Ад идет с нами

Гедеон

– Получается, что идиллийцы всегда чувствуют себя.... так? – не поверил Костас.

Мысль казалась ему настолько неправдоподобной, что даже эмпатический контакт не спас его от сомнения. Одно дело – ненадолго почувствовать себя в раю, но совсем другое – принять то, что для кого-то это норма.

– Как правило, – промурлыкала Прия. – Для нас это естественно. На Идиллии нет бессмысленных ограничений, наносящих вред телу и душе. Наши тела – храм. Прекрасный, цельный, здоровый, созданный для творчества, работы и удовольствий. А ты зачем-то разрушаешь сам себя, запирая

внутри собственные желания и страсти. Они могут стать твоей силой, помогать двигаться к цели, но вместо этого, запертые, они разрушают тебя изнутри.

Костас промолчал, пытаясь осмыслить её слова.

Ходу мыслей помешал сигнал дверного интеркома. Приятная мелодия, но сейчас она вызывала лишь раздражение.

– Пошёл на хрен! – посоветовал Костас незванному визитёру, даже не подумав взглянуть, кого там чёрт принёс.

Сама мысль о том, что надо хотя бы повернуться и взглянуть на экран интеркома, вызывала отвращение. Но настырный говнюк не унимался, продолжая трезвонить в дверь до тех пор, пока Прия не отключила динамик.

– Интересная философия, – благодарно улыбнувшись ей, вернулся к теме разговора Костас. – Я никогда...

ХРЯСЬ! Дверь, выбитая пневмотараном, влетела в комнату, едва не зашибив Эрис. Полковник заткнулся на полуслове и резко обернулся к дверному проёму, ощущая как своё собственное изумление, так и растерянность обеих Спутниц.

– Спасибо, капрал, – сказал знакомый голос и пропел. – Тук-тук-тук, стучусь я небу в дверь...

– Ну и какого рожна? – справившись с удивлением, мрачно поинтересовался Рам у возникшей на пороге парочки.

Костас не сомневался что, прежде чем вышибить двери, его ненаглядная доченька вместе со своим приятелем-”сфинксом” – который явно задался целью помереть не своей смертью, – просканировали номер, увидев и услышав всё происходящее. Позже Рам не раз с интересом вспоминал, что в тот момент даже не подумал о причинах столь своеобразного появления Ракши и Нэйва – настолько расслаблен был его разум.

– Мы стучали, – сообщила Ракша, с любопытством оглядывая обстановку и идиллиек.

Те в ответ с интересом разглядывали незваных гостей, совершенно не смущаясь ни собственной наготы, ни вообще всего происходящего.

– У нас – ЧП, вы не отвечаете на звонки – что нам было делать? – вопросом на вопрос ответил Нэйв. – А войди мы без спроса – точно бы услышали гневное “Стучать не учили?!”. Вот и попросили капрала Штайнера постучать погромче…

И ткнул пальцем за спину, показывая на солдата с тушей пневмотарана на плече.

– Что за ЧП? – Костас тряхнул головой, пытаясь сосредоточиться.

Нэйв посмотрел на Ракшу, а та показала приёмному отцу на дверь, напоминая, что служебные вопросы при посторонних не обсуждают.

– Ну и какая тут целостность? Видите – никакого покоя, – ткнув пятернёй в возмутителей спокойствия, пожаловался Спутницам полковник. – Выйдите, я оденусь.

Последнее адресовалось Грэму и Ракше.

Те переглянулись, капитан поднял выбитую дверь и, выходя, вежливо привалил ту к дверному проёму.

– Покой не достигается раз и навсегда, – улыбнулась

одевающемуся коменданту Прия. – Как нельзя выспаться на всю жизнь вперёд. Приходи ещё, и я буду учить тебя сохранять цельность дольше.

– Жди меня – и я вернусь, – шутливо процитировал Костас строчку одного из бессмертных стихотворений поэтов старой Земли.

Уже одевшись, он запоздало вспомнил, что надо бы заплатить за хорошо проведённое время. И впервые в жизни Раму стало неуютно от этого обыденного действия. Почему-то было грустно осознавать, что всё испытанное волшебство – лишь услуги по прейскуранту.

– Сколько с меня? – неловко поинтересовался он с преувеличенным интересом разглядывая выбитую дверь. – С учётом ущерба.

Ответом ему стал весёлый смех идиллиек.

– Мы не берём денег с тех, кому помогаем, – широко улыбаясь, пояснила Прия. – Спутниц содержит Корона. Мы призваны помогать нуждающимся, исцелять душевные недуги, развеивать печаль. Наша работа – возвращать гармонию в общество, а не продавать любовь. Её вовсе невозможно продать, на то она и любовь.

– Будет плохо – приходи, – Эрис притянула к себе приятно удивлённого Костаса и поцеловала на прощание.

Направляясь к ожидающим его Нэйву и Ракше, комендант переваривал полученную информацию. Выходило, что Спутницы действительно является чем-то средним между психологической разгрузкой и религиозным орденом, находящимся на попечении государства. И, следовало признать, в отличии от своих коллег из других миров, тут они не проедали свой хлеб зря. Лично Костас не отказался бы заменить всех чёртовых мозгоправов на такую “службу душевной помощи”.

К облегчению полковника, штурмовики уже погрузились в бронетранспортёр, так что не пришлось ловить на себе насмешливо-заинтересованные взгляды подчинённых. Но и без того было ясно, как божий день, что уже через четверть часа о произошедшем будет знать весь полк, причём даже в тех подробностях, которых не знают сами участники.

Но сейчас это почему-то не особенно волновало Костаса. Ему было хорошо.

– Ну и что у нас плохого? – полюбопытствовал Рам, легко запрыгивая в машину.

Он попытался напустить на себя серьёзный вид, но настроение было настолько хорошим, что у полковника даже не получалось злиться на дочь и “сфинкса” за откровенно свински прерванный отдых.

– Я фильм про вас знаю, – прежде, чем кто-либо из них успел ответить, добавил Рам. – “Двое: я и моя тень”. Про таких же засранцев, не способных к созидательной деятельности, но зато прекрасно умеющих подсирать другим

– Спасибо за комплимент, сэр, – “поблагодарил” его Грэм. – У нас массовая драка… точнее, поножовщина, между офицерами акадийского и тиаматского батальонов с офицерами корпоратов. Шесть убитых корпоратов, полтора десятка раненых, из них трое – тяжёлые, у тиаматцев и акадийцев – один убитый, одиннадцать раненых, из них тяжёлых – пятеро.

– Дерьмо, – вздохнул Костас, сознание которого никак не хотело покидать мир, полный блаженства, возвращаясь в свой мир войны. – Причина?

– Выясняем, – лаконично отозвался Нэйв.