Адмирал Сенявин
Шрифт:
Краткая аудиенция закончилась. А в эти же дни французский посол Ларошфуко выговаривал Францу:
— Русские должны убраться из Которо без промедления, иначе его величество вынужден будет прибегнуть к крайним мерам.
Посол разговаривал тоном, недопустимым по дипломатическому этикету. Но Франц лишь краснел и отдувался. Еще свежо было воспоминание о том памятном рассвете в Аустерлице, когда он сам явился в палатку Наполеона и чуть не на коленях молил о мире…
— Кроме того, — жестко выговаривал Ларошфуко, — император требует немедленно закрыть все австрийские порты для
Австрия уступила без раздумий. Из Вены поскакали гонцы по все морские порты — император повелевает удалить все русские суда и не впускать их, применяя даже оружие.
В это самое время Сенявин отправил в крейсерство линейный корабль «Елену» и фрегат «Венус». Теперь которские торговые суда, плававшие с разрешения Сенявина под русским флагом, без опаски шли в Триест. Французские купцы в Венеции и Истрии всполошились — за две недели отряд капитана второго ранга Быченского захватил немало французских судов с ценными товарами на миллион талеров.
Когда он зашел в Триест, то узнал, что австрийский комендант города, генерал Цах, предупредил — все корабли под русским флагом должны сегодня же покинуть порт или их интернируют. Накануне вечером в порт пришли полсотни которских судов под русским флагом с товарами. Для них такой исход означал банкротство.
Быченский немедля сообщил обо всем Сенявину. Получив донесение, адмирал поднял флаг на «Селафаиле» и с тремя кораблями направился в Триест. Он приказал подойти вплотную к крепости:
— Отдавайте якорь в пистолетном выстреле от крепостных пушек.
Он знал, что Цах запретил военным кораблям подходить ближе чем на пушечный выстрел. К тому же выяснилось — австрийцы задержали которские суда и не отпускают их.
Не успели встать на якорь, как на борт поднялся офицер Цаха:
— В силу повеления императора, генерал просит вас отойти от крепости на пушечный выстрел, иначе, — пояснил офицер, — мы вынуждены будем открыть огонь.
Сенявин, улыбаясь, ответил коротко:
— Стреляйте! Я увижу, где ваши ядра упадут, и стану еще ближе.
Смущенный ответом, офицер поспешил уехать. Наступила ночь. Палубы кораблей осветились фонарями. Команды не спали. У заряженных пушек стояли канониры с зажженными фитилями, вокруг кораблей выставили дозорные шлюпки…
Утром Цах прислал своего адъютанта с письмом. Французы требуют удаления русской эскадры, иначе они грозят занять город войсками.
«Положение ваше затруднительно, — написал в ответ Сенявин, — а мое не оставляет мне ни малейшего повода колебаться в выборе. С долгом моим и с силою, какую вы здесь видите, несообразно допустить вас уничтожать флаг, за что ответственность моя слишком велика, ибо сие касается чести и должного уважения к моему Отечеству».
Ответ Цаха явно задерживался, а поздно ночью из Которо пришли тревожные вести: французы заняли соседний Дубровник, сосредоточивают войска и скрытно готовятся наступать на Которо.
Сенявин задумался. Задержись он в Триесте, и все может обернуться бедой.
На рассвете доложили о прибытии австрийских офицеров, посланных Цахом.
— Проси, — кивнул адъютанту Сенявин. Он принял их стоя, давая понять, что
— Генерал еще раз просит вас, господин адмирал, покинуть порт ради дружбы наших августейших монархов, — передали парламентеры.
— Мой выбор сделан, — твердо ответил Сенявин, — и вот последнее мое требование: если спустя час, — он посмотрел на часы, — не будут возвращены суда которцев, вами задержанные, то силою возьму не только свои, но и все ваши, сколько их есть в гавани и в море. Будьте уверены, спустя час я начну военные действия. Однако чтобы сего не произошло, прошу оскорбления чести российскому флагу не чинить, поднять его на всех которских судах и не препятствовать им ни в чем.
Внушение подействовало. Не прошло и часа, как на всех которских судах раздались возгласы «Виват!». Расправляемые ветром, над ними затрепетали российские флаги.
Дубровник, или, как его еще называли, Рагуза, лежал на пути французов из Северной Далмации в Которскую область. Издавна окрест его шелестели безбрежные дубравы. Из дуба выделывали отменные суда, на них хаживали из Венеции к Египту, в Константинополь, в Испанию. Морская торговля приносила славу гончарам и золотошвеям, стеклодувам и виноделам Дубровника. В старину тут оседали славяне, потом потеснились. Нынче обретались здесь и венецианцы-католики, и православные славяне, и мусульмане албанцы. Из века в век менялись покровители края. Византия, Венеция, Оттоманская Порта — в опекунах недостатка не было. Правили же в Дубровнике испокон именитые богатеи — откупщики, ростовщики, купцы. Они поклонялись деньгам, уважали силу.
По пути в Триест Сенявин зашел в Дубровник. Сенаторы, наслышанные о русском адмирале, встретили его почтительно. На море властвовал русский флаг. Они обещали, ежели появятся французы, просить защиты у русских моряков. Но это оказалось уверткой…
Новый командующий французами генерал Молитор получил четкие инструкции Наполеона — далматинский берег Адриатики очистить от русских и завладеть им. Молитор отрядил генерала Лористона [63] с тысячей солдат и направил к Дубровнику.
63
Лористон Александр Жак Бернар (1768–1828) — маркиз, маршал Франции, участвовал в кампаниях 1805 г. и 1809 г. В 1811 г. — посол в Петербурге.
Не прошло и двух дней после ухода Сенявина, как под стенами Дубровника появились французы. Городской совет беспрекословно открыл ворота Лористону. Такое начало вдохновило генерала. К тому же он посулил сенату города разные выгоды и заручился поддержкой. Вместе с французами на Которо выступил отряд горожан.
До сих пор французы в этих краях маршировали бодро. Но они еще не встречались с русскими. Сенявин предусмотрительно выдвинул вперед егерей генерал-майора Вяземского и отряды Негоша. Южнее Дубровника, у крепости Цавтата, они впервые сошлись в бою с французами. Бок о бок с егерями сражались черногорцы и которцы. Схватка была короткой, но жестокой.