Адаптация
Шрифт:
Ева кивает. Ева стаскивает с дивана покрывало, складывает вдвое и кладет на пол. Садится, скрестив ноги, и предлагает:
– Будем пить чай по-восточному. Скажи, а тебе не жаль людей было?
– К-каких?
– Тех, которые при взрыве погибли.
– Жаль.
Она не знает! Никто не может знать наверняка, кроме своих. Да и там не каждому верят. Доказать надо преданность.
Чайник закипает быстро. Теткины фарфоровые кружки выглядят убого, но всяко лучше граненых стаканов. Правда, кружек осталось лишь три, да и то одна надколотая по ободку.
Щепоть заварки. Кипяток. Сахар в банке. Черт, а пересыпать-то некуда. Ладно, сойдет. Сушки в пакете. И все добро на поднос. Только бы Ева не ушла.
Она не ушла. Сидя на прежнем месте, она вертела Глебову саблю.
– Я взяла.
Как будто Глеб не видит, что взяла.
– Интересно стало. Не дуйся. А чай ставь. И садись. Пить будем. Разговаривать будем. И думать.
– О чем?
У Глеба получилось поставить поднос, не расплескав чай. Сам он не сел - упал, кое-как подобрав ноги. Неудобно. И чем ее стол не устроил? Он ведь даже почти чистый.
Ева уронила саблю:
– Подделка.
– Я знаю.
– Какой в этом смысл? В том, чтобы иметь дело с ненастоящими вещами?
Она взяла чашку обеими руками.
– Горячая! Осторожно!
Она подняла, подула и отхлебнула кипятку. Ненормальная! Все они, бессмертные, ненормальные. Или понтуются.
– Или с чужими идеями? Они ведь тоже подделки зачастую. Не понимаешь? Вы думаете, что вы такие умные и вычислить вас невозможно?
– Ты о чем?
Ева переставила чашку на ладонь левой руки, палец правой выводил на лезвии сабли узоры.
– О взрыве. И ты меня прекрасно понимаешь.
– Я не...
– Сегодня одна бомба. Завтра вторая. Послезавтра третья. Чего вы добиваетесь? Или правильнее сказать будет: чего ты добиваешься? Пей чаёк.
И Глеб послушно выпил, всю чашку одним глотком.
– Горячо, правда? А будет еще горячее, если вы не прекратите. СБ идет вам навстречу, но лишь потому, что в данном конкретном случае
Глеб дышал, пытаясь остудить обожженный рот. А девочка с голубыми волосами гладила клинок, как кошку.
– О... об андроидах волнуешься?
– голос вышел сиплым.
– О людях. О мире. Все мы хотим мира, правда?
– Его нету! Есть война! Есть противостояние, которого...
– Которое придумали для таких дурачков как ты, - Ева взяла сушку и, разломав в ладони, отправила кусок в рот.
– Твою сестрицу убил не дроид, а ее собственный эксперимент. И еще самоуверенность. Она так спешила быть умнее всех, что просто голову потеряла от осознания собственной гениальности. К слову, она тебе ничего не присылала?
– Нет.
Глеб заставлял себя ненавидеть девушку, сидящую напротив. Это павлинье перышко, оглаживающее плечо. Эту шляпку с куцей вуалью. Этот комбинезон, шлейки которого норовили сползти, и Ева регулярно их поправляла. И особенно родинку, которая была как метка.
– А если подумать? Если хорошо-хорошо подумать?
– Нет! Ничего она мне не присылала! И вообще... вообще убирайся отсюда! Слышишь?
– Она не могла не подстраховаться. А больше ей слать некому. Так что давай меняться, - предложила Ева, возвращая чашку на поднос.
– Ты мне отдашь то, что получил от своей занудной сестрички, а я тебе разрешу и дальше играть во спасителя человечества. И даже помогу. Сделаю так, что дроиды из анклава исчезнут. Ну как, идет?
– Да пойми же ты...
– Тише, - Ева приложила к губам палец.
– Не надо нервничать. Я не сержусь на тебя. Я люблю упрямых. Я сама такая. Просто поделись.
– Нету ничего.
– Есть. Ты просто плохо искал. А сегодня поищешь хорошо. Для меня поищешь.
Глаза у Евы лазоревые, яркие. И Глеб, заглянув в них, поплыл. Он кивнул, понимая, что дом перевернет. Не ради себя - ради Евы.
Ей ведь нужно.
Глава 5. Точка невозвращения.