Адвокат дьяволов
Шрифт:
Сейчас Олег Зырянов осужден и отбывает наказание в одной из колоний Иркутской области, но местным правозащитникам и адвокатам так и не удалось добиться привлечения к ответственности его мучителей, хотя в материалах дела есть и соответствующие медицинские документы, и бумаги о возбуждении и прекращении уголовного дела за «попытку побега».
Возможно, потому, что иркутский прокурор, по примеру генерала Радченко, полагает, что люди не могут падать с третьего этажа и оставаться в живых или что в Иркутске это такая местная народная забава — прыгать из одного и того же окна дома номер 129 по улице Байкальской.
Но
Там, совместно с полицией, всегда располагались и кабинеты работников областной прокуратуры, а сейчас — областное управление Следственного комитета: на одних этажах опера допрашивают людей, на других, после этого, следователи оформляют «явки с повинной»…
Так вот, один из этих следователей по фамилии Матвеев — хамоватый, самоуверенный человечек с щеками, видневшимися из-за спины, — похитил изъятые им ранее в ходе обысков денежные средства в сумме более 11 миллионов рублей. Нет, он заявил, что их у него не то отняли какие-то неизвестные люди в масках по дороге, когда он вез деньги в управление, не то украли прямо из сейфа в служебном кабинете. Но тогда это сделал кто-то свой!..
Стали разбираться, подключив к делу чекистов, и тут начали всплывать любопытные подробности того, как этот «любимец руководства» работал несколько лет, получая награды, премии и звание «Лучший следователь Иркутска». Как? А так же, как и другие его коллеги, только, может быть, более нагло: запугивая и обманывая своих подследственных, заставляя их брать на себя вину за преступления, к которым они не имели никакого отношения. Дошло до того, что на обыски этот «образец для подражания» стал выезжать в стельку пьяный, ругался там матом на ментов, заставляя их без всякой надобности ломать стены, полы и мебель в обыскиваемых домах.
А однажды, демонстрируя свое «бесстрашие и презрение» к фигурантам расследуемых им дел, «лучший следователь» помочился прямо посреди одной из комнат в присутствии ошалевших понятых, ментов и хозяев.
Долго разные силы в СК и областной прокуратуре боролись «за» и «против» Владислава Матвеева: сажать его или не сажать, ведь он хоть и отъявленный мерзавец, но — свой и, раскрывая старые, «глухие» дела, улучшал показатели области. Но потом те и другие все-таки решили Матвеева посадить: слишком уж большой резонанс получило его дело.
А вот его жена вдруг вступила в ЛДПР, и местные руководители либерал-демократов включили ее сразу же в список кандидатов в депутаты Иркутского областного законодательного собрания! Особую пикантность этой ситуации придает тот факт, что именно ее супруг за несколько лет до этого посадил прежнего руководителя иркутской организации ЛДПР, сфабриковав против него уголовное дело. Забавно, не правда ли? Или для этого есть другое, более подходящее определение?…
Но это совсем уж шекспировские страсти! А менты могут прибегать и к более простым приемам. Нечто вроде игры в наперстки.
Ну, например, вот так.
Летом 2001 года в Москве арестовали 32-летнего автомеханика Игоря Швалова, обвиненного в покушении на депутата Госдумы Башира Кодзоева.
Покушение произошло еще в марте, депутат тогда выжил, но был убит охранявший его милиционер. И следователи считали, что именно Швалов стрелял из автомата АК-47 с глушителем, найденным на чердаке одного из аварийных домов в центре Москвы. Там же нашли бейсболку, перчатки и какую-то куртку. К тому же преступника якобы видела еще и пара бомжей, обитавших в том районе. А потому следователям предстояло провести опознание Швалова этими бомжами, а также назначить судебно-биологическую экспертизу, взяв образцы его волос и пота, чтобы сравнить их с волосами и потом, оставленными на одежде предполагаемого убийцы.
Громкое дело находилось не только под личным контролем генерального прокурора, но и под пристальным вниманием прессы.
«На допросе Игорь Швалов заявил, что о покушении на депутата узнал из выпуска теленовостей, — сообщала в криминальной хронике газета «Коммерсантъ». — В тот день, по его словам, он находился дома, и его алиби легко проверить. «Я никогда бы не стал стрелять в Башира Кодзоева, так как хорошо знаю его лично. В свое время он ухаживал за сестрой моей жены», — заявил Швалов уже после того, как следователь предъявил ему обвинение. Адвокат арестованного Сергей Беляк от комментариев пока воздерживается, заявляя, что следствие уже допустило ряд процессуальных ошибок, которые он намерен использовать в будущем».
Какие именно «процессуальные ошибки» я имел тогда в виду — уже и не помню: следователи и в самом деле совершали их немало.
Но помню, как мне приходилось быстро снимать с себя рубашку и передавать ее Игорю, а его рубашку надевать на себя, чтобы сбить с толку свидетелей-бомжей, проинструктированных операми перед началом опознания. И как оказалось, мы сделали это совсем не зря, так как свидетели, и без того не шибко умные, запутались и не признали в Швалове того парня, которого… им описали менты.
А вот с изъятием у Игоря для экспертизы волос конфуз вышел у самих следователей.
Старший из них, Андрей Горяйнов, в моем присутствии и в присутствии двух понятых срезал с его головы в пяти местах, как и полагается, по пучку волос и положил их в большой конверт, заклеил его, а потом вдруг «вспомнил», что у него, оказывается, нет с собой ни штампа, ни печати (дело происходило в здании бюро судебно-медицинской экспертизы).
— Ах! Ох! Что делать? — запричитал следователь. А потом спрашивает у понятого — работника данного учреждения: — А у вас ведь есть здесь своя печать?
— Да, конечно, есть, у начальника.
— Ну слава богу! Пусть тогда наш товарищ, он член оперативно-следственной группы, сходит к вашему начальнику, опечатает конверт, а мы пока тут протокол составим. Чтобы время не терять. А потом все и распишемся — и в протоколе, и на конверте.
Я промолчал. Второй следователь взял конверт и вышел с ним за дверь. А когда, минут через десять, он вернулся и все стали подписывать протокол изъятия у обвиняемого образцов биологических материалов, я заявил протест: дескать, конверт с образцами волос Швалова без печати и подписей понятых был вынесен за пределы кабинета, где проводилось следственное действие, что не исключает возможности его замены на такой же конверт, но с волосами другого человека. Все это я отразил и в протоколе, попросив понятых также подтвердить данный факт. Что они и сделали.