Адриан. Золотой полдень
Шрифт:
— Я не знаю к какому, но все вокруг только и твердят о заговоре. Ты ведь знаешь, мне поверят. В первую очередь мне поверит Ликорма.
Вновь пауза, обдумывание. Наконец Адриан злобно и коротко выругался.
— Ты глуп, Ларций! Ты беспросветно глуп!! Я не могу оставить тебе государственную преступницу. Ее будут пытать, ей переломают руки и ноги. Ей будут прижигать пятки, ее будут бичевать. Зачем она тебе?
— Помнишь, лет десять назад, ты спросил меня, зачем я помиловал Лупу, когда мой декурион
Адриан кивнул
— Ты не мог поверить, что я спас мальчишку из сострадания. У этой женщины есть ребенок, я не хочу, чтобы он остался сиротой.
Адриан пожал плечами, повернулся к Эвтерпе.
— У тебя есть ребенок?
— Да, господин.
Адриан обратился к Лонгу.
— Ну и что?
Префект не ответил, потребовал резче.
— Отдай мне эту женщину, наместник.
— Она государственная преступница. Она — участница заговора. Она — важный свидетель.
— Я буду охранять ее.
— Нет.
— Тогда жди, когда тебя вызовут к принцепсу!
— Хорошо. Я прикажу отправить ее в Рим, а до того момента ты обязуешься присматривать за ней и берешь на себя всю ответственность в случае ее побега.
Глава 10
Когда Адриан и легионеры, прихватившие с собой злоумышленника, ушли, Ларций, вконец обессиленный, почувствовавший нестерпимое отвращение к жизни, жестом отослал потиравшего ухо Таупату из спальни. Тот кивнул, бросил заинтересованный взгляд на лежавшую на ложе, накрывшуюся с головой покрывалом женщину, и молча удалился. Женщина тут же торопливо выбралась из-под покрывала и вновь на четвереньках отползла в угол.
Там закрыла голову руками и притихла.
Ларций, глядя на нее, не удержался от вздоха. Потом спросил
— Как же тебя зовут? Эвтерпа или Лалага?
Женщина откликнулась тоненьким дребезжащим голоском.
— Тимофея.
Ларций горько рассмеялся.
— Видать, много за тобой преступлений, если ты так часто меняешь имена.
— В том нет моей вины, господин.
— Какой я тебе господин. Так, замшелый пень. Твоим господином является могучий Рим. Он жестоко воздает своим врагам.
— Где же был могучий Рим, когда меня совсем маленькой продали в храм Астарты в Гиерополе?
Ларций вопросительно глянул на спрятавшую лицо женщину.
Та подняла голову и уже чуть окрепшим голосом добавила.
— Меня украли из родного дома в Атталии и продали в храм Астарты в Гиерополе. Отец нашел меня, однако тогдашний римский наместник в Сирии Квинт Гортензий заявил, что не может вмешиваться во внутренние дела религиозных общин. Могучий Рим бросил дочь своего гражданина на произвол судьбы. Зачем, господин?
— Мало ли? — пожал плечами Ларций, потом вскинул
Женщина не ответила.
Префект поднялся, подошел к окну, посетовал про себя, что не удосужился вовремя забрать оконные проемы решетками.
В этот момент женщина посмела окликнуть его.
— Как же мне называть тебя, господин?
Ларций пожал плечами.
— Как меня называть? Зови «наш Ларций»…
— Я не твоя рабыня, господин, — твердо ответила Тимофея. — Я больше не рабыня, господин. Я — государственная преступница.
— Это верно, — согласился Лонг. — Значит, ты утверждаешь, что приходишься дочерью римскому гражданину?
— Да, Ларций.
Префект хмыкнул — она назвала его по имени, без обязательного для рабыни приложения «наш». Она умеет настоять на своем. Впрочем, это его не касается. Ночной угар схлынул. Неуместность взятых на себя обязательств предстала перед ним во всей своей нелепости.
Женщина спросила из своего угла.
— Скажи, солдатик, кто открыл тебе, что у меня есть ребенок?
Ларций вздохнул.
— Не знаю. Просто к слову пришлось. Что-то я должен был сказать наместнику! Он порой бывает непредсказуемо оригинален. Видишь, сработало.
— У тебя есть дети?
— Да, мальчик.
— Один?
— Да, боги поскупились на второго.
Женщина громко хмыкнула.
— Какие боги, префект? Раскрашенные кумиры, мерзкие идолы? Моего мальчика собирались принести им в жертву.
— Бывает, — согласился префект. — А у меня умерла жена, и я спутался с коварной женщиной. Затем, как дурак, помчался в Азию. Если вдуматься, это горе сравнимо с твоим, Тимофея.
— Конечно, Ларций. Все мы барахтаемся в этой юдоли страданий.
Ларций скривился.
— Не надо. Я знаком с учением бродяги из Назарета. У меня таких умников полный дом, но что-то я не слышал, чтобы сын Бога благословлял злонравие. Он сказал — не убий…
В этот момент его внимание привлек шум у крыльца. Он заглянул в окно.
Два преторианца о чем-то толковали с Таупатой. Видно, наместник изменил свое решение или просто забыл сообщить начальнику караула о том, что разрешил Лалаге — Эвтерпе — Тимофее остаться у префекта.
Префект вздохнул.
Везде разброд, неразбериха, заговоры, глупость, мерзость ожидания, предчувствие гибели. И вперемежку, безрассудная надежда спастись и половить рыбку в мутной воде.
— За тобой пришли, Тимофея, — сообщил он женщине.
Та разрыдалась. Потом заскулила тихо, тоненько, сожалея, пока дверь в комнату не отворилась, и через порог не переступила укрытая плотным покрывалом фигура. Несомненно, женская.
Незнакомка откинула верх накидки, и опешивший Ларций бросился к ней.