Абордажная доля
Шрифт:
— Настоящими хозяевами?
Морецкий еще немного помолчал, собираясь с мыслями, а потом неуверенно пожал плечами и проговорил:
— Я не знаю, кто это. Не стану повторять слухи и сплетни, ты наверняка сам их знаешь. Не стану гадать, чем платят пираты за использование этой техники. Лично я не стал бы совать нос в эти дела: поверьте чутью старого крыса, они очень дурно пахнут. Но вы же молодые, горячие, для вас тихая работа на одном месте — кара хуже смерти.
— Спасибо, — сказал Клякса, не комментируя последнее заявление. — Сколько с меня?
— Прими счет, — коротко ответил крыс и коснулся кончиками пальцев серебристого контакта на виске — части терминала, незамкнутым кольцом охватывающего лоб и скрывающегося под волосами.
Кас на мгновение прикрыл глаза, а Морецкий почти сразу удовлетворенно кивнул и улыбнулся.
— Приятно иметь дело с серьезными людьми. Если найдешь, чем дополнить этот рассказ, могу свести с заинтересованными лицами или выступить посредником в продаже информации, — предупредил он.
— А что, есть покупатели?
— На одну из самых интересных загадок века нетрудно найти покупателей. А почему я уверен, что ты сможешь разжиться чем-то особенным… С одной стороны, ты явно не просто так заинтересовался «Тортугой». Как я понимаю, именно туда вы направляетесь, значит, подошел черед Серого экзаменоваться. А с другой стороны — считай это проявлением крысиного чутья.
— Рад, что ты так в меня веришь, — усмехнулся Клякса. — Посмотрим, что из этого выйдет.
— Кстати, там посетители. По-моему, они ждут тебя, — сменил тему Морецкий.
— Давно ждут?
— Пару минут. Вас проводить через черный ход? — предложил крыс.
— Что, они настолько недружелюбно выглядят? — изумился Кас.
— Строго говоря, он там вообще один и выглядит достаточно миролюбиво, я для красного словца умножил. Но мой долг хозяина велел сделать это предложение. То есть я его впускаю?
Клякса кивнул, и Морецкий отправился встречать гостя.
Миролюбивым посетителем оказался худощавый крепкий мужчина лет пятидесяти с темными, коротко остриженными волосами и исключительно непримечательной внешностью, если не считать особой приметой внимательный и неподвижный взгляд чуть раскосых глаз, который заставлял вспомнить о змеях. Нет, зрачки у него были обыкновенные, да и цвет радужки — вполне заурядный, карий, только выражение не менялось совершенно, словно круговые мышцы глаз парализовало.
— Здравствуйте, — плавно склонил он голову. — Господин Жаров, с вами желает говорить мой хозяин, господин Олафссон. Мне поручено проводить вас.
— А если я не желаю с ним разговаривать? Или как минимум куда-то идти ради этого, рискуя сунуть голову в ядерный реактор? — спокойно спросил Клякса, поднимаясь навстречу гостю.
То есть не Клякса, а Глеб Егорович Жаров. Ему подходило это имя — короткое, резкое, сухое. Больше, чем пусть и достаточно звучное, но несколько… игривое прозвище: имя было тверже и злей.
— На этот случай у меня есть инструкция, — кивнул посыльный. — Я прошу господина Морецкого быть свидетелем: мой хозяин обязуется не причинять вреда господину Жарову, не задерживать его, не препятствовать его возвращению на корабль тогда, когда он пожелает. Ни самостоятельно, ни при помощи каких-либо средств, включая сторонних лиц. Это просто разговор.
— А что с ними? — спросил Кас, кивнув на нас с Шоном.
— На их счет распоряжений не поступало, лучше, если они останутся здесь.
— Вот еще! — возмутился абордажник. — Раз уж вместе сунулись, вместе и разбираться будем!
— Погоди, не мечись, — одернул его Жаров. — Альберт Иванович, не помешают тебе мои спутники? Дашь им приют на пару часов?
— Отчего же не дать, особенно такой очаровательной девушке, — разулыбался хозяин. — Ни о чем не волнуйся. И вы, Алиса, не волнуйтесь, — улыбнулся хозяин уже прицельно мне, заметив, с какой тревогой я проводила взглядом Кляксу. — Сейчас мы будем пить чай с шоколадными конфетами. Вы любите шоколадные конфеты?
Я глубоко вздохнула, когда за «моим» пиратом закрылась дверь, волевым усилием заставила себя собраться и с улыбкой кивнула крысу. Улыбка вышла натянутой, но еще через пару минут, когда мне в руки сунули изящную и, кажется, настоящую глиняную чашку, сумела успокоиться. Ну в самом деле, это даже неприлично — так откровенно цепляться за Каса! Понятно, что мысль остаться без его защиты меня пугала, но надо хоть немного держать себя в руках. Тем более что здесь, судя по всему, тоже достаточно безопасно, а компанию можно назвать приятной.
Глеб Жаров (Клякса)
Олафссона я помнил: толстый разговорчивый негр с резким голосом и противной манерой коверкать слова. Трусоватый, жадный, он готов был стучать всем на всех, лишь бы за это достаточно платили. От разговора с ним я не ждал ничего хорошего, особенно от разговора, который начался таким образом. Нет, посыльный проявил себя с лучшей стороны, а вот следилка наталкивала на неприятные мысли. Да и обещанию его я не верил.
Скорее всего, целью умной пыли был сбор какой-то информации обо мне и моих контактах на станции — или даже за ее пределами, ведь возможностей шпионской субстанции я не знал. А явление посыльного и приглашение к разговору — уже попытка сделать хорошую мину при плохой игре: когда Олафссон почуял, что его вычислили, а следилку я сбросил, осталось действовать в открытую.
Вообще, конечно, куда проще было распылить на меня аэрозоль или прибегнуть еще к какому-нибудь средству в этом духе, я бы и не заметил, но тут сказывалась еще одна тонкость: за такое здесь обычно убивали. Аэрозоли, дистанционные управляемые микро- и наноботы — на все это очень чутко реагировала защита самой станции, и вот как раз на подобных вещах здешние хозяева не экономили. Просто потому, что такая вольница могла обернуться против них самих: упустишь раз, позволишь кому-то развлечься, а потом не заметишь, как сам окажешься под плотным колпаком имперских или каких-то еще спецслужб.