Абсолютный узник
Шрифт:
А впереди еще встреча с Мариной! Он сам ее не пустил на испытания, чтобы не переживала лишний раз и не нервировала Антона. И что теперь он может ей сказать?
Плохо дело!
Когда Петровский нажал белую кнопку, и началось ускорение матрицы, Антон немедленно поехал влево и назад. Со скоростью бегущего человека. Почти сразу, на краю поля зрения, он увидел себя сидящего под цилиндром, несколько фигур в белых халатах, затем, через несколько секунд, он пересек зал, прошел сквозь его стену, оказался в другом помещении, и очень быстро выскочил под открытое небо. Некоторое время он двигался над двориком
Жутковатое ощущение.
Так. Без паники. Петровский предупреждал, что такое может быть. Так что, если он продолжит движение, то через какое-то время из горы выскочит. Но какую модель это подтверждает? Хотя Петровский и говорил, что лаборатория находится на такой высоте именно для того, чтобы уменьшить влияние рельефа на наблюдателя, ни в одной из гипотез такого сценария не было. Да, собственно, какая разница. Его задача смотреть и запоминать. Но, в данный момент запоминать было нечего. Не исключено, что он, на все десять минут, так и останется внутри горы. Тогда у него есть всего несколько секунд воспоминаний. Но, наверное, физикам и этого хватит.
Антон попытался разобраться в своих ощущениях. Да, чувствительность полностью отсутствует, но голова соображает вроде бы неплохо. Да что там неплохо! Отлично соображает. Ясность кристальная.
Удивительно, что он не заметил перемещения во времени. Если он ускакал вперед на две недели, то в какой момент это произошло? Петровский сказал: «Старт». Это он слышал. Затем кто-то сказал: «Есть матрица», и его ощущения исчезли. Он увидел пейзаж, а через несколько секунд поехал. Очевидно, сознание не заметило самого путешествия во времени. А вот фиксации не получилось.
В этот момент Антон вышел из горы и по диагонали начал удаляться от склона. Его внимание полностью переключилось на созерцание камней и деревьев. Если было сказано: «Запоминать все!», значит нужно запоминать все. Но не успел он сосредоточиться, как снова вошел в гору.
Так, сколько ему еще остается? Может ли он правильно воспринимать течение времени? Прошло, кажется – минут пять. Значит, у него есть еще пять минут. Можно не торопиться. Хотя, куда торопиться? И как?
И опять он выскочил из горы.
На этот раз путешествие над горной долиной заняло больше времени. Потом он опять вошел в гору, но на этот раз не более, чем на полминуты. Когда он оказался на открытом пространстве, высота была уже значительно большей. Еще немного, какие-то три минуты, и его путешествие закончится. Надо смотреть и смотреть. Может быть, за две недели произошли какие-нибудь события, которые, как-нибудь, отразились в пейзаже? Жаль, что это не тот пейзаж, который он так хорошо запомнил. Там он заметил бы любую разницу.
По мере того, как высота увеличивалась, смотреть становилось все более неудобно. Горы отодвигались, и ближний план перемещался в нижнюю часть поля зрения. Но, через минуту показалась лента узенькой горной реки, и местность снова поползла вверх.
Кажется, опять вопрусь в гору! Но как, все-таки, неудобно ехать по диагонали! Уж лучше бы просто назад. Впрочем, кажется, время иссякает, и неудобства скоро закончатся.
Но, минуты текли, а путешествие продолжалось. Когда, по расчетам Антона, прошло около двадцати минут, он сообразил, что действие происходит не по сценарию.
Затягивается путешествие.
И что могло произойти? Может он воспринимать и время перемещения, и фиксацию, как события, которые никак не отличаются? Может быть. Тогда стоит еще подождать, а потом уже начинать беспокоиться.
Он попробовал отсчитывать секунды, но это мешало воспринимать окружающее, и тогда Антон плюнул (мысленно, конечно), и стал просто смотреть и запоминать.
Когда прошло приблизительно полчаса, он решил начинать беспокоиться. Хотя это получалось не очень хорошо. Странное это было беспокойство – ни учащенного сердцебиения, ни холодного пота, просто неприятное настроение. Ты не робот, но эмоции какие-то неполноценные.
Итак, что произошло? Предположим – аппарат сломался. Но, Петровский говорил, что если он сломается, Антон моментально вернется в свое тело, поскольку матрица, к которой сейчас прилеплено его сознание, просто перестанет существовать. А она остается на месте. Вот если бы Антона вынесли из-под работающего аппарата, тогда, наверное, такое могло случиться.
Антон представил себе, как неизвестные диверсанты, нет, научные противники Петровского, его оппоненты, аспиранты и научные работники под предводительством седобородых профессоров и академиков, организуют нападение на лабораторию и уносят его бесчувственное тело. В этом случае выключение аппарата, наверное, приведет к тому, что его сознание просто перестанет существовать, а может быть заблудится, и будет рыскать по пространству в поисках своего тела. Как бесплотный дух! Господи, а может он уже умер?! Эксперимент не удался, он благополучно окочурился и его душа совершает то же самое путешествие, какое совершают все прочие души?
Антон попытался оценить свое состояние, но оно было таким безукоризненным, что в последнее как-то не верилось. К тому же, траектория движения души была непохожей на путешествие в рай или ад.
Так, предположим, эксперимент продолжается. Вполне возможно, что он просто сидит под колпаком, не едет ни в какое будущее, но, по какой-то причине, матрицу не могут выключить. Технический сбой! Уже теплее. Если произошел сбой такого рода, значит им понадобится время, чтобы все исправить. Сколько? А сколько нужно. Может быть – пять минут, а может быть – три дня. Это, конечно, крайний случай, но, по крайней мере, это вполне приемлемая версия. А еще какие могут быть варианты?
И глядя на медленно отъезжающий горный массив, Антон начал восстанавливать в памяти все произошедшее за последние несколько дней. Все разговоры с Петровским, все события. Досадно, все-таки, что его зрительная память значительно лучше слуховой. На мысленное прокручивание двух последних дней ушло минут тридцать, и за это время не изменилось ровным счетом ничего. Кроме проплывающего мимо пейзажа.
Наконец, он дошел до последнего разговора перед стартом.
Что Петровский говорил о пейзаже, который Антон должен был наблюдать? Десять минут на просмотр. Но он запоминает уже час! Может быть он быстро проскочил на неделю вперед, а когда остановился, то сразу «отъехал»? Итак, Петровский говорил… что на флагшток вывесят флаг! Но, когда начался эксперимент, мир так стремительно сдвинулся, что Антон практически не обратил внимания на то, что происходит за окном. Изменилось ли там что-нибудь? Антон начал восстанавливать в памяти ускользающую картинку. Это потребовало некоторых усилий, но зато, когда процедура была закончена, он был твердо уверен – флага не было!