Ад идет с нами
Шрифт:
– Видите? – не переставая работать вилкой, улыбнулся акадиец.
Убеждённой Эйнджела не выглядела.
– Я всю жизнь провела в городе, – призналась она. – Я не представляю, как правильно вести себя с дикими животными.
С потолка свесилась любопытная мордочка летучей кошки. Несмотря на милый внешний вид и довольно скромные – по тиаматским меркам, – размеры, это животное считалось одним из самых опасных для человека хищников. Самым “близким родственником” кошки-летяги из земной фауны был динофелис – вымерший представитель саблезубых кошек.
Хоть летяга и уступала ему размерами,
В этот раз намерения у кошки были куда миролюбивее: хвостатая воришка с интересом присматривалась к мясным закускам на блюдах.
– А вот так, – улыбнулся тиаматец и шикнул на кошку:
– Брысь, фольяндо!
В ответ кошка наглядно продемонстрировала тесное родство с земными собратьями, посмотрев на человека, как на кучку фекалий. Презрительно наморщив нос, она оттолкнулась от потолочной балки и спланировала на колени своему хозяину.
– Вот и всё, – с широкой улыбкой развёл руками тиаматец. – Ничего сложного.
Ногу Эйнджелы обдало горячим дыханием: беззвучно подошедшая сзади гигантская тиаматская виверра с интересом принюхивалась к девушке. Будь это необходимо, Лорэй стерпела бы подобное, но задача требовала изобразить уязвимость и полукровка с испуганным “ой” забралась на колени развеселившемуся тиаматцу.
– Он не хотел напугать вас, сеньора, – рассмеялся тот.
Оскорблённая в лучших чувствах виверра посмотрела на Эйнджелу так, словно сомневалась в здравости её рассудка, задумчиво почесала подбородок задней лапой и струйкой воды скользнула прочь, жаловаться хозяину на человеческую дурость и хамство.
– Фамильяры не атакуют без причины, – продолжал объяснять тиаматец. – Вот задумай вы напасть на хозяина Горация – тогда да, Гораций бы сильно рассердился.
Не только у Эйнджелы возникло желание не сердить Горация и его мохнатых (а также чешуйчатых и пернатых) товарищей. Половина зала, занятая корпоратовскими карателями, тоже считала тиаматских фамильяров куда более весомой угрозой, нежели шпаги и кинжалы акадийцев. Всё же рукопашному бою даже рядовых штрафников обучали весьма и весьма неплохо, но одно дело – человек, пусть и вооружённый, и совершенно иное – клыкастая и когтистая тварь, одним своим видом пробуждающая первобытный ужас, который испытывали ещё дальние-предальние предки человека, слыша рык хищника в ночи.
– Ну и мерзкие же твари, – доверительно сообщила Свитари, устроившаяся за столиком с корпоратскими офицерами.
Она кивнула в сторону “союзовской” половины зала.
– Всё же король поступил верно, что присоединил Идиллию к Доминиону, – сообщила она сидящему рядом майору. – Вы ведь тоже родом из метрополии?
В ожидании ответа она подлила ему ром из принесённой бутылки.
– Я с Земли, – ответил тот, с высокомерием посмотрев на “идиллийку”.
Было
Тот факт, что сам майор, осуждённый на пожизненное за групповое изнасилование и убийство, по сути являлся имуществом корпорации, не волновал его совершенно. Как и большинство его сослуживцев, каратель пребывал в святой уверенности, что всё произошедшее – всего лишь досадное недоразумение, эдакая кость, брошенная воющей толпе мутантов, которые тоже почему-то граждане Доминиона.
– С самой Земли? – “поразилась” Свитари, феромоны которой уже заставляли сидящих рядом мужчин всё чаще поглядывать на подсевшую за столик “собеседницу” со всё большим интересом. – А правда, что у вас там почти нет людей с натурализациями?
– К сожалению, хватает, – сказал, словно сплюнул, сидящий слева от майора старлей.
С этого детины действительно можно было рисовать какой-нибудь пропагандисткий плакат, призывающий на службу в армию: косая сажень в плечах, ростом под два метра, с квадратной челюстью киногероя. Чёрные, как смоль, волосы, контрастировали с светло-зелёными глазами, а длинный нос с горбинкой придавал ему схожесть с актёром, сыгравшем роль благородного пирата Питера Блада из вышедшего в прошлом году суперблокбастера.
– Император почему-то на удивление милостив к разного рода нелюди, – продолжал свои разглагольствования старлей, нисколько не заботясь, что говорит это одной из представительниц “нелюди”. – Особенно с всяких окраинных дыр: им и поступления в ВУЗы по льготам, и другие преференции типа скидок в ряде магазинов. А эти зоофилы… – старлей кивнул на тиаматцев, – ...вообще популярны охереть как. Есть дебилы, которые тоже на рожах себе такую же херню малюют и на операции ложаться, чтобы глаза как у нелюди сделать.
– Да, долбоклюев хватает, – согласился третий сидящий за столом каратель – невысокий, плотный капитан.
Вытерев платком взмокшую лысину, капитан брезгливо покосился на тиаматцев.
– Ну как так можно, – скривился он, глазами показывая на кошку-летягу, с аппетитом уминающую что-то прямо из тарелки хозяина. – Тьфу, блин. Неудивительно, что они там у себя дохнут как мухи – заразу подцепить, как два пальца обоссать.
– Но у тиаматцев действительно красивые глаза, – возразила Свитари. – А вот их зверинец пугает. Но глаза и татуировки...
Она мечтательно улыбнулась и бросила недвусмысленный взгляд на ближайшего уроженца мира смерти.
Тот приосанился и сверкнул зубами из-под роскошных чёрных усищ. Его летяга на секунду оторвалась от хозяйской тарелки и прорентгенила Свитари гневным взглядом, явно намекая, что ни с кем не намерена делить своего человека.
Лицо майора перекосило от злобы и отвращения. В другое время он бы просто выпнул поганую мутантку, не понимающую своего счастья, прочь. Или, если обстоятельства бы позволили, пустил по кругу со своими друзьями. Но место было неподходящее для изнасилования, а феромоны повысили привлекательность аборигенки настолько, что отпускать её уже не хотелось.