А слезы капали
Шрифт:
Увидела свои платья на полу.
– Павел, что происходит?
Муж молчал.
– У тебя неприятности на работе?
Он молчал.
Тогда она вскричала:
– Гладила же платья! Снова все гладить? Что такое в конце концов!
Глаза ее наполнились злыми слезами.
– Мне противен твой подхалимаж, - сказал Васин.
– Какой подхалимаж? Причем тут подхалимаж? Человек уходит на пенсию. Его провожают, говорят теплые слова. Это элементарное проявление вежливости!
– Кто уходит? Тетерин?
– Не Тетерин, а Ковалев! А Тетерина, наоборот, назначили вместо него!
– Именно.
– Ну знаешь ли!
Вошел Гера.
– Батя, Люся плачет.
– Что случилось?
– растерянно спросила жена.
– Что он еще натворил?
– Я этих девиц расчетливых терпеть не могу!
– Батя, подбирай выражения, - сдерживаясь, посоветовал сын.
– Гера, не обращай внимания. У папы неприятности. Иди, иди...
– Погоди, мать. Батя, кто расчетливая? Люська? В чем! В том, что вышла замуж за студента без стипендии? Смешно.
– Смешно? Смейся, - сумрачно сказал Васин.
– Не за тебя она замуж выходила.
– А за кого?
– За меня.
– Вот это новость, - удивилась жена.
– Да. Думала отец этого хлюпика - взяточник. Будет у нее и дача и машина.
– Чушь собачья!
– возмутился сын.
– А кто меня просил устроить двухкомнатную квартиру?
– Да, просила!
– в дверях появилась Люся с Машенькой на руках.
– Ну и что тут такого? Каждой женщине хочется быть хозяйкой в своем доме.
– У тебя есть своя жилплощадь. Хозяйничай там.
– Товарищ Васин, а вы видели эту, извиняюсь за выражение, жилплощадь? спросила Люся.
– Товарищ Васин, почини, - Машенька протянула деду куклу.
– У тебя есть отец. Пусть он чинит.
– У Геры диплом. Ему нельзя мешать, - не согласилась внучка.
– Я всякую жилплощадь видел, - ответил Люсе Васин.
– А здесь - я хозяин. Не нравится - скатертью дорога!
– Батя, Люся моя жена, и я тебе запрещаю с ней говорить в таком тоне.
– А вот запрещать ты мне не имеешь права. Ты еще пока абсолютный нуль!
– Павел, может ты достаточно уже наговорил!
– оборвала его жена. Это уже невыносимо!
– Так, - Васин поднялся во весь свой небольшой рост.
– Всем я тут мешаю.
Пошел в ванную. Одел пиджак, сунул в карман пиджака зубную щетку и бритву. Постоял. Ковырнул пальцем кафельную плитку на стене. Плитка отлетела, разбилась. Стукнул кулаком - отлетело сразу три.
На грохот в ванную заглянула жена:
– Совсем очумел?
– Три года! Три года талдычу этому мыслителю, что плитка отлетит! Нет. Не удосужился пальцем шевельнуть.
Вышел в прихожую, надел шляпу, взял плащ.
– Паша, куда ты?
– спросила Машенька.
– Вот! Вот кого мне жалко! Совсем искалечите! Бедная девочка.
Васин взял портфель и ушел.
В холле гостиницы за столиками мирно дремали интуристы и командировочные.
Администратор, не поднимая головы, сказал:
– Мест нет.
– Есть, - уверенно сказал Васин, и протянул свое служебное удостоверение.
– Будьте любезны, номер с ванной.
Администратор посмотрел в удостоверение, вернул:
– Сожалею, товарищ Васин, но ничем не могу помочь. Своих горожан мы вообще не поселяем.
– Это почему же?
– Свои дома спят.
– Ну, а если я десятку в паспорт суну?
– Идите домой, Павел Иванович. А то я милицию позову.
– Так. Рост благосостояния... Сколько же вам надо? Двадцать пять? Вот тебе двадцать пять! Не выйдет!
И с этими словами Васин пошел к выходу. Но остановился и добавил:
– Вот так-то!
У дверей Васин увидел сидевшего на стуле пожилого человека в синем пиджаке с блестящими пуговицами.
– Что вы здесь расселись!
– сказал он сурово.
– Встаньте и откройте дверь.
Человек удивился.
– Что он сказал? (англ.)
Девушка, которая стояла рядом, о чем-то болтала с молодым человеком, ответила:
– Он просит открыть дверь, Джордж.
– О, конечно, прошу (англ.)
Он встал открыл дверь. Васин немного растерялся поначалу, но все же сказал:
– Мерси.
У гостиницы.
А когда дверь за ним закрылась, швейцар, который курил по другую сторону, сказал иностранцу:
– Вот народ, лень самому дверь открыть.
Васин вышел на улицу. Темно, сыро, моросит дождик. Васин отступил под навес, достал потрепанную записную книжку, перелистал. С сомнением покачал головой. Полистал снова. Нашел. Вошел в автоматную будку, набрал номер. Короткие гудки. Повесил трубку. Набрал другой номер.
– Да?
– спросил женский голос.
– Лобова, пожалуйста. Филимона Петровича.
– Вспомнили... Он здесь при царе Горохе жил.
Гудки.
Вышел из автомата с открытой книжкой под фонарь. Но тут из гостиничного ресторана грянула музыка. Несколько секунд Васин колебался, но голод пересилил.
Ресторан.
Оркестр. Певица. Танцы. Шар под потолком, освещение нервное, мерцающее.
– Вы один?
– спросил метрдотель.
Васин кивнул.
– Пожалуйста.
Метрдотель - сама любезность. Два шага и они остановились перед столом. На столе бутылка с шампанским. Небольшой магнитофон.