А. з.
Шрифт:
— Шнобель, спрячь тело. — И скрылся за калиной.
Хирург привалился к дереву и насилу прокашлялся.
— Хочешь конфетку? — спросил Шнобель участливым тоном.
Немного отдышавшись, Хирург поплёлся сквозь заросли, спотыкаясь и пошатываясь. Проводив его взглядом, Шнобель взял выброшенную Бузуком пустую бутылку и облизал горлышко.
— 14 ~
Жила остановился возле развесистой липы и, всматриваясь в неясные просветы между деревьями, вскинул руку:
— Тише!
Гвоздь замер с занесённой для очередного шага ногой:
— Засёк?
— Нет. Но чем меньше шума, тем быстрее его накроем.
Как в замедленной съёмке Гвоздь разогнул колено и переступил через обломок ветки с листьями-сердечками и крошечными бутонами:
— Легче найти иголку в стоге сена.
— Ты ещё заплачь.
Пропустив мимо ушей слова, произнесённые язвительным тоном, Гвоздь с невозмутимым видом потёр шею:
— Он точно сюда побежал?
Жила сделал глубокий вдох; звериный блеск в его глазах стал ярче.
— Страхом пахнет.
Отмахиваясь от пчёл, из зарослей цветущего шиповника вывалился Сява. Спортивные штаны убитого паренька, наброшенные как полотенце на шею, зацепились за шипы. Натужно сопя, Сява принялся высвобождать штанину из колючих побегов.
— Тиш-ш-ше, — прошипел Жила.
Перекинув штаны через плечо, Сява прошептал:
— Надо Хрипатого звать.
— Он же немой, — фыркнул Жила.
— Зато не глухой. Хрипатый этого шныря на раз прижопит.
— Я и сам кого хочешь урою! — окрысился Жила и посмотрел на подошедшего Бузука. — Ты за нами не угонишься. Жди здесь.
Бузук глянул по сторонам:
— Место неприметное. Как меня отыщете?
— Отыщем. Дохлик с тобой останется. От него шума много, а толку мало.
— Я не дохлик, — оскорбился Сява.
Гвоздь возразил:
— Нет, Жила. Ты с Сявой дуй вперёд, а мы с Бузуком за вами.
— Бегать толпой по лесу глупо, — проговорил Хирург, возникнув позади Бузука.
Жила направил на него палец:
— А с тобой, бацилла, я потом разберусь.
— Сотрясение мозга — серьёзная травма. Назвать тебе симптомы? Головная боль, тошнота, расфокусировка зрения, дезориентация…
— И как же доходяга смылся?
— Не знаю, как ты его проворонил.
— Я?
— Ты. Мне велели привести его в чувство, а не стеречь.
Зло сверкнув глазами, Жила хотел сказать гадость, но сдержался.
— Он ужасно себя чувствует, — продолжил Хирург. — Наверняка лежит где-то под кустом. Тут надо не бегать, а тщательно обыскивать местность.
Бузук прищурился:
— И почему мы должны тебе верить?
— Не верьте, ваше дело.
— Стоим как кресты на могилах, — проворчал Гвоздь. — Валить надо, пока менты на хвост не сели.
— Не гони волну! — осёк Жила. Крутнулся вокруг себя. — Он где-то рядом! Страхом пахнет. Ладно, идём цепью. Я слева, Гвоздь справа, остальные посередине.
— А как же Шнобель? — поинтересовался Хирург.
— Тебе не насрать? — спросил Бузук.
Хирург пожал плечами:
— Насрать. — И, заложив руки в карманы, пошёл между деревьями.
Глядя ему в спину, Жила сплюнул через губу:
— Рассредоточились. Глядим в оба.
Гвоздь протянул Бузуку раскладной ножик:
— Держи. Тебе он больше пригодится.
Забрал у него ружьё. Забрал бы и рюкзак, но Бузук вцепился в наплечные ремни, давая понять, что не отдаст.
Одежда братвы растворилась в зелени леса. Затихло поскрипывание хвои под подошвами ботинок. Отдалился шорох кустарников. Из лопухов выскочил заяц, поводил носом туда-сюда и дал дёру.
Зашуршала крона липы, затрепетали сердцевидные листья, словно град посыпались цветочные почки. Максим повис на нижней ветке, разжал пальцы и по-кошачьи спрыгнул на землю. Под ладонью оказалась ветвь, которую он случайно сломал, когда лез на липу. Будь зэки внимательнее, сразу бы сообразили, где он прячется. Но и недооценивать их нельзя.
Жила обладает звериным чутьём. А ещё он упрямый и уверенный в себе.
Гвоздь — цепной пёс Бузука. Значит, загрызёт любого, кто посягнёт на хозяина.
Если Хрипатый и правда немой, то у него сильно развиты слух и зрение.
Слабое звено в этой своре — Сява. Такие, как он, готовы на всё, чтобы самоутвердиться.
Хирург… вроде бы свой среди чужих, но кто знает, как он поведёт себя, когда на кону окажется его жизнь.
Прислушиваясь к пересвисту птиц и гулкому стуку дятла, наблюдая, как осмелевшие белки перелетают с сосны на сосну, Максим выждал пару минут. Пригибаясь и мягко ступая, юркнул в заросли шиповника.
***
Шнобель понюхал трусы с надписью на резинке: Zara. Зажмурился от удовольствия. Ощутив затылком взгляд, скомкал трусы в кулаке и обернулся.
— Если пикнешь, убью, — вымолвил Максим еле слышно.
— Я осознаю, я раскаиваюсь, — прошептал Шнобель, пятясь. Забился в куст и скрутился бубликом.
Максим приблизился к куче хвороста и еловых лап. Отбросил ветки в сторону.
Андрей лежал ничком. Полностью голый. Руки сжаты, одна нога согнута, другая упиралась пальцами в хвойный настил, словно паренёк пытался ползти, но устал и решил отдохнуть. По бинту, присохшему к ране на голени, ползали муравьи.
Максим притронулся к покрытому мурашками плечу:
— Андрюха. — Собрался духом и перевернул его на спину.
Окровавленное лицо отекло настолько, что казалось надутым — ни носа, ни надбровий. На месте височной кости — синюшная впадина с рваными краями. Красные от крови волосы, багровые разводы на шее и неестественно белое ухо-пельмешек, каким-то чудом оставшееся чистым. В прорезях опухших век — глаза, с удивлением взирающие в небо.
Потеряв точку опоры, Максим качнулся взад-вперёд. Его колени подогнулись, и он уселся на землю. Обнял не успевшее остыть тело. Прижал к груди: