Адаптация
Шрифт:
На каталке возлежали конечности медведки, перекрученные проволокой, а под каталкой - девчонка. Девчонка была голой и, судя по дыре в боку, мертвой.
Глеб попятился и остановился, натолкнувшись на великаншу.
– Там люди. Слышите?
Великанша взирала на Глеба с полнейшим равнодушием.
– Там люди вместе с этими тварями! Нельзя же так! Неправильно так!
Великанша отвернулась.
–
– Эти клоны ограничены в возможности разговаривать. Вы уж извините, что так получилось.
На Игоре был такой же зеленый халат, как на женщине. На ткани проступали бурые пятна. И алым самоцветом поблескивала булавка на галстуке.
– Как вы здесь оказались?
– поинтересовался Игорь, подходя ближе.
– Вас специально поместили в другое крыло, чтобы избавить от стресса. Вы беспокоитесь за людей? Это не люди. Клоны.
– Андроиды?
– Клоны. Чистые копии.
Глеб позволил взять себя под руку. Бабища вернулась в тень, а в коридоре появилась еще парочка с носилками. На носилках возвышалась голова медведки.
– Единственное вмешательство - это некоторое ограничение способности мыслить. Вы, наверное, заметили, что они не особо умны. Зато исполнительны. И скорость реакции хороша. Это важно.
– Клоны?
– переспросил Глеб. И Игорь, увлекая его за дверь, повторил ласковым тоном врача-психиатра:
– Конечно, клоны. С людьми так обращаться нельзя. Людей нужно беречь.
Значит, клоны. Разгадка проста, но ощущение мерзковатое. И вертятся в голове вопросы, только не оформятся никак. Игорь же продолжает уговаривать.
– А вам следует отдохнуть.
– Я хочу увидеть Команданте! Поселок в опасности. И этот прорыв - только начало. Я слышал, что его хотят уничтожить?
– Кто хочет?
– Андроиды. Кадавры. Вместе.
– Неужели? Заходите, садитесь, а лучше ложитесь. И не следует так волноваться. Мы полностью контролируем ситуацию.
В глазах Игоря мелькнуло нечто, похожее на ненависть.
– Ваш периметр почти не охраняется!
– Глеб попробовал вскочить, но ему не позволили.
– Если вы не видите охраны, это еще не значит, что она отсутствует. Повторяю, мы контролируем ситуацию, - Игорь достал из кармана шприц и ловко всадил Глебу в бедро.
– Знаете, у вас
Шприц торчал из ноги, но Глеб не чувствовал иглы.
Злость вот чувствовал: сука Игорь, выключил. Взял и выключил. Точно сука. Только зря он. Ева-нуль требует уничтожить Центр.
Еве нельзя верить.
Она пришла на третий день после взрыва. Глеб сразу ее узнал. Да и мудрено было бы не узнать эти ярко-голубые волосы и длинную челку с тремя темными прядками. Правда, сегодня на ней не короткая юбочка, но шелковый комбинезон с широким поясом, а вместо цилиндра - белая шляпка с павлиньим пером. Перо длинное, выгибается дугой, щекочет плечо. И Глеб против воли на это плечо начинает пялиться.
Даже не на само плечо - на родинку, выглядывающую из-под лямки.
– Привет, - сказала она.
– Я войду.
Это не было вопросом, скорее приказом, и Глеб подчинился. Она вошла, огляделась, скривилась. Наверное, ей, привыкшей к роскоши, Глебова квартирка кажется мелкой и грязной.
И убраться надо было.
Он собирался. Вчера вот. И позавчера. И вообще он не свинья, просто дел много.
– Меня Евой звать, - говорит она, протягивая узкую ладошку. Глеб пожимает. Ева хохочет, но смех ее совсем не обиден.
– А ты Глеб. Я знаю. Вот, - она протягивает фотографию Натальи. Такой у Глеба нету. У него вообще снимков мало осталось.
– Я подумала, что тебе это будет надо.
– Спасибо.
– Пожалуйста. Она мне не нравилась. Зануда. Вот честно, зануда!
– Ева поднимает пустую банку и отправляет в открытое окно.
– А ты другой. Я тебя вчера в новостях видела. И сразу вспомнила. Ты не обижаешься за то, что я на похоронах так?
На Еву невозможно обижаться.
– Прости, - просит она, глядя снизу вверх. Глеб прощает и то, что было, и то, что еще будет.
– Ты просто прелесть! А братик мой - зануда. Наверное, это общая беда - занудные родственнички. Чаем угостишь? Правда, торт я на этот раз не принесла. Как-то подумалось, что не в тему.
– У меня сушки есть, - отвечает Глеб и мысленно клянет себя еще и за тот бардак, который на кухне.
– Ты тут посиди, ладно? Я сейчас!