Адаптация
Шрифт:
В больницу Еву не пустили. Массивная женщина с тусклым лицом, стоявшая у входа, преградила путь.
– Помогите, - попросила Ева.
– Он в отключке...
Женщина подхватила Глеба и, закинув на плечо, скрылась в здании. А на ее месте уже возникла вторая, похожая на первую, как сестра-близнец.
Она разделила два потока. Несли в больницу людей. Несли из больницы
– Я врач, - повторила попытку Ева.
– Я помочь могу! Вам ведь нужны лишние руки? Раненых много...
Мутный взгляд женщины заставил заткнуться и отступить. Врач? Да вранье все это. И мутные глаза, точно вырезанные из кусков лунного камня, видят Еву насквозь.
Кажется, что каменные губы великанши разомкнутся, и она скажет:
– Здравствуй, Ева.
– Здравствуйте, Ева, - этот голос она узнала бы из тысяч других голосов, и медикаментозный туман в голове отступил, сменившись страхом. Не затем ли он пришел, чтобы ее добить?
Но Адам сам развеял опасения.
– Я рад, что вы остались живы.
И Ева рада. Только это не совсем верно. Она мертва. Она точно помнит, как умерла. Хруст ключа в замке. Щелчок. Звон разорвавшейся проволоки. И музыкальная шкатулка с опостылевшей считалочкой.
На золотом крыльце...
Динь-динь, Ева...
...сидели царь, царевич...
...спроси, Ева, почему в считалочке нет женщин...
...король, королевич...
– Вы меня слышите, Ева?
– Да, - у нее получается шевелить губами и языком, но от движения этого боль прорывается сквозь блокаду. Ничего. Если Еве больно, значит, Ева жива.
Это же замечательно!
– Моя сестра приходила вас убить, - спокойно продолжает Адам. Еве очень хочется посмотреть на него, но глаза слепы. Или повязка мешает. Или еще что-то, но Еве приходится довольствоваться иными органами чувств.
– Я позволил ей думать, что попытка удалась.
Нос ловит запах гари и сквозь него - запах духов.
Здравствуй, Ева?
Ты же не отстанешь, Ева. Что тебе нужно? Я все отдала.
– Мне жаль, если вы пережили стресс, но данный
Считалочки. Обещаний. Теплого дыхания на щеке, когда Ева шепчет:
– Ничего не бойся. Я с тобой. Я всегда буду с тобой.
Осязание тоже помнит Еву. Холодный шелк на теплой коже. Примерь, пожалуйста, тебе пойдет. У меня есть тысяча и одна вещь. И будет еще тысяча, а за ней - бессчетная череда единиц. До бесконечности. Хочешь разделить со мной бесконечность? Тогда помоги.
Ты красавица, Ева.
Я красавица тоже.
– Поэтому мне хотелось бы знать, какую именно информацию вы ей передали. И еще, обладаю ли я аналогичной информацией?
– Нет.
Отвечать легко. На грудь только давит. Но это - ради ее, Евы, жизни. Вакуумная манжета растягивает грудную клетку и сжимает, выдавливая воздух. Щелкает совсем рядом искусственное сердце, отмеряет миллилитры крови. И фильтрует их, выбирая гниль, искусственная почка.
Шалтай-болтай сидел на стене.
Эта считалочка куда больше подходит к случаю. Вот только нынешнего Шалтая-Болтая соберут. Если понадобится. Пожалуйста, пусть Адаму понадобится!
– Ваша дальнейшая судьба будет всецело зависеть от желания сотрудничать, - холодно говорит он.
– Я стану обещать вам бессмертие. Это исключено. Но я могу вернуть вам жизнь. По-моему, этого уже достаточно. Вы согласны?
– Да.
– В таком случае, я вернусь, когда вы сможете говорить. Надеюсь, долго ждать не придется. А это вам. Подарок. На память, так сказать.
– Динь-динь, - начинает игру шкатулка.
– Динь-динь-динь... На золотом крыльце...
Вакуумный манжет обрывает крик, выдавливая воздух на выдохе.
Терпи, Ева.
Ева преградила путь парочке блондинистых девиц в форменных халатах. Девицы на мгновенье задумались, а после просто обошли Еву. Человек, лежавший на носилках, был мертв. Следующая пара спасателей в точности повторила путь первой.
– Да постойте же вы! Я помочь хочу!