А жить, братишки, будет можно!
Шрифт:
…Капитан Сухоруков сидел за столом напротив командира парашютно-десантного полка подполковника Ремизова - полностью облысевшего к своим сорока годам толстяка среднего роста, - который, лучась от счастья, довольно потирал руками.
– Ну, Сухоруков! Ну, молодец… Я только что звонил в госпиталь: жизнь пленного уже вне опасности. Так что службу нам этот «пернатый» сослужит… Используем этого «пака» по полной программе!
Придвинувшись к Александру поближе, командир полка понизил голос и произнес:
– Через месяц в Кабуле - пресс-конференция.
Сухоруков весело кивнул.
– Так точно.
Командир полка распрямился и широко улыбнулся.
– Буду представлять тебя к первой боевой награде.
Александр улыбнулся в ответ.
***
В столице Малагии стоял жаркий полдень.
В окне маленького, скромно обставленного кабинета главного военного советника шумно работал советский кондиционер БК.
На стене кабинета висели рядышком сразу два портрета: Ленина и Президента Малагии маршала Малулу – тучного, щекастого, с гордым, надменным взглядом, облаченного в мундир, шитый золотом и увешанный множеством орденов и медалей.
Под портретами, за широким, массивным столом сидел генерал Сухоруков. Разложив перед собой большую карту, Василий Егорович внимательно изучал ее, время от времени озабоченно вздыхая. Рядом с ним устроился на стуле, подперев голову руками и тоже склонившись над картой, заместитель главного военного советника генерал-майор Столяров. Он находился в Малагии уже второй год. Столяров был младше Сухорукова на пять лет, но не выглядел моложе: его худое и изможденное землистого цвета лицо вдоль и поперек бороздили глубокие морщины. Оба генерала были одеты в одинаковую, песочного цвета, форму с отложными воротниками без знаков различия.
Не отрываясь от карты, Сухоруков медленно и грустно произнес:
– Спасибо, что ввел в курс дел, Иван Ильич, - Василий Егорович поднял голову и посмотрел на Столярова.
– А дела наши, судя по всему, хреновые… Говоришь, ни о каких наступательных действиях пока не может идти и речи?
Столяров отрицательно помотал головой.
– Занимаем глухую оборону. На всех фронтах. Причем молю Бога, чтобы сепаратисты ее не прорвали. Особенно здесь.
Протянув руку к карте, он очертил на ней указательным пальцем кружок.
– Поэтому почти все кубинские подразделения я распорядился направить сюда, - продолжал Столяров.
– Около трех батальонов. Они хоть умеют воевать.
Столяров кивнул на портрет Малулу за спиной Сухорукова, раздраженно махнул рукой и протянул:
– А эти… Я вообще не знаю, что бы мы делали без кубинцев, - Столяров понизил голос.
– Спасибо Фиделю. Сказал, что его солдаты будут выполнять здесь интернациональный долг и слово держит. На следующей неделе ждем очередного транспорта из Гаваны…
– Много людей?
– Около пятисот.
Сухоруков удовлетворенно хмыкнул.
Столяров улыбнулся.
– Цвет кожи у них и местных – одинаковый. Поэтому и иностранное военное вмешательство нашим врагам доказать трудновато.
Василий Егорович тоже улыбнулся.
Столяров снова кивнул на портрет Малулу.
– Когда Вас собирается принять сам?
Сухоруков пожал плечами.
– Пока не знаю. Министр обороны Малагии…, - Василий Егорович наморщил лоб. – Как его…?
– Бригадный генерал Дукуну, - подсказал Столяров.
– Точно, Дукуну, - Сухоруков поморщился.
– Фамилии тут у них… Сразу и не запомнишь. В общем, он намекнул мне сегодня утром, что через пару дней президент меня примет.
Василий Егорович пристально посмотрел Столярову в глаза.
– Кстати, какое у тебя мнение сложилось о Дукуну?
Столяров откинулся на спинку стула и, помедлив пару секунд, произнес:
– Не дурак. В свое время закончил Кембридж. А при прежнем режиме то ли год, то ли два был на стажировке в Штатах… Но самостоятельных решений принимать не любит. Приглашает меня к себе за советом по каждому пустяку.
Он сочувственно покачал головой.
– Теперь будет приглашать Вас.
– Ясно, - протянул Сухоруков. – Не хочет брать ответственности. Но, небось, когда дела на фронтах идут хорошо, приписывает все заслуги себе, да?
Столяров усмехнулся.
– Есть такое.
Сухоруков покосился на портрет Малулу у себя за спиной.
– Иван Ильич, а портрет этот… Он что, обязательно должен здесь висеть?
Столяров шумно вздохнул.
– Не поверите, но начальник главного политического управления Вооруженных Сил Малагии генерал Самба водрузил его сюда лично. Даже не поленился забить гвоздь.
Брови Василия Егоровича удивленно взлетели вверх.
– А потом, - продолжал Столяров, - вежливо, но твердо заявил, что портреты главы государства должны висеть во всех наших кабинетах рядом с портретами Ильича. Так что…, - Столяров многозначительно развел руками.
Смирнов недовольно скривился и нехотя махнул рукой.
– Ладно, хрен с ним. Пусть висит.
Он встал и подошел к окну. Посмотрел на унылый городской пейзаж: старые, обветшалые, приземистые здания одной из главных улиц столицы. На улице почти не было людей, спрятавшихся от полуденного зноя в домах.
Сухоруков сложил руки на груди и тоскливо вздохнул.
– Ты супругу сюда привез?
Столяров грустно улыбнулся.
– Отказалась ехать наотрез. Она со мной в Ливии прожила два года. Так что Африкой сыта по горло.
Сухоруков удивленно хмыкнул и повернулся лицом к Столярову.
– А моя хотела поехать… Да не позволило здоровье. Гипертония.
Столяров сочувственно покачал головой, поднялся из-за стола и подошел к Сухорукову.
– Может, это и к лучшему. Обстановка здесь пока, сами знаете…