Ад Лабрисфорта

J.M.

"Если ты сбежишь, ты проиграешь, и окажешься слабаком, - сказал Двойник.
– (Но ты же не хочешь быть слабаком?
– этого он не сказал, но прекрасно знал, что дело обстоит именно так.) Ты не выберешься. Ты - мой. И навсегда останешься моим".

Правда, Уэсли с великим трудом все-таки удалось выдавить из себя, что "ему плевать, окажется он слабаком или нет". Случилась такая досадная неприятность. Жертва чуть было не ускользнула, отделавшись легкой слепотой. Но Лабрисфорт в два счета наверстал упущенное. Ведь о настоящем побеге, о настоящем освобождении речи не было - Уэсли до последней минуты был полон гнева и грозился прикончить Двойника.

Всего-то и нужно

было - привести в движение другую марионетку из этого же театра, Джейкоба Саммерса. Этот актер лабрисфортской сцены уже давно добровольно опутал себя не просто нитками, а настоящей паутиной из собственного стремления к власти и страха ее лишиться. И теперь достаточно одного щелчка пальцами - хлоп!
– господин мэр простреливает себе башку. А борец со злом Уэсли Флэш гордо полагает, что восторжествовала справедливость, и возмездие настигло виновного - конечно, благодаря его, Флэша, самоотверженной борьбе с огненноглазым демоном. Возможна одна победа - значит, возможна и другая! И вот Уэсли Флэш уже спешит продолжить борьбу - что Лабрисфорту и нужно. Ведь Уэсли Флэш обсчитался, он не мог причислить свой обожаемый внутренний мир к числу гадких лабрисфортских параллелей. Не мог и предположить, что они, параллели - ни что иное, как порождение этого самого внутреннего мира. Ну, если и не совсем - то, как минимум, наполовину. Он не мог причислить, не мог предположить - и в итоге сам купил себе билет в один конец.

"Не удивлюсь, если на часах сейчас ровно одиннадцать ноль-ноль", - подумал Флэш. Рядом все так же играли дети, и гуляла по двору женщина с коляской, и другая домохозяйка выгружала покупки из машины. А слева, чуть в отдалении, возвышалось синее здание с зеркальными стеклами.

"Лучший способ борьбы для тебя - размозжить кирпичом собственную голову, - сказал внутренний голос.
– Но ты на это не решишься, твоя голова для тебя слишком важна, не так ли?" Уэсли захотелось рассмеяться и согласиться с этим голосом.

Но он не сделал ни того, ни другого. Пусть и не долгое еще время, но он был слеп, и знал про голоса несколько больше, чем многие зрячие. С собственным внутренним голосом нельзя соглашаться или не соглашаться, потому что это - ты сам. А голос в его голове был чужим.

И, поняв это, он действительно рассмеялся - но уже по своей воле.

Другая сторона

Тиканье часов, которого Патриция обычно - почти всегда - не замечала, стало невыносимым. Она поняла, что больше не в состоянии просто сидеть за столом и ждать непонятно чего.

Но что она сейчас может сделать? Снова поехать в Лотлорн? Ожидание в кабинете превратится в ожидание в пути, а когда она приедет, все наверняка уже закончится - так или иначе.

Все закончится... Все закончится там, где началось. Что-то в этом роде, кажется, сказала Клементина Пинго, вспоминая о случившемся с ее мужем. Но ведь это только для Грэгори все началось с тюрьмы, когда он взялся за строительство. А она, Патриция, и Уэсли не имели к этому никакого отношения. Начало их лабрисфортской истории совсем в другом месте - около пруда в парке "Перекресток"!

Патриция вскочила, схватила со стола ключи от машины и от офиса, сгребла в охапку сумку и плащ и выбежала за дверь, как будто ее сдуло ураганом.

Флэш отправился к острову... И, наверное, это правильно. Но ее путь лежит не к лодочной станции в Лотлорне. Ее цель куда ближе - в каких-нибудь пятнадцати минутах езды.

За прошедшие двадцать лет в парке мало что изменилось. А что может здесь так уж сильно измениться? Те же клумбы - сейчас на них доцветают последние осенние астры и георгины, те же

аллеи, обсаженные тополями и липами, те же газоны. Скамейки раньше были другие, попроще. Теперь поставили новые, на узорных кованых ножках. Но поставили, естественно, там же, где были прежние.

Медленно шагая по парку, Патриция сама почти не верила в то, что два десятка лет избегала бывать тут. Интересно, что бы сказали ее пациенты, знай они об этом...

Народу в той части "Перекрестка", где располагался пруд, сегодня было немного. Несколько матерей с малышами, мальчишка, в одиночестве гоняющий футбольный мяч, парень с девушкой - почему-то на разных концах скамейки - видно, только что поссорились. В отдалении маячили два типа подозрительно нетрезвой и бродяжьей наружности. Вот и все.

Конечно, для семейных пикников сейчас не время. Сырость, ветер, холод. Желающих прогуливаться в такую погоду мало.

"Но их не так мало, как в тот день двадцать лет назад - правда? Хотя тогда было лето, было солнечно и тепло..."

Все, хватит топтаться на месте, изображая ходьбу. Патриция ускорила шаг. Вскоре из-за деревьев показалась зеленовато-свинцовая гладь пруда. Усилием воли заставив себя не остановиться, не повернуть прочь Патриция подошла к самому берегу.

"Кажется, я стою на том самом месте. Или нет? Тогда я прошла чуть дальше... и чуть ближе к воде".

Сырой холод забрался под одежду, заставив Патрицию содрогнуться. А может, дело было вовсе не в холоде.

"Вот, я здесь. Но зачем? Господи, зачем?"

Вода у берега была темной - казалось, что дно пруда не понижается, а обрывается отвесно. Подступив совсем близко к краю, Патриция заглянула в глубину - так заглядывают не в большой открытый водоем, а в колодец, который сверху представляется бездонным. Заглянула - и увидела свое отражение.

***

Все еще продолжая смеяться, Уэсли поднялся с бордюра и направился к синей высотке. Нет, в самом деле, это был хитрый ход со стороны Лабрисфорта - так использовать его стремление к превосходству. Хочешь быть первым во всем? Прекрасно! Будь величайшим злодеем, носителем вселенского зла. Это тоже немало значит, неправда ли? Считай себя монстром, не достойным существования. В твоем сердце живет самая черная тьма, которая заставляет тебя всюду видеть собственное подобие. Власть, основанная на силе? Это отражение твоего стремления быть сильнее других, и ничего больше. Диктатура? Ну естественно, ведь в душе ты хочешь держать всех, кто тебя окружает, под контролем. Здесь недалеко и до фанатизма. "Цель оправдывает средства" - это вполне твоя философия, вне всякого сомнения. Господства проще всего добиться с помощью оружия, или с помощью машин - неважно, что это приведет к катастрофе. А если станет совсем трудно - твоя задача будет одна: выжить. Выжить любой ценой - за счет других, тех, кто слабее. Твоя душа - сплошной кошмар, каждая твоя мысль - как мерзкая тварь, если бы они существовали реально, твои мысли, тебе первому стало бы дурно от встречи с ними. Твоя собственная душа - твоя тюрьма. Ты - демон с огнем вместо крови и вместо глаз. Ненавидь себя. Разрушь себя и уничтожь.

Ты, ты, твое, собственное, себя, себя...

Номер не пройдет.

Иногда признать существование своей "темной стороны" полезно. Мысль о том, что он, Уэсли, может поступать не лучше других лабрисфортских обитателей, помогла ему пройти искушение "праведным" гневом. Храм Времени разрушился - и освободил не только Грэга Пинго, но и самого Флэша - от его прошлого, от обиды на мать.

Но слишком навязчивые размышления о худшей половине себя самого - это обратная сторона тщеславия.