Абонент временно недоступен
Шрифт:
– Ничего, милая. Ничего…
Мы немного помолчали, уставившись каждый в свою тарелку, но вскоре Питер снова заговорил. Дурацкая привычка, несмотря ни на что, оставлять последнее слово за собой!
– Эмс, пойми, в Сиэтле меня ждёт встреча с очень успешными и влиятельными людьми. От того, какое я произведу впечатление, напрямую зависит моя карьера и наше будущее. Я не могу облажаться и поставить под удар несколько лет усердного труда. Это не вечеринка супервайзеров, возомнивших себя топ-менеджерами, с жареными сосисками на костре и дешёвым пивом в пластиковых стаканчиках. Мы собираемся говорить о деньгах, об очень
«Мыслишь другими категориями» – эта фраза вгрызлась в мой мозг, как рыбная кость в горло.
Я не стала продолжать дискуссию, не видела смысла что-то доказывать и, уж тем более, не собиралась оправдываться, поэтому бросила все силы на поедание десерта.
Спустя полчаса мы вышли из ресторана. Пит, как ни в чём не бывало, предложил поехать к нему, но у меня не было никакого желания продолжать этот вечер и, сославшись на горящий дедлайн по новому проекту, я попросила поймать мне такси.
За окном мириадами разноцветных огней проносился вечерний Нью-Йорк. Время волшебного и невероятного превращения. Днём город напоминал озлобленный улей – сотни тысяч людей жужжали на разных языках колкости. Всюду недовольные лица, необоснованно агрессия и наэлектризованная суета, гудящая в воздухе терабайтами бессмысленной информации. Никакой кинематографической эстетики!
Я всегда считала, что мегаполисы, будь то «Большое Яблоко», Лос-Анджелес, Сеул, Лондон, Москва, незаслуженно романтизируют, по большей части те, кто бывал в них только проездом или вовсе не ступал на «землю обетованную». Вы скажите: больше возможностей! Я отвечу: огромная конкуренция. Вы скажите: обширный выбор развлечений! Я отвечу: море соблазнов, утягивающих на дно. Вы скажите: много людей, а значит потенциальных друзей. Я отвечу: и зашкаливающее количество подонков! Но самое главное, живя в многомиллионном Клондайке сомнительных перспектив, шансы прочувствовать на себе, что в действительности означает выражение: «одиночество в толпе», возрастают до невообразимых пределов. И, всё-таки, я любила Нью-Йорк. Особенно ночью.
С приходом сумерек, город волшебным образом преображался. Сбросив до утра ворох дневных забот, он становился добрее и приветливее. Женщины вспоминали о том, что прекрасны и начинали кокетничать. Мужчины, попадая под их колдовские чары, вели себя обходительно. Таксисты прекращали ворчать. Наверное, потому что рассасывались пробки. А у входа в метро появлялись уличные музыканты. В воздухе витало вдохновение…
Но сегодня, распустившийся под неоновым солнцем билбордов, NY меня не радовал. Он задиристо улыбался, подмигивал яркими огоньками, пытался привлечь красочными витринами, однако все мои мысли вращались вокруг одной единственной фразы, брошенной Питером невзначай: «Ты мыслишь совсем другими категориями».
Что он имел в виду? Какие ещё «другие категории»? Означает ли это, что я ограниченная или наоборот – имею слишком широкие взгляды на жизнь?
– Это не вечеринка супер-вайзеров, возомнивших себя топ-менеджерами… – пробурчала я, передразнивая надменный тон бойфренда, негодующе распухая, совсем как мозоль после буднего дня, проведённого в новых туфлях.
Под рёбрами закопошилась обида, зацарапала изнутри, противно попискивая. Неужели Пит действительно считает, что мой предел – это жареные сосиски и дешёвое пиво? Он стыдится меня? Поэтому ни разу не брал с собой на вечеринки компании?
Из коматоза мыслей меня вывел вибрирующий телефон. Звонила Саманта, хотела справиться о положении дел. Стараясь контролировать эмоции, я вкратце обрисовала ситуацию, да только под занавес таки не смогла сдержать рвущийся наружу всхлип. Сэм всё поняла.
– Ты где сейчас? –поинтересовалась она.
– Еду домой в такси.
– Может, встретимся? Сходим куда-нибудь, пропустим по стаканчику?
– Нет. Люди, надирающиеся в баре сквозь слёзы, выглядят жалко.
Шоу ненадолго задумалась и вскоре предоставила мне заманчивый выбор. Обожаю своих подруг!
– Текила или мартини?
– Текила, – жалобно простонала я.
– Мишель уже не вытащить, у неё комендантский мама-час, но я буду у тебя через сорок минут.
Приехала Сэм в начале одиннадцатого. Гремя бутылками в бумажных пакетах, не здороваясь и не разуваясь, она направилась прямиком в кухню, попутно оглядывая моё «новое» жилище.
У меня был бардак… Нет, не творческий беспорядок, а настоящий склад коробок полных вещей, которые я отчего-то до сих пор не разложила по местам.
– Эмс, ты въехала сюда месяц назад или вчера? – строго спросила подруга.
– Да всё как-то руки не дойдут, – промямлила я, понуро плетясь следом.
– Знаешь, в чём твоя проблема? – бросила через плечо Шоу и, не дожидаясь моей реплики, сама же ответила на свой вопрос. – Ты живёшь в извечно подвешенном состоянии, и дело даже не в Питере.
– То есть, почти шесть лет стабильных отношений не характеризуют меня как человека ответственного и постоянного?
– Нет, если эти отношения созависимые.
Я оскорблённо закатила глаза.
– Всё совсем не так…
– Разве? – сощурилась Саманта. – Прости, Эмма, но то, что происходит между вами с Питером, как-то не тянет на полноценные отношения.
– А на что тогда тянет?..
Я прекрасно понимала, о чём говорила Сэм. Просто, когда посвящаешь человеку жизнь, искренне веря, что вот ещё чуть-чуть, ещё одна сделка, ещё одно повышение, и всё случится – свадьба, загородный дом с белым заборчиком, общая собака или, на худой конец, игуана – сложно признаться себе, что на протяжении всего времени игра велась в одни ворота.
Не знаю, сколько я просидела, сверля взглядом пол и размышляя о «вечном». Шоу успела разобрать пакеты, отыскать в моём хаосе кабальитос, нарезать лайм и сообразить какой-никакой стол.
Текила возникла перед носом совершенно неожиданно, пропитывая воздух вокруг мексиканскими флюидами. Глянув на подругу мутным взглядом, я взяла напиток и, не утруждая себя ритуалами, опрокинула порцию залпом. Охлаждённая тягучая жидкость прокатилась по горлу, оставив на языке пикантную кислинку, добралась до желудка, и тотчас пробудила яростное желание напиться вдребезги. Протянув Саманте опустевшую «лошадку» я потребовала добавки. Сэм улыбнулась, разлила по второй и, усевшись на пушистый коврик между кухонным гарнитуром и обеденным столом, призывно похлопала ладонью рядом с собой.