешка, напряжённый рабочий график, без которого, тем не менее, уже не представляли свою жизнь многие члены каста. В январе, после окончания работы над фильмом «Шпионский мост» к Нине в Атланту прилетел Остин. Правда, на съёмочной площадке молодой человек, даже имея официальный пропуск в павильон, появлялся нечасто, не желая отвлекать свою девушку от работы и предпочитая проводить время с ней вне съёмочного павильона, когда на город уже спускался вечер. Полной противоположностью Остину была Никки, которая теперь сопровождала Йена и на съёмках, и на светских мероприятиях. Йен этому не противился, хотя найти общий язык с его коллегами девушке за это время так и не удалось. Большинство его друзей вообще относились к Никки весьма настороженно, но, будучи уверенными в том, что этот роман, вспыхнувший между двумя актёрами неожиданно, недолговечен, с Йеном разговоры на эту тему не заводили. Однако эти отношения для Сомерхолдера значили совсем иное. Испытывая к Никки симпатию, теперь он всё чаще задумывался о том, чтобы перевести их отношения на новый уровень, но сам до конца не понимал, что этот порыв является следствием не его любви к этой девушке, а его стремления начать жизнь с чистого листа и остепениться. Йен в последнее время часто размышлял о том, какую девушку он видит в качестве своей жены, и раз за разом пытался себя убедить, что эта девушка как раз и есть Никки. Делиться своими мыслями и переживаниями с кем-то из родных и друзей Йен не хотел, будто бы боясь, что разговор с человеком, который очень хорошо его знал, разубедит его в своих намерениях и разрушит зыбкую иллюзию настоящей семьи, которой Йен сейчас жил.
Перед важным жизненным выбором в этот момент стояла и Нина. Правда, сомнения её касались отнюдь не темы семьи и брака. С каждой новой отснятой серией «Дневников» Добрев всё яснее осознавала, что больше в этом проекте оставаться не хочет. Будучи по натуре своей амбициозным человеком, карьеристкой, Нина понимала, что если она хочет продвинуться вперёд по карьерной лестнице, с Еленой Гилберт она вынуждена будет попрощаться, причём чем скорее — тем лучше, ведь время на месте не стояло, и получалось, что годы, наиболее подходящие для того, чтобы построить карьеру в кинематографе, болгарка тратила на съёмки в подростковом сериале, лучшие времена которого уже прошли. Навсегда остаться в образе милой наивной девушки, оказавшейся волею судьбы в мире вампиров, оборотней и еретиков, Нина не хотела и сама. От разговора с Кевином и Джули Добрев удерживало лишь одно: её боязнь попрощаться с людьми, которые за эти шесть лет стали для неё самой настоящей семьёй. На съёмочной площадке «Дневников вампира» не было человека, с которым бы у лучезарной жизнерадостной болгарки были напряжённые отношения — со всеми членами каста её связывала если не дружба, то, по крайней мере, приятельство. Исключение теперь не составлял даже Йен, с которым они пусть и не были лучшими друзьями, но всё же общались легко и непринуждённо, не припоминая друг другу прошлые обиды. Однако именно такие приятельские отношения с человеком, ближе которого для неё когда-то не было никого, толкали Нину к тому, чтобы перевернуть в своей жизни страницу под названием «Сериал «Дневники вампира». Добрев была уверена, что сможет наконец забыть обо всём только в одном случае: если в её жизни Йена больше не будет. Нина уже полгода состояла в отношениях с Остином Стоуэллом, и со стороны казалось, что двое этих молодых людей нашли друг друга. Так поначалу думала и сама Нина, но отрицать того, что ей неприятно ежедневно видеть, как целуются Никки и Йен, она не могла.