Абордажная доля
Шрифт:
Несколько минут прошло в тишине, только Клякса сосредоточенно жевал, опустошая тарелку. Шон тоже не рвался расспрашивать своего друга, а, кажется, последовал примеру крыса.
Наконец Морецкий открыл глаза. Выглядел он весьма довольным.
— Глеб Егорыч, я твой должник, — сообщил крыс. — У такой информации очень короткий срок годности, но свежая она стоит крайне дорого. Что до твоего вопроса… насколько ты в курсе основных раскладов в «Темных секторах»? [20]
20
«Темные сектора» — освоенные и обжитые человеком пространства, не находящиеся под патронатом ни одного крупного государства, ратифицировавшего общие нормы галактического права. Частные планеты, анархические миры, небольшие «дикие» государства и многочисленные отдельные станции.
— Если за последние пару месяцев ничего кардинально не изменилось, то в общих чертах знаю. Но я с удовольствием послушаю, что можешь сказать ты. Или боишься сболтнуть лишнего?
— Боюсь утомить дорогих гостей подробностями, — с укором в голосе возразил Морецкий. — Но если хочешь поболтать со стариком, я только за, ты же знаешь. Впрочем, сильно углубляться не придется, речь опять, как это ни забавно, пойдет о коллегах вашего капитана. У «Тортуги», при всей ее мощи и влиянии, достаточно ограниченный круг интересов. С одной стороны, станция — патрон полусотни едва ли не самых мощных пиратских кораблей галактики, костяк которых, безусловно, составляют «невидимки». С другой — это солидный и, пожалуй, самый уважаемый посредник в крупных сделках любого профиля. На этом все. Больше никакими делами «Тортуга», насколько мне известно, не интересуется или слишком ловко заметает следы. Лично я склоняюсь к первому варианту. Но это, так сказать, преамбула. Фабула же в том, что к нам на «Зею-17» зачастили «невидимки» «Тортуги». Неделю назад был корабль, его сменил другой, вчера он улетел, а сегодня явились вы. «Невидимок» не так много, а мы находимся не в столь популярном месте, чтобы «невидимки» в таком количестве могли случайно здесь оказаться.
— Хочешь сказать, Олафссон работал на «Тортугу»? — удовлетворенно проговорил Клякса.
— Ну, ты же просил любые предположения? Вот тебе моя версия, — развел руками Морецкий. — Напрямую они, конечно, не контактировали, но «невидимки» имели дело с одним весьма достойным уважения посредником, находящимся здесь, который, в свою очередь, несколько раз после этого общался с Олафссоном, хотя прежде они совместных дел не имели. Стопроцентной гарантии тебе, конечно, никто не даст. Даже сам Олафссон, полагаю, не знал, на кого работал посредник: он находился на своем месте и выше забраться не мог, недостаточно данных, особенно ума. Самостоятельно сопоставить факты и догадаться, кто к нему обратился, Дрю не сумел бы, а у крыс совета не спрашивал. Возвращаясь к теме разговора, восемь к одному, что ответ на твой вопрос — «невидимки». А вот чего хотели от этого типа, я даже предположить не берусь. Попробуй задать этот вопрос Джеймсу: «Зея» не относится к числу привычных интересов «Тортуги», а я не особенно слежу за тем, что происходит за пределами станции. Надеюсь, я не слишком тебя разочаровал и тебе не придется подаваться в бега, спасаясь от собственного капитана?
— Не думаю. — Глеб слегка поморщился, разглядывая последний оставшийся бутерброд с таким видом, словно тот занимал его куда больше предмета обсуждения. Пару секунд мужчина помолчал, потом все же освободил тарелку и проговорил: — Не разочаровал, напротив, здорово помог.
— Подробностями, что же там у вас произошло, ты, конечно, не поделишься? — спросил Морецкий.
— Извини. — Клякса качнул головой. — Сказал все, что мог.
— Ладно, но хотя бы удовлетвори мое любопытство… Просто по старой дружбе, не для продажи. Девушка-то откуда? — улыбнулся крыс, бросив на меня веселый взгляд, а я на всякий случай еще больше навострила уши: интересно было все, что они обсуждали, но когда речь шла обо мне — особенно.
— А что, ты еще не успел узнать подробности? — Белые брови измененного удивленно выгнулись. — Алиса — моя добыча, взятая в последнем абордаже.
— Позволь, но ведь Серый не берет пленных? — Кажется, это известие озадачило Морецкого куда сильнее всех предыдущих.
— Серый — не берет. Я же говорю, она — моя добыча, — выделил Клякса, насмешливо покосившись на меня.
— Занятно, — чуть нахмурился крыс, глядя то на меня, то на пирата с каким-то особенно задумчивым и сосредоточенным выражением лица, словно решал важную задачу.
— Что именно? — уточнил Глеб.
— Видишь ли, я не страдаю провалами в памяти, — после короткой паузы медленно начал Морецкий. — И помню, как светлой памяти старик Фишер несколько лет назад учил тебя, дурного и полудикого, играть в пиллум. [21] И он тогда припомнил в твой адрес одну старую картежную присказку… А, вижу, тоже не забыл? Вот я в который раз убеждаюсь, что Фишер был умнейшим из всех, с кем меня сводила жизнь. Во всяком случае, в людях он всегда видел главное. И мне очень интересно, к чему это твое неожиданное милосердие приведет.
21
От латинского «pila» (шарик, мяч) и «lumen» (свет). Голографическая разновидность бильярда.
— Я бы тоже не отказался узнать все заранее, — сказал Клякса.
— А что за присказка? — не утерпела я.
— «Интеллект против фарта бессилен», — ухмыльнулся абордажник. — Играть я так толком и не научился, но умудрился несколько раз выиграть у Фишера. Причем я чуть ли не единственный человек на «Зее-17», которому это удалось.
— Ну, не преувеличивай, он хорошо играл, но не настолько, — качнул головой Морецкий. — Но вот так, чтобы на чистом везении, да еще несколько раз — и впрямь уникальный случай. Глеб Егорыч, что называется, человек фартовый.
— Ладно, хватит языки чесать. Пойдем, у нас еще есть парочка дел, — засобирался Клякса.
Мы, конечно, не стали спорить, тепло распрощались с Морецким и нырнули в хитросплетение переходов станции. Ощущение спокойствия, уюта и защищенности осталось в светлой и тихой гостиной крыса, и я инстинктивно придвинулась поближе к Кляксе.
— А кто такой Фишер? Если не секрет, — полюбопытствовала осторожно. Разговаривая, я чувствовала себя увереннее, чем в тишине.
— Не секрет, был тут такой старый крыс. Эта братия обычно очень дружна, они предпочитают делить клиентов полюбовно и решать спорные вопросы в разговорах. Им опасно ссориться: хоть они и уважаемые люди, но одиночки, и в случае проблем им не к кому обратиться, остается рассчитывать друг на друга. Занятный старикан. Жалко, что умер.
— Тоже какая-нибудь кровавая история? — неприязненно уточнила я.
— Нет, для разнообразия вполне мирная, — ответил Клякса. — Ему уже было, насколько знаю, хорошо за полторы сотни, так что смерть вполне естественная. Говорю же, крысы обычно живут достаточно спокойно.
На станции мы провели еще несколько часов, целенаправленно занимаясь покупками. Медикаментами и медицинскими товарами торговали всего две точки, и худо-бедно в них я собрала почти все нужное. Расширенную аптечку, необходимый для диагностики и генетических анализов (Кляксе это не требовалось, но мне самой было любопытно) комплект препаратов и устройств и оборудование для обслуживания протезов, производителя которых Клякса назвал без возражений. На всякий случай добавила пару ящиков для хранения и транспортировки всего этого богатства и медицинскую разгрузку — удобную систему сумок с кармашками, которая крепилась на теле. Последняя была скорее баловством и на практике требовалась исключительно редко, я вообще с трудом могла представить условия, подходящие для ее применения, но не удержалась. Уж очень давно хотела заиметь эту забавную вещицу, только повода не было.
На этом этапе от нашего общества устал Шон и отбыл на корабль в сопровождении небольшого транспортного антиграва. Задерживаться на корабле он, кажется, не собирался, все же планировал вернуться на «Зею-17», поискать развлечений, но просьбу Кляксчл о доставке медицинского оборудования выполнил без ворчания.
И хорошо, что ушел, потому что выбирать одежду при нем было неловко. Покупать ее удаленно мы не стали, зашли в один из магазинов — на удивление приличный, кстати, там даже имелся сканер. Это такая удобная штука, которая сама измеряет покупателя со всех сторон, а потом генерирует голограмму, на которую «надеваются» вещи.