Афганистан и английский ультиматум

Раскольников Федор Федорович

Даже величайшее мировое событие — Октябрьская революция и установление Советской власти в России прошло для него и для окружавшей его правящей клики совершенно бесследно. Он не сумел сделать отсюда никаких выводов. Благо своей страны, своего народа имело для него меньше значения, чем старинная дружба, связывавшая его с англичанами и нешуточная боязнь их преувеличенной мощи.

Советская Россия и Афганистан

Весной 1919 г. в Афганистане произошел государственный переворот. В Джелалабаде был убит англофильский эмир Хабибулла-хан и революционным порядком вступил на престол его третий сын Аманулла-хан, который с точки зрения монархического легитизма (законности) не имел никаких прав на престол. Первым шагом молодого эмира, принявшего власть, когда ему еще не было и 30-ти лет, явилось приветственное обращение к тов. Ленину. Аманулла-хан, посылая телеграмму Ильичу, в его лице предлагал Советскому правительству завязать нормальные дипломатические сношения с Афганистаном. Советская Россия не дала этой дружески протянутой руке безответно повиснуть в воздухе. Совнарком немедленно откликнулся на призыв афганского эмира и история не забудет, что первым государством, признавшим независимость Афганистана, была Советская Россия. Афганское правительство, ободренное этим моральным сочувствием своего северного соседа в его борьбе за национальное освобождение от английского гнета, немедленно отправило в Москву дипломатическую миссию во главе с Мемед-Вали-ханом. На всем протяжении Советской территории, от Кушки до Москвы, эта миссия во время пути встречала самый радушный прием со стороны представителей Советской власти. В Кремле Мемед-Вали-хан был несколько раз принят тов. Лениным.

Очередной задачей, стоявшей теперь перед нами, было заключение русско-афганского политического договора. В результате продолжительных переговоров в Кабуле, этот договор был заключен в 1920 м году. 21-го февраля 1921-го года он был ратифицирован ВЦИК, а 14-го августа того же года был ратифицирован в Кабуле эмиром. После заключения русско-афганского договора, наша задача сводилась к тому, чтобы провести его в жизнь, осуществить на практике все его положения. Одно время на пути проведения этой общей советской линии дружеского сближения с угнетенными народами Востока едва не выросло крупное препятствие. Дело в том, что контр-революционное басмачество Восточной Бухары особенно усилилось к 1921-му году. В декабре этого года на сторону басмачества перешел и его возглавил небезызвестный турецкий авантюрист, зять бывшего султана, Энвер-паша. В то время Энвер еще пользовался авторитетом среди мусульманского

мира. Его имя, связанное с младотурецкой революцией 1908 г. в Константинополе, в глазах мусульман было окружено своеобразным ореолом. В качестве иллюстрации достаточно упомянуть, что когда, например, на одной конференции индийских мусульман возник вопрос о том, кто именно будет командовать индийской армией на другой день после завоевания Индией ее независимости, то с мест раздались почти единодушные возгласы: «конечно, Энвер-паша». Естественно, что в Афганистане до поры — до времени Энвер также был популярен. Поэтому, его присоединение к лагерю контр-революционных басмачей, пособников низверженного бухарского эмира, произвело в Афганистане сильное впечатление. Некоторая, — правда, небольшая, — часть афганского правящего класса даже уверовала в его звезду и с нетерпением ожидала сведений об его победах, в которых она даже не сомневалась. Но первые мишурные успехи Энвера, вызванные недостаточной численностью наших войск в пределах восточной Бухары, разлетелись, как пыль, тотчас после прихода первых красноармейских пополнений. Благодаря мужественной доблести героической Красной армии, энверовские банды были наголову разбиты, а сам Энвер был убит в бою 18-го августа 1922 года. После его смерти кокетливые заигрывания некоторых афганских сердаров с басмачами и оказание помощи этим последним тотчас сами собой прекратились. Крупные победы Красной армии, одержанные осенью 1922-го года, вселили всем афганцам, не исключая и англофильской группы, уверенность в несокрушимой мощи рабоче-крестьянской Красной армии. После этого тяготение афганского правительства к Советской России стало день ото дня расти. Вместо Махмуда-Тарзи, скомпрометированного своими сношениями с басмачами, на пост министра иностранных дел был назначен дружественно настроенный к нам Мемед-Вали-хан.

Тем временем англичане продолжали интриговать, неутомимо строя козни, ведя подземные подкопы против нас. Первая английская миссия, во главе с сэром Добсом прибыла в Кабул еще в январе 1921 года. Она тотчас же повела злобную и бешеную кампанию против Советской России, но ее усилия спровоцировать разрыв между Афганистаном и Советской Республикой потерпели постыдное фиаско. Требование Добса о высылке Советской миссии из Кабула было решительно и бесповоротно отклонено афганским правительством, не соблазнившимся на заманчивые обещания Добса осыпать Афганистан всевозможными земными благами за один факт разрыва с нами. Афганистан остался верен своей дружбе с Советской Россией и отказался предать ее. Разумеется, он это делал, исходя из учета реального соотношения сил. Афганистан сознавал, что день отъезда Советского представительства из Кабула был бы днем национального траура для афганского народа, началом конца его молодой, с бою добытой независимости. Убедившись, что вытеснение советского влияния ему не по плечу, Добс поспешил ретироваться, перед отъездом все же успев заключить плохенький англо-афганский договор. Основным и самым существенным параграфом этого акта было взаимное признание независимости обоих государств: Афганистан признал независимость Англии, Англия, в свою очередь, признала независимость Афганистана. Добс уехал к себе на родину в декабре 1921-го года, а в феврале 1922-го года в Кабуле уже появился его преемник — мистер Хемфрис. Политика подпольных интриг против влияния Советской России продолжалась прежним безудержным темпом. Англичане не останавливались буквально ни перед чем. Они рассыпали золото направо и налево, подкупая наиболее корыстолюбивых чиновников, а с другой стороны, они вели яростную агитацию против нас, запугивая афганцев специально придуманным для этой цели призраком красного империализма. Англичане пытались запугать эмира Коминтерном, мировой революцией, опасностью свержения эмирата. Но афганцы, наблюдая английскую политику в Афганистане, Индии, Мессопотамии, Персии, Турции, Египте и др. мусульманских странах Востока пришли к тому-выводу, что им опасен не красный воображаемый империализм Советской России, а реально существующий и наступающий по всему мусульманскому фронту империализм капиталистической Англии. Английские интриги в Кабуле потерпели позорный крах. В результате беспрерывной четырехлетней борьбы между английским и анти-английским влиянием Афганистан, наконец, самоопределился, став на платформу дружественного сближения с Советской Россией. Агрессивность английской политики, тайные замысли ее захватных, империалистических планов были разгаданы, и Афганистан отказался пойти в ловушку, уготованную для него его английскими «друзьями». Эта неудача английской восточной политики в наиболее чувствительном узле непримиримых противоречий Советской России и империалистической Англии, сыграла свою немалую роль в качестве одного из факторов, обусловивших собою последний английский ультиматум.

Политические группировки в Афганистане

Политические группировки в Афганистане носят своеобразный характер, не похожий на группировки какой-нибудь другой, европейской или азиатской страны. Неразвитость общественной жизни исключает существование оформленных партий или групп, хотя бы в том виде, как это имеет место в Персии или в Турции. Несмотря на принятый эмиром Амануллой реформаторский курс, Афганистан по-прежнему остается типичной восточной деспотией. Вся сила власти сосредоточена здесь в руках одного человека. Не даром даже сердары, составляющие местный правящий класс, интересы которого отражает эмир, называют себя не иначе, как «рабами» (персидское слово- «бандэ»); поэтому, влияние тех или иных группировок на ход политической жизни проявляется в очень слабой степени. Тем не менее, в настоящее время в Афганистане существуют две определенные группы. Одну из них составляют англофилы, другую — здоровые националисты. Англофилы, в свою очередь, разделяются на англофилов по убеждению и на простых английских наймитов. Наиболее серьезным нашим противником являются идейные англофилы. Существование этой группы имеет за собой давность, традиции. Следует не упускать из виду, что в течение долгих десятилетий Афганистан находился под нераздельным влиянием Англии, точнее говоря, был ее колонией. Поэтому, среди афганской знати воспитание в англофильском духе прежде считалось признаком хорошего тона. Проникавшая в Афганистан западно-европейская культура, вплоть до мелочей квартирной обстановки — была исключительно английской. Если кто-либо из сердарского класса владел иностранным языком, то это был только английский язык. Знатные афганские юноши нередко совершали путешествия в Индию, а некоторые из них, как сказано выше, даже обучались в индийских колледжах. Англичане всячески поощряли это афганское тяготение к их культуре, прекрасно учитывая, что вместе с усвоением языка и английской цивилизацией в плоть и кровь молодых афганцев невольно впитывается инстинктивное или сознательное англофильство. Эти люди в настоящее время уже являются немолодыми, а нередко даже прямо седобородыми старцами, но тем не менее они все еще продолжают носить внутри себя запавшую в юности бациллу неискоренимого англофильства. Другую разновидность англофилов по убеждению представляет собой группа, исходящая в своих политических расчетах из соображений политической целесообразности, из своеобразно понятых интересов Афганистана. Основная исходная предпосылка этой категории англофилов сводится к тому, что Англия в данный момент является сильнейшей мировой державой и никакое другое государство не в состоянии выступить ее противником и устранить ее господство. Эта группа, разумеется, не учитывает силы международного рабочего движения и, в частности, движения пролетариата внутри самой Англии и точно также не верит в победу Индийской революции, по крайней мере, в течение ближайшего исторического периода. В виду того, что английские владения непосредственно граничат с территорией Афганистана, эта группа делает отсюда вывод о необходимости дружественной политики по отношению к Англии, чтобы не вооружить ее против себя.

Теперь нам придется рассмотреть группировку здоровых националистов. Эта группа стоит сейчас у власти: ее возглавляет сам эмир. Во главу угла своей деятельности она кладет сохранение независимости Афганистана во что бы то ни было. Она считает, что географическое положение Афганистана между Советской Россией и империалистической Англией является для него в высшей степени благоприятным моментом, диктующим Афганистану политику лавирования между обоими борющимися соперниками. Эта группа ставит своей задачей извлечение максимума выгод из них обоих. Сторонники этой группы не хотят разрыва ни с Англией, ни с Россией. Больше того, они избегают дать слишком явное предпочтение одной из этих держав, чтобы не нарушить установившегося равновесия. Однако, несмотря на стремление сохранять равновесие, симпатии этой группы все больше и больше склоняются на сторону России. Это обусловлено, с одной стороны тем обстоятельством, что Афганистан долгое время находился под игом английского владычества, против которого все время боролась эта группа, наконец, с другой стороны, симпатии здоровых националистов всегда устремляются в направлении менее агрессивного государства. А так как в настоящее время отчетливо обнаружилось миролюбие СССР и агрессивная наступательность английского империализма, то естественно, что эмирская партия здоровых националистов бросила сейчас ставку на нашу карту и связала свою судьбу с Союзом Советских Республик.

Английский ультиматум и Афганистан

Ультиматум, предъявленный Англией Афганистану, не явился совершенно неожиданным. Он исторически подготовлялся в течение целого периода, он органически вырос из той сложной обстановки, которая создалась в средней Азии к концу 1923 года. Нельзя понять политического значения этого ультиматума и его истинный смысл вне связи с общей ситуацией, сложившейся в Индии, Афганистане и на территории независимых пограничных племен.

Революционное движение в Индии, зародившееся во второй половине XIX века, особенно остро вспыхнуло после мировой войны и достигло своего кульминационного пункта во время Пенджабских событий 1919 г., когда британские войска расстреляли безоружную толпу в Амритцаре по самодурству английского Трепова — генерала О'Дайера, отдавшего нелепый приказ «ползти на животах» и с остервенением уничтожавшего каждого участника демонстрации, имевшего гражданское мужество не подчиниться этому унизительному приказу. Разгар революционного движения имел свою главную базу на севере Индии, среди сикхов и мусульман. Можно с уверенностью сказать, что 1919–1921 гг. войдут в историю Индии, как годы подъема революционной волны. Тут можно провести некоторую параллель между недавними индийскими событиями и нашей эпохой 1905–1907 гг. Подобно тому, как у нас вслед за полосой революционного подъема, в 1907 году наступила эпоха злейшей реакции, точно также и в Индии 1922–1923 гг. характеризуются упадком движения. В настоящий момент все лидеры индийского национального движения вплоть до самых умеренных деятелей, толстовского типа, вроде Ганди, разделяющего теорию «непротивления злу насилием», сидят в тюрьме за железной решеткой. Мало-мальски оппозиционные газеты беспощадно конфискуются и закрываются англо-индийским правительством. Одним словом, индийское революционное движение, от его левого крыла до умеренных и оппортунистических течений подвергается сокрушительному разгрому. Такая политическая обстановка внушает английскому правящему классу идею о своевременности распространения английского влияния за пределы индийских границ. Между Афганистаном и собственно Индией пролегает широкая полоса территории, населенной независимыми племенами. Географически она носит название Северо-Западной провинции Индии, но туземные жители этой племенной зоны по своей национальности, по языку и религии чрезвычайно родственны афганцам; по своему экономическому бытовому укладу они являются настоящими кочевниками; зимой они спускаются в речные долины, а летом укрываются со своими стадами в горах. Они необычайно воинственны и храбры, почти поголовно вооружены, и не на жизнь, а на смерть ненавидят своих вековых угнетателей — английских империалистов. Каждый взрослый мужчина, согласно их обычаям, умеет владеть холодным и огнестрельным оружием. В случае необходимости эти племена вазиров, афридиев, махсудов, момандов и т. д. могут выставить до 200.000, с головы до ног вооруженных, бойцов. Чувство непримиримой ненависти к англичанам впитывается ими с молоком матери. Обычаи кровавой родовой мести у них сохранились до сих пор; и так как эти племена неизменно являлись участниками всех трех англо-афганских войн, и сверх того, в мирное время, вели непрестанную партизанскую войну с небольшими английскими отрядами, а в 1897 году даже подняли настоящее вооруженное восстание, жестоко подавленное англичанами, то естественно, что жажда мщения своим

вековечным врагам за все их обиды, оскорбления и унижения до сегодняшнего дня живет в душе каждого патана. Во время последней, по счету третьей, англо-афганской войны, имевшей место в 1919 г., пограничные племена с большим энтузиазмом, как один человек, выступили на поддержку Афганистана, оказали героическое сопротивление и даже после того, как афганское правительство по истечении месяца войны заключило с англичанами перемирие в Равальпинди, эти неукротимые племена не сложили своего оружия и продолжали драться как львы, не имея поддержки извне, полагаясь лишь на свои собственные силы. Лишенные оборудованных баз и правильного снабжения, они, естественно, не могли выдержать неравной борьбы и потерпели неизбежное поражение. Путем карательных экспедиций англичане безжалостно расправились с пограничными племенами и до известной степени их обескровили. Часть этих родов, отличившихся наибольшей «ненадежностью» с точки зрения англичан, подверглась частичному разоружению; но тем не менее до последнего дня английский империализм не мог считать себя на этой территории полновластным хозяином, хотя юридически она с давних пор числится простой Индийской провинцией. Владея, и то относительно, лишь главными коммуникационными путями, — военными шоссе, обороняемыми с помощью особых военных фортов, носящих название блокгаузов, англичане решительно не были в состоянии продвинуться вглубь этой маленькой страны. Разумеется, такое безотрадное положение не могло внушать покоя приказчикам английского империализма. Поэтому, когда в связи с наступлением индийской реакции подняли голову и окрылились несбыточными надеждами наиболее черносотенные элементы военной партии, преследующей задачи агрессивной наступательной политики англо-индийского правительства, то достижение оккупации племенной зоны стало ударной боевой проблемой; выражаясь словами Карла Маркса, можно сказать, что англо-индийское правительство «поставило штык в порядок дня». И вот, в январе 1923 г., когда пограничные племена по своему обыкновению спустились с гор в речные долины и тем самым сделались легко уязвимы для английского оружия, англичане предприняли экспедицию в Вазиристан. Но эта операция, ставившая своей целью оккупацию Вазиристана, как первый шаг к оккупации всей племенной территории, оказалась плохо подготовленной. Англичане слишком переоценили значение авиации в условиях горного театра войны, действуя главным образом, воздушными налетами для деморализации своих непримиримых воинственных врагов. Из пехотных частей англичанами были сосредоточены всего 3 бригады, которые наткнулись на решительное и мужественное сопротивление героических племен. Это неожиданное нападение англичан на вазиров произвело сильнейший взрыв англофобских чувств в Афганистане. Все афганские газеты были наполнены самыми резкими статьями против «культурных варваров» и дело едва не дошло до непривычных в Афганистане антианглийских демонстраций. Англичане быстро осознали свою неудачу и по всему фронту забили отбой. Наемные перья английских официозов зашелестели в защиту англо-индийского правительства, доказывая, что поход был предпринят вовсе не для оккупации Вазиристана, а лишь для наказания непримиримо настроенных партизан. Но реальные факты, последовавшие после этой первой неудачной атаки на независимость пограничных племен, лучше всего опро вергли лживость английской империалистической печати Не успели племена залечить свои раны и подсчитать понесенные ими потери, как англичане с лихорадочной быстротой и с методичностью, характеризующей их политику на востоке, принялись готовиться к новому военному походу против племен. В течение всего лета 1923 г. в Хайберском проходе интенсивно заканчивалась постройка железной дороги, потребовавшей неисчислимых расходов и неимоверных усилий при сооружении полотна. Тем не менее, целый ряд туннелей был проведен с изумительной быстротой. Пограничные города — Пешавер и Кохат соединились телеграфными и телефонными линиями. Главнокомандующий индийскими вооруженными силами, престарелый фельдмаршал, лорд Роулинсон в течение короткого периода последних нескольких месяцев дважды совершил объезд индо-афганской границы. Он лично производил смотры войскам, посещал наиболее важные узловые стратегические пункты, одним словом, изучал состояние и степень подготовки, как пограничных войск, так и театра будущих операций. Не было никаких сомнений, что все эти меры лихорадочной и активной военной подготовки имеют в виду порабощение под пятой британского империализма ненавидящих его и в свою очередь ненавидимых им независимых племен, кочующих между Индией и Афганистаном. Под этим углом зрения становится ясным, что декабрьский ультиматум предъявленный Англией Афганистану, неотъемлемой составной частью входит в заранее подготовленный план английской экспансии на северо-запад. Англичане хотят во что бы то ни стало захватить в свои руки независимые племена, согнуть их в бараний рог, задушить там все ростки революционного движения, отнять у них возможность вооруженных выступлений в будущем, и, тем самым, обеими ногами стать на границах Афганистана, в расстоянии всего двух переходов от афганской столицы. Англичане в состоянии успешно провести свой план лишь при соблюдении афганским правительством строжайшего нейтралитета. Для обеспечения себе свободы в племенной зоне, для того, чтобы чувствовать у себя развязанные руки, англичане на этот раз, в декабре 1923 года, избрали сильнодействующее средство: ультиматум. Стремясь терроризировать, запугать правительство Афганистана, вызвать в его среде шатания, колебания и состояние паники, англичане тем самым рассчитывают удержать Афганистан в положении более или менее устойчивого нейтралитета. Кроме того, ультиматум необходим англичанам, как последняя крайняя мера, в виду полного краха английской политики внутри самого Афганистана. Коварные закулисные интриги британского империализма против Союза Советских Республик потерпели в Афганистане полное поражение по всему фронту. Афганцы сумели разобраться в льстивых и лживых уверениях англичан, угадав за их антисоветскими интригами злые козни против их собственной независимости. Они поняли, что восточная политика Советского Союза не ставит себе никаких наступательных агрессивных задач, тогда как, напротив, вся политика империалистической Англии сводится исключительно к удушению и угнетению народов Востока. Попытки подкупленной Хемфрисом партии англофилов изменить основной курс афганской политики, ориентирующейся на дружбу с СССР, не привели ни к чему. Дипломатическая игра англичан в Афганистане безнадежно сорвалась и афганцам раскрылась вся бездонная фальшь английской политики и бескорыстная искренность дружбы спаявшихся в братский Союз Советских Республик.

Потерпев поражение в дипломатической борьбе, в закулисных интригах и подкопах против СССР и его полномочного представительства в Афганистане, англичане решили отыграться на ультиматуме, взять афганцев «на испуг» сильным ударом кулака по столу. Наконец, ультиматум был принят англичанами, как средство обострения внутренней политической борьбы, ведущейся в самом Афганистане. Англичанам выгодно поддерживать всякие внутренние неурядицы и междуусобия, как обстоятельство, ослабляющее силу господствующей партии здоровых националистов. Англичанам не угодно теперешнее афганское правительство, стремящееся к сближению с СССР. Эмир Аманулла-хан, ставящий во главу угла всей своей государственной работы идею сохранения независимости Афганистана, как нельзя более неудобен для превращения его в пешку, в простое орудие западно-европейского империализма. Поэтому, нет никаких сомнений, что ультиматум скрывает за собой попытку подготовления государственного переворота, попытку свержения теперешнего эмира для замены его ставленником англичан наподобие жалкой фигуры месопотамского эмира Фейсула.

На тот случай, если политический переворот не удастся, англичане так или иначе рассчитывают путем ультимативной угрозы создать для себя более выгодные условия для пересмотра англо-афганского договора. Дело в том, что этот договор, подписанный в декабре 1921 года бывш. министром иностранных дел Афганистана Махмудом-Тарзи и английским посланником Генри Добсом, был заключен лишь на 3 года. В декабре 1924 года его действие автоматически прекращается. Англия и Афганистан должны будут либо заключить новый договор, либо прервать дипломатические сношения. Тем же договором 1921 го года обусловлено, что страна, желающая аннулировать его юридическую силу, должна предупредить другое государство за один год до истечения срока, т. е. в декабре 1923-го года. Если Англия или Афганистан намерены аннулировать этот временный договор, то соответствующее уведомление надлежало бы сделать именно в декабре. С этой стороны, роковое совпадение английского ультиматума со временем заранее предусмотренного срока для извещения о прекращении договора, ясно свидетельствует, что момент ультиматума англичанами выбран не случайно. Англичане ни в какой мере не удовлетворены договором, заключенным в 1921 г., и предполагают пересмотреть его в целях получения новых привилегий в Афганистане. Англичане запугивают афганцев перспективой разрыва, чтобы тем легче добиться их уступок. Англичане хотят завоевать для себя более выгодные условия в Афганистане для облегчения своей борьбы с возрастающим влиянием СССР.

Английский ультиматум, предъявленный Афганистану в декабре 1923 г., имеет много общего с майским ультиматумом Керзона, адресованным Советской России. И там, и тут англичане пытались взять на испуг и принудить соответствующее правительство к отказу от самостоятельной внешней политики на Востоке. Эти Керзоновские ультиматумы, по существу, просто блеф. Подобно тому, как в мае Англия была не в состоянии произвести новую интервенцию против Советской России, точно так же в данный момент Англия не может вести войну с Афганистаном. Прежде всего, общее международное положение Англии и глубокий внутренний кризис, создавшийся в связи с недавним поражением оголтелых консерваторов керзоновского типа, и с победой рабочей партии, образовавшей правительство Макдональда — все эти объективные условия, вместе взятые, не могут позволить Англии роскошь новой войны. Кроме этих общих причин, имеется еще целый ряд местных причин, обусловленных ситуацией, сложившейся в настоящее время в средней Азии. Реакция, переживаемая Индией, разумеется, недолговечна. Вынужденные скрыться в подпольи, революционные силы нетерпеливо ждут удобного момента, чтобы снова выступить на поверхность. Если сейчас Индия переживает реакционную полосу, аналогичную нашей Столыпинщине, безудержно царившей после революции 1905 года, то не следует забывать, что у нас после 1905 года наступил февраль, а затем и победоносный Октябрь 1917 года. В такой момент провокация новой войны только развяжет дремлющие революционные силы, ведущие борьбу за национальное освобождение Индии. Особенно пылко будет реагировать на события англо-афганской войны семидесятимиллионное мусульманское население Индии. Все симпатии этого наиболее революционного элемента всецело на стороне Афганистана; наконец, и сам Афганистан сумеет постоять за себя. В памяти английских лордов еще живы эпизоды трех англо-афганских войн, разыгравшихся на протяжении последних 80-ти лет. Англичане знают, что в Афганистан легко войти, но оттуда трудно выйти. Английская история сохранила на своих страницах незабываемый факт поголовного истребления десятитысячного отряда лорда Робертса во время второй англо-афганской войны. Из географии англичане помнят, что Афганистан-горная страна, изобилующая тесными ущелиями, крутыми перевалами и полным отсутствием хоть сколько-нибудь разработанных шоссейных дорог. В таких условиях даже армия, уступающая по своим боевым качествам и по техническому вооружению силам английского экспедиционного отряда, тем не менее может вести серьезнейшую партизанскую войну, способную истощить, изнурить, обескровить и, в конечном счете, уничтожить противника. Наконец, Англия не должна забывать, что Союз Советских Республик зорко наблюдает за положением на Востоке, и в частности в средней Азии, и никогда не допустит превращения в колониальное рабство доверившихся ему и положившихся на его дружбу угнетаемых империализмом восточных государств.

В мае 1923 года Керзон, наткнувшись на стойкое сопротивление Рабоче-Крестьянского правительства СССР, был вынужден в полном беспорядке отступить много дальше заранее подготовленных позиций. Ультиматум, предусматривавший десятидневный срок выполнения выдвинутых им требований, фактически оспаривался нами свыше месяца, и в результате не только не был принят Советским правительством, а напротив, в его самой существенной части, относящейся к вопросу о восточной политике, был категорически отклонен рабочими и крестьянами Советской России. Только такая политика решительного отпора является единственно правильной в борьбе с непомерными притязаниями зарвавшихся английских империалистов. В какой мере афганцы пойдут навстречу английскому нажиму и в какой мере окажут стойкое сопротивление, в данный момент сказать еще трудно. Образование в Англии рабочего правительства и формальное признание им СССР по существу нисколько не меняет дела, т. к. нет никаких сомнений, что английские меньшевики покажут себя весьма неплохими империалистами и сумеют выдвинуть из своих рядов новых Керзонов. Но если в данный момент перспектива войны в значительной степени исключена, то возможность закрытия англичанами индо-афганской границы и организации налета эскадрильи аэропланов на Кабул, в целях воздушной демонстрации, для «игры на психологию» афганцев, разумеется, не исключена и является вполне реальной. Закрытие афганской границы для ввоза и вывоза товара фактически будет означать экономическую войну. Нельзя закрывать глаза на то, что эта опасность может напугать афганцев, но в настоящий момент еще трудно сказать, до какой степени они пойдут на уступки. Советская Россия своей решительной и неуступчивой борьбой с английскими ультиматумами дала в этом отношении Афганистану полезный и наглядный урок.