Афера Сатаны

Карлтон Х.Д.

Я качаю головой. Воспоминания, они такие реальные. Такие яркие. Я никак не могу себе это представить. Воспоминания о том, как они прикасались ко мне. Мы смеялись, плакали и убивали вместе. И она говорит мне, что все эти воспоминания фальшивые. Она говорит мне, что я сфабриковала каждое взаимодействие. Это, блять, просто невозможно.

— У тебя были слуховые, зрительные и соматические галлюцинации, — продолжает она, ее тон клинический. — Ты видела, слышала и чувствовала то, чего на самом деле не было. Ты видела манекены и оживляла их в своей голове. Ты была одна, напугана и очень потеряна, Сибби.

На этот раз я не поправляю ее. То,

что она описывает, это то, что я чувствую прямо сейчас.

— Поэтому, чтобы утешить себя в период одиночества, ты создала друзей в своей голове, вдохновившись манекенами в доме. Они были лишь плодом твоего воображения.

Я моргаю на нее, потрясенная ее глупостью.

— Тогда кто хоронил тела? Кто убирал беспорядок? Это всегда делали мои приспешники.

— Это делала ты, Сибель. Твои приспешники были просто продолжением тебя. Все, что делали твои приспешники, на самом деле делала ты. Ты полностью отстранялась от действий, которые совершала, потому что была уверена, что их совершает твой приспешник.

Вспышки бессмысленных вещей мелькают в моем сознании. Лопата, зажатая в моей руке, рассекающая грязь и траву. Волдыри на моих ладонях. Пот струится по моему лицу и шее, когда я бросаю мешки с человеческими останками в ямы.

Снова вспышки. Сбиваю манекен, чтобы копы отвлеклись, а потом бегу вниз по лестнице. Сажусь в машину — водительский руль в моих руках. Чужое ощущение управления машиной...

Небольшие, спорадические проблески, которые не имеют никакого смысла. Вообще никакого. Это были мои приспешники, которые делали эти вещи... Она просто пытается запутать меня. Она так и делает. Пытается заставить меня чувствовать себя сумасшедшей, чтобы они могли навсегда запереть меня в этой дыре.

Я сердито вытираю слезы со своих щек и смотрю на нее сквозь затуманенное зрение.

— Что еще тогда было фальшивым, а? Люди, которых я убила, тоже были ненастоящими? Вы хотите сказать, что они не были демонами?

Доктор Рози медленно покачала головой.

— Это были самые настоящие люди, Сибби. Они были людьми. Запахи, которые ты ассоциируешь с людьми, называются обонятельными галлюцинациями, а вера в то, что они были демонами, была галлюцинацией. Я подозреваю, что травма, полученная из-за твоего отца и его культа, спровоцировала это. Из-за степени насилия, которому он подверг тебя, мы подозреваем, что он нанес серьезные повреждения твоему мозгу. Он был крайне больным человеком, Сибби, и он подвергал тебя ужасному насилию. Твой мозг защищал себя единственным известным ему способом. К тому времени, когда ты убила своего отца, он промыл тебе мозги своими собственными заблуждениями. Сочетание повреждения мозга и его промывания мозгов в конечном итоге привело к тому, что ты создала свой собственный образ и галлюцинации. Ты считала, что эти люди — демоны, и верила, что можешь учуять зло в них или чистоту в других. Так ты оправдывала убийство. И твой отец был злым, Сибби. Поэтому, когда ты убила его, ты чувствовала, что делаешь что-то правильное. Ты чувствовала, что твое предназначение — продолжать этот путь.

Я качаю головой и продолжаю качать, убежденная, что она во всем ошибается. Единственное, в чем она права, так это в том, что папа нанес мне тяжелую травму головы. Однажды ночью он избил меня так жестоко, что я в течение нескольких месяцев была прикована к постели, и ему приходилось ежедневно платить

врачу за наблюдение за мной. У него была своя ниша по части битья меня по голове, так что то, что папа нанес мне какие-то повреждения, неудивительно.

Но она ошибается насчет всего остального. Я знаю это так же, как знаю, что мои приспешники реальны.

— То есть ты хочешь сказать, что люди, которых я убила, не были злыми?

Детективы начали прочесывать пропавших без вести людей во всех местах, где «Афера Сатаны» располагалась в течение последних пяти лет. Им удалось найти множество тел и связать их со мной, но они еще не нашли всех. Некоторые из них слишком разложились, а другие были слишком разрушены моими руками, чтобы собрать достаточно ДНК.

Но они знают, что это сделала я. Они знают, что это я убила их всех.

— Некоторые из тех, кого они смогли идентифицировать, действительно имели приводы. Но многие из них совершали мелкие преступления. У нас нет возможности узнать, были ли они злыми, как ты утверждаешь.

Я продолжаю качать головой.

— Мои приспешники реальны, — говорю я, довольно жалко. — И эти люди были злыми. Я знаю это. Парень Дженнифер изнасиловал ее! Я слышала это из ее уст, и он признался перед смертью!

Доктор Рози медленно кивает головой.

— Дженнифер Уитли?

Когда я киваю в подтверждение, она что-то записывает в блокнот.

— Я не знаю, правда это или нет, но, независимо от этого, это не имеет значения, Сибби. Даже если все до единого из них были злыми людьми, это не повод действовать. Ты ведь знаешь это?

Ее слова ранят меня, но вместо того, чтобы отреагировать гневом, я делаю глубокий вдох и вытираю слезы. Слова Гленды возвращаются ко мне. Может, я и не нормальная, но это не значит, что я сумасшедшая. Это не значит, что то, что я вижу, не реально. Доктор Рози — она не может видеть и чувствовать запахи, как я. Она не была одарена дарами, которыми одарена я. Я просто должна помнить об этом. Что бы она мне ни говорила, она ошибается. Она говорит с позиции невежества.

Как ты можешь говорить мне, что я не вижу того, что вижу я, только потому, что ты тоже этого не видишь? Почему недальновидные люди имеют право утверждать, что является здравым, а что нет?

Медленно, но верно, я успокаиваюсь.

— Они реальны, — уверенно произношу я.

— Мы реальны, — шепчет знакомый голос. Моя голова поворачивается в сторону голоса, и я задыхаюсь, когда мои глаза сталкиваются со знакомыми красными глазами.

Мортис. Стоит в углу комнаты, позади доктора Рози. В своей красной окраске и красных контактных линзах. На его лице маленькая, знающая улыбка.

— Ты что-то видишь, Сибби? — спрашивает доктор, нахмурив брови. Мои глаза возвращаются к ней, и я изо всех сил стараюсь сохранить лицо равнодушным.

— Тебе не разрешается называть меня Сибби, — отвечаю я.

— Они пытались избавиться от нас, — говорит Мортис, отступая от стены и приближаясь к доктору Рози. Медленно и методично. Она не замечает его. Вместо этого она смотрит на меня, на ее лице жесткое выражение. — Ты перестала принимать лекарства, Сибби?

Я киваю, незаметно опустив подбородок, чтобы не вызвать подозрений у доктора, сидящей напротив меня. Внимательно изучает и препарирует. Пытается разобрать меня на части и понять. Она такая же, как и все остальные. Она считает меня сумасшедшей.