Абордажная доля
Шрифт:
Мое пробуждение, наверное, заметили быстро, только прерывать бой не стали. За следующий час или даже больше я вполне могла бы заскучать, но так и неушедший страх не позволял расслабиться. Гигантский паук примелькался, и через некоторое время я пришла к выводу, что он не такой мерзкий, как земные насекомые: и мех похож на нормальный звериный, и расцветка веселенькая. Но вот ноги, морда… В общем, я с нетерпением ждала, когда тренировка наконец завершится и можно будет вернуться в каюту. Сделать это самостоятельно мешала боязнь встречи с кем-то из местных обитателей, которая была сейчас сильнее старой фобии.
Когда Клякса и остальные двинулись ко мне, я поспешила подняться на ноги, чтобы встретить опасность «во всеоружии». То есть, в моем случае, подготовившись бежать.
По мере приближения паука сердцебиение учащалось, к горлу подкатил ком. Я постаралась сосредоточиться на дыхании, а руки сами собой судорожно стиснули воротник комбинезона, инстинктивно пытаясь прикрыть горло.
— Что это было? — спросил Клякса задумчиво. Потом добавил, разглядывая меня: — И есть.
Проследил за взглядом, направленным на верийца, нахмурился.
— П-просто п-пауков б-боюсь, — прозаикалась я.
— Вин! — ругнулся пират, явно в последний момент заменив словцо покрепче. — Да тебя легче пристрелить, чем возиться!
Я торопливо закивала: сейчас подобная участь не казалась такой уж ужасной. А если этот вериец подойдет ближе, я точно посчитаю ее лучшим и единственным выходом!
Паук на самом деле шагнул, вот только, на удивление, от меня. Два раза переставил длинные суставчатые ноги — и оказался где-то в десятке метров.
— Какая занятная самочка, — прощелкал он, причем в голосе послышалось веселье и даже сочувствие. — У моих сородичей тоже такое бывает.
— Какое — такое? — полюбопытствовал шатен.
— Беспричинный страх, вызванный особями вашего вида, — пояснил вериец. — Забавно. Все-таки мы очень похожи.
— Ладно, хватит болтать. Пойдем, катастрофа, — проворчал Клякса, протягивая мне руку.
Я тут же за нее ухватилась, шагнула ближе, с трудом подавив желание прижаться к своему спасителю. Когда он был рядом, я не так боялась: наверное, просыпались какие-то дремучие инстинкты, признававшие в этом мужчине защитника. И на то, что рядом со мной жестокий убийца, мне сейчас было плевать. Даже наоборот, это хорошо: он наверняка справится с пауком, если вдруг что-то произойдет.
До каюты мы добрались быстро и молча, только там я наконец сумела вздохнуть свободно и первым делом смущенно проговорила:
— Прости, пожалуйста, я не хотела!
— Не хотела чего? — мрачно уточнил мужчина.
— Вешаться на тебя. Ну, то есть вот так себя вести. Если бы я знала, что он там, может быть, не так остро отреагировала бы, но эффект неожиданности… — Опустив взгляд, я виновато развела руками. Хотя в возможность собственного спокойствия при первой встрече с этим сама не верила.
— Вин! — Пират шумно вздохнул. — Объясни мне, женщина, почему я до сих пор с тобой вожусь?!
Я благоразумно промолчала, скромно сцепив перед собой руки в замок и всем видом изображая раскаяние. Выдвигать предположение о том, что он на самом деле добрый, а вот эта агрессия — маска, я, конечно, не стала: даже на мой взгляд, это походило на бред, а его такое заявление могло разозлить еще больше.
— Молчишь? Вот и я не знаю, — проворчал Клякса. — Почему ты от этого не вылечилась? Что, на Земле перевелись психиатры с психоаналитиками?!
— Нет. — Я качнула головой и призналась: — Боялась. С отметкой от психоаналитика могли не взять на «дикую» специальность, я не хотела рисковать, а на анонимное лечение тогда не было денег.
— Ой, дура! — протянул пират устало, прикрыв ладонью лицо.
— Ну, это давно, при поступлении было, — спорить я не стала, тем более что и сама не считала этот свой поступок особенно умным. — А потом уже стыдно стало признаваться, что я эту проблему утаила. В общем, как-то так и вышло…
— А твои строгие братья вместе с папашей не догадались дочку вылечить?
— Так они не знали. — Я развела руками, мельком глянула на мужчину и перевела дух. Клякса выглядел самую малость раздосадованным и явно не сердился.
— Как это? — опешил он. — Контролируя тебя во всем, они даже не знали о фобии?!
— Пауки не пытались ухаживать за мной в институте, — мрачно пошутила я.
— Вин, ну и семейка. Ладно, возьми мне что-нибудь поесть, я в душ, — бросил Клякса и скрылся за дверцей в санузел.
Я же, окончательно поверив, что моя истерика не возымела необратимых последствий, послушно отправилась накрывать на стол. Конечно, при наличии синтезатора это невеликое достижение, но другого способа отплатить за доброе отношение прямо сейчас я не видела. А поблагодарить стоило, хоть как-то, потому что…
Да, с одной стороны, я вроде бы ничего предосудительного не сделала: ну подумаешь, попыталась спрятаться на этом мужчине от опасности. Да, это была истерика, я не дурачилась, а просто не могла себя контролировать. Но большинству мужчин (да и, прямо скажем, женщин тоже) женские истерики противны, и если от человека родного и близкого можно ждать снисходительности, то Клякса — не мой друг или товарищ по учебе. Он даже не случайный знакомый, он преступник, пират, человек жесткий, лишенный сентиментальности. Скорее стоило ожидать, что он оттолкнет, ударит — не обязательно сильно, просто отвесит отрезвляющую оплеуху или хотя бы встряхнет. Да все мои мужчины — и отец, и братья — в сходной ситуации поступили бы именно так! Может, это было бы верным решением: да, неприятно, даже больно, но зато приводит в чувство.
Однако ничего подобного Клякса не сделал, он вообще не попытался применить ко мне силу. Это было странно, неожиданно, но — приятно и достойно искренней благодарности.
Мужчина вскоре вышел в уже привычных легких штанах, глянул на сервированный стол, потом на меня. Ухмыльнулся весело, но промолчал и устроился в кресле.
— Это ты на тренировке так? — вырвалось у меня при виде цепочки небольших синяков у Кляксы под лопаткой.
— Что — на тренировке? — уточнил он.
— Ну, у тебя там синяки… — Я попыталась показать на себе, где именно.