Адаптация
Шрифт:
– ...изначальная установка на моделирование стресса как необходимый элемент для создания первичного контакта верна.
– Наташкин голос прорывается сквозь шипение.
– Но встает вопрос о синхронизации управляемых объектов. Оптимальным видится частичная перестройка исследуемой зоны согласно эталону. Однако неправилен сам подход в создании последовательной структуры!
Она становится так, что заслоняет камеру. И на картинке появляется светлое поле лабораторного
– Структура должна быть иерархичной! Создание узлов-концентраторов позволит решить проблему распределения давления...
Звон стекла на миг перекрывает голос. А Наташка отодвигается в сторону.
– ...единственный реальный способ...
Запись мигает. Мельтешат картинки. Весь звуковой ряд сменяется протяжным свистом. И снова наступает темнота.
– Это все?
– Ева порывается встать, но хозяин останавливает и снова указывает на стену. Фокус записи сменился. И сама она расцвела кислотно-яркими красками. Единственным неудобством была некоторая размытость, Ева не сразу догадалась о причине: съемка велась через стекло.
Очень толстое бронебойное стекло.
В аквариуме сидела Наталья. Рукава ее халата были закатаны, тонкие запястья лежали на столе, из-под ладоней расползалась темная паутина проводов. Камера выхватила сверхкрупный план, демонстрируя неровную поверхность кожи со вздутыми трубками сосудов и светлыми остями волосков, и снова отползла. Она откатывалась, пока в поле зрения не попала вся клетка. Кроме Натальи в ней находились трое в оранжевых комбинезонах.
Они ходили по периметру помещения, Наталья же оставалась неподвижной. Она смотрела на свои руки, а объекты - в затылок друг друга.
– Я не помню этого эксперимента, - сказала Ева.
– Я не помню!
Снова мельтешение кадров. Снова куб. И Наталья, буравящая взглядом объект номер девять. Самый тугой из всей партии, будь у Евы выбор - сразу бы списала.
Объект поднялся. Медленно, заметно преодолевая внутреннее сопротивление. Сделал шаг к стеклу и камере, с удовольствием вырисовавшей искаженное лицо. Пошатнулся. Упал ничком, и судорога прокатилась по телу.
Но все-таки он подчинился!
– У нее получилось! У нее получилось с этим, а я...
Знак замолчать. И новая запись со старыми знакомыми. Теперь за столами двое: Наталья и номер девять. И трое вышагивали по периметру.
Система работала. Наташкина система работала! Некоторое время. Вот в Натальином ухе вспухла капля крови. Она увеличивалась, пока не выползла на мочку, спустилась по золотой цепочки серьги на плечо. Алое пятно расплылось на белой ткани.
Этот звук прошел сквозь стекло и выплеснулся с экрана на Еву. Она зажмурилась, пытаясь избавиться от воя в ушах, а когда открыла глаза, увидела: все закончено.
Наталья лежала ничком на столе. Номер девять возвышался над ней. Троица бродивших остановилась. Ева знала, что будет дальше: бросок озверевшей стаи, хруст костей и завывание сирены. Белый газ, заполнивший куб, и спустя две секунды - новый сигнал.
Опасность биологического заражения.
Немедленная стерилизация.
Блокирование уровня.
И нервное ожидание приговора рядом с кубом, на боковине которого электронное табло считает градусы по трем системам. Но запись остановилась раньше. На этот раз не было паузы с мельтешащими картинками: обыкновенный обрыв и черный экран могильной плитой Евиной жизни.
– Запись передали мне лишь вчера, - счел нужным пояснить человек в маске, хотя Ева и не спрашивала.
– Признаков монтажа, дорисовки или иных способов воздействия на визуальный и звуковой ряды не выявлено.
– Оригинал, значит.
Ева посмотрела на руки: руки дрожали. Под ними не было ни проводов, ни мониторов. Просто ткань - смесь синей шерсти и дешевенькой вискозы.
– В какой-то мере да. Оригинал.
– И вы знаете, кто ее сделал?
Ткань была мягкой на ощупь и не мялась почти. Ева мяла-мяла, комкала, пытаясь оставить след, но ткань распрямлялась и щекотала подушечки пальцев синтетическим пушком.
– Я уже знаю, - ответил бессмертный, поднимаясь: - Это были вы, Ева.
Топливо закончилось внезапно. Машина чихнула и заглохла. Некоторое время "Скорпион" двигался по инерции, но затем остановился, всеми четырьмя колесами сев в мягкую мочажину.
До цели оставалось километров сорок. Вот только небо уже начало темнеть, а волки, окружив Еву плотным кольцом, сели и вывалили языки. Дышали они громко и тяжко, точно упрекали за спешку.
– Вы же не станете нападать теперь? Ведь не станете?
– уточнила Ева.
Волки, естественно, не ответили.
Машина медленно погружалась, кренясь на нос. Выбравшись из болотохода, Ева обошла его, прикидывая шансы на спасение. Шансы были ничтожны и окончательно растаяли, когда мочажина отрыгнула пузырь болотного газа.
И волчица захихикала, кокетливо стрельнув разноцветными глазами.