Адмирал Сенявин
Шрифт:
Успехи — успехами, но и непорядка достаточно. «Если бы по вине нашенской», — горько усмехнулся Сенявин.
Прибыв на Корфу, он сразу же начал восстанавливать ушаковское Адмиралтейство, корабли требовали немедленного ремонта. Пригодилась сноровка и опыт прежней капитанской работы в портах. Сразу обнаружилась нехватка мастеровых людей. А как он просил Чичагова дать мастеров из Кронштадта! Ведь он хорошо знал, как пять лет назад в этих местах туго пришлось с корабельными припасами. Железо, парусину и такелаж покупали прежде в Триесте, Венеции,
Перед отправкой из Петербурга ему оформили аккредитив на венецианский банк, а нынче там неприятель. Наличных денег было мало. Срочно послал в Черное море фрегат «Кильдюйн» за мастеровыми, корабельными припасами, аккредитив переправил в Константинополь, с трудом там оплатили. «Небось не забыл, как Федор Федорович мыкался, каждую копейку считал. Все равно долгов не миновать…»
В каюту постучали. Неожиданно на пороге появился капитан Лисянский. Он ведал хозяйственной частью на эскадре и был чем-то встревожен.
— Ваше превосходительство, прибыл на Корфу транспорт с продовольствием, — начал он.
Сенявин, обрадовавшись, перебил его:
— Наконец-то о нас вспомнили!
Лисянский нахмурился:
— Незадача, ваше превосходительство, большая недоимка привезенного довольствия.
— Как так? — нахмурился Сенявин. — И какая же?
— Извольте, — Лисянский вынул тетрадь, — полторы сотни пудов с лишним муки, сто двадцать пудов мяса, круп разных пудов тридцать…
— Все правильно проверено? Быть может, капитан по пути продал?
— Никак нет, божится, — ответил Лисянский, — но то еще не все, ваше превосходительство. Позвольте вас пригласить выйти на палубу.
Сенявин недоуменно посмотрел на капитана и пошел вслед за ним.
На шканцах боцман расстелил парусину. Возле борта стоял развязанный мешок. Лисянский высыпал из него сухари, сразу пахнуло гнилью. Все сухари были опутаны паутиной, почти на каждом шевелились белые черви.
Сенявин сморщился, сказал боцману:
— Всю эту гниль немедля за борт да парусину постирай как следует. — Повернулся к Лисянскому: — Сколько таких мешков?
— Проверили пару дюжин, и в каждом такая гниль. Весь груз пять тысяч с лишком. Мы их пока не выгружали.
— Верно поступили, — одобрил Сенявин и подумал: «Если все такие припасы, морить людей негоже. Однако в том удостовериться надобно».
— Задержите шлюпку, — сказал он Лисянскому.
Они вернулись в салон.
— Вернетесь на Корфу, составьте подробное обследование комиссией. Пригласите обязательно доктора и капитана транспорта, и чтоб они подписали заключение о непригодности употребления в пищу.
Адмирал кончил писать:
— Вместе с вашим заключением отправьте это письмо адмиралу Траверсе. Подробно опишите сие происшествие и представьте ваше заключение с почтой в Адмиралтейств-коллегию, в Петербург.
— А как быть с сухарями? — спросил Лисянский.
— Так вы не поняли? — удивился Сенявин. — Неужто наших
Лисянский вышел, а Сенявин вспомнил недавнее прошлое. Еще в Севастополе он встречал не однажды корабли из Николаева, приходившие со странным грузом — мукой, пшеницей. Как потом оказалось, эти корабли наряжались по специальным указаниям Траверсе для доставки его личного товара. В Севастополе его перегружали на купеческие суда и с выгодой продавали. Разницу клал себе в карман командующий флотом.
Однажды, уже после отъезда из Севастополя, Мордвинов как-то, смеясь, рассказал Сенявину:
— Нынче был в Министерстве внутренних дел у Кочубея [61] , появилась у него забота. С Черноморского флота пришла с почтой анонимная записка, где расписаны художества любезного маркиза. В открытую сказано, что Траверсе посылает в Херсон, Одессу и Севастополь боевые корабли с пшеницей для продажи. Когда же ему осмелились заметить, он ответил, что Черноморский флот для него одного и сотворен. Более того, автор плачется, что ежели этот человек будет командовать, то бедный флот скоро исчезнет.
61
Кочубей Виктор Павлович (1768–1834) — князь, дипломат, в 1802–1807 и в 1819–1823 гг. был министром внутренних дел.
— Ну и каково действие Кочубея?
— Не знает, с какой стороны подойти к государю, ведь Траверсе его любимчик…
Потом Мордвинов сказал, что Александр посчитал жалобу пасквилем на честного человека…
Русские моряки обосновались в Адриатике, видимо, прочно, и это давно вызывало нервозность в Париже. Эскадра Сенявина блокировала французские войска на побережье Далмации. На трудных дорогах через горные перевалы французов к тому же поджидали засады черногорцев.
Австрийского посла в Париже Меттерниха [62] срочно вызвал министр иностранных дел Франции. Талейран даже не пригласил посла сесть. Никогда престиж Австрии не падал так низко, как теперь, после поражения при Аустерлице.
— Император возмущен неисполнением Австрией важнейших статей Прессбургского мира. Далмация и Боко-ди-Которо до сих пор в руках русских. Его величество ожидает немедленных действий от брата Франца, чтобы удалить оттуда русские войска.
62
Меттерних Клеменс (1773–1859) — министр иностранных дел и фактический глава австрийского государства в 1809–1821 гг., канцлер в 1821–1848 гг.