Абонент вне сети
Шрифт:
– С меня ужин и куннилингус, – пошутил я.
– Принято, я тебя за язык не тянула.
Нюша выкинула сигарету в окно и тронула машину в сторону Васильевского острова.
– Отвезу тебя до дома, – пояснила она.
– Расскажи мне, что выяснил твой сыщик из «Юстаса»?
– А ты прыткий журик! – Она снова совсем не испугалась и не обиделась, потому что сама играла по тем же правилам. – Мой Пуаро каждый день радует меня отчетами. И если ты хочешь их прочитать, то тебе придется оплатить половину стоимости его услуг. А самое романтичное известие заключается в том, что Юра
– Меня больше интересует Тема Пухов, – я сделал вид, что информация о Юре для меня глубоко сиренева.
– А как меня-то он интересует! – Ее ноздри азартно раздувались. – Два года назад попросила его дать развернутый комментарий по легализации капитала на «форексе», а он заломил за это 200 долларов. За полчаса разговора с девушкой друга! А еще я знаю, что у него сейчас резкий финансовый подъем, и он часто видел Дэна в последнюю неделю перед смертью.
– Я видел Дэна накануне убийства. И знаешь, что стояло у него на столе? Коробка из-под печенья со 150 тысячами долларов.
– Оп-ля-ля! – Ее удивление прозвучало естественно. – А ты знаешь, что много лет назад Тема с Дэном мутили какие-то дела, и Пухов счел себя обиженным?
– Знаю. У них даже конфликт был. Тема хотел вкладывать деньги в дело, а Дэн отказался и уехал в Новую Зеландию. Тема стал делать дела один и прогорел.
– Это очень хороший предлог, – уверенно сказала Нюша.
– Для чего?
– Когда хочешь кого-нибудь кинуть, но мешает совесть.
Когда мы доехали до Андреевского бульвара, дождь закончился, и выглянуло холодное апрельское солнце. Я решил прогуляться до дома пешком.
– Это не мое дело, – сказал я, выходя на улицу. – Но у тебя очень смышленый сын. И ему нужна мама.
– Через два года я его обязательно заберу, – она улыбнулась мне с неожиданной для нее теплотой. – Обещаю.
Пропустить работу на следующий день мне было никак нельзя. «Перископу» исполнялось десять лет, и вечером весь коллектив пригласили отметить это событие в пафосном ночном клубе. Пришлось доставать из шкафа мой лучший светлый костюм, купленный во времена грез о карьерном росте. Хорошо еще, что, надев костюм, новые кожаные ботинки и повязав галстук, я все-таки взглянул на свое лицо в зеркало. Так и есть – я забыл побриться.
Счищая со своего фейса щетину и роняя гель на рубашку, я размышлял, какое же все-таки это сволочное дело – корпоративы. Если руководству везет, ситуация на рынке благоприятная и бухгалтерия не успевает пересчитывать деньги, коллективу достаются разве что новые столы и компьютеры. На праздниках Бочкин с Ворониным, конечно, поют нам оды, но они ни в коем случае не думают всерьез, что мы причастны к обрушившемуся на них богатству. Это же они, гении и провидцы, все рассчитали и все предусмотрели, в том числе и войну в Ираке, кризис перепроизводства в Евросоюзе и неурожай в Аргентине.
Но если провидцы облажались, то все закрученные гайки впиваются в наши тела. Кому-то урежут премию, кого-то уволят и назовут это оптимизацией труда. Тут никого не увидишь: у победы множество отцов, поражение всегда сирота. Из-за этого я и стараюсь прогуливать дни рождения боссов, новогодья и всю ту муть, после которой невозможно не зайти в какой-нибудь бар и не очиститься контрольной кружкой пива. Но, прогуляв десятилетний юбилей, можно было остаться без стабильного дохода: из последних созвонов с Волчеком я узнал, что в компании какая-то лажа с финансами, а шефы стали частенько интересоваться моей ролью в их успехе. В общем, пришлось отутюжить светлый костюм. Но сначала было слово.
Гагарин долетался, а я дописался: получил иск о защите чести и достоинства, которые я растоптал полгода назад. Я подробно расписал в журнале «Перископ» тернистый путь одного бандюгана от сперматозоида до учредителя восемнадцати фирм, увенчавшийся контрольным выстрелом в подъезде. Жена и брат убиенного оценили свои моральные страдания в миллион рублей – по пятьсот тысяч с меня и с газеты. Переговоры сторон к консенсусу не привели, и в тот день нам предстоял первый раунд судебного процесса.
Главным молотобойцем с нашей стороны был почетный юрист Петербурга Андрей Соловьев, который чувствовал себя в зале суда как рыба в воде, одновременно признавая, что любое выступление адвоката – это стриптиз. Но раз уж выбрал в жизни стезю стряпчего, то нужно отбросить комплексы и оголяться красиво. И Соловьев творил маленькие чудеса. Однажды 11-летний сын Андрея не захотел писать контрольную по геометрии и заминировал школу посредством анонимного звонка в дежурную часть. Соловьев сражался за отпрыска в суде три часа и доказал-таки, что в деструктивном поведении мальчика виноват не он сам и даже не его семья, а халатность педагогов. Террорист отделался небольшим штрафом, а Андрей приехал домой и впервые узнал, что такое сердце.
Когда я вошел в здание храма правосудия, в ноздри ударил тяжелый запах штукатурки. В храме Фемиды шел ремонт: в лестничном пролете громоздились строительные леса, с которых было невозможно достать до стен, а сами стены обильно забрызганы капающими с потолка белилами. Порывы ветра врывались в окна и гоняли по всему зданию строительную пыль.
Я поднялся по лестнице на третий этаж и на скамейке в коридоре нашел Соловьева и Диму Волчека. Нечесаная борода и серьга в ухе Волчека резко контрастировали с покроем черного кардигана, в котором он был похож на остепенившегося корсара. Мужчины негромко обсуждали вчерашний милицейский сериал, иногда презрительно поглядывая в сторону адвоката истцов, который в пяти метрах от них делал вид, что изучает документы. У адвоката было лицо проктолога и всего одна рука.
– Егорка, здорово, – протянул клешню Волчек. – А мы тут с Валеричем прикинули, что наши шансы на победу – процентов девяносто. Все факты у нас доказуемы, и юрист наш явно сильнее.
Конечно, Дима говорил это не мне, а ушам однорукого, который и так чувствовал себя как кошка на раскаленной крыше. На самом деле у нас не было ни единого документа, но Соловьев обещал заволокитить дело года на два-три. А за это время, как он выражался, либо султан сдохнет, либо ишак.
– Точно, – подхватил я. – Мне тут такие документы обещали. Этих марамоев самих же и закроют.