Афганский шторм (Операцию «Шторм» начать раньше…)
Шрифт:
Зато наконец то почувствовали уверенность наши летчики, развозившие по стране грузы и каждый раз при возвращении на аэродром не ведавшие, в чьих он руках. Вздохнули облегченно и семьи советников — есть куда и к кому бежать, если что вспыхнет наподобие Герата.
Никакой связи сприлетом этого батальона и последовавшим затем вводом ОКСВ не было, хотя потом батальон и станет определенной базой для постепенного наращивания нашего военного присутствия в стране.
Параллельно с подготовкой Ломакина, но опять же вне зависимости друг от друга, продолжал тренировки и «мусульманский» батальон Халбаева. Не имел к нему никакого отношения и штаб
ВДВ, кроме как предоставил в распоряжение командующего ТуркВО несколько солдат и сержантов южных национальностей.
Оказался среди них и рядовой, «узбек» Юрий Грач, присланный из Белоруссии…
Глава 18
39 й, «АРАХИСОВЫЙ», ПРЕЗИДЕНТ АМЕРИКИ. — АРАБЫ И ЕВРЕИ МИРЯТСЯ, США
ПОТИРАЮТ РУКИ, — АМИН — АГЕНТ ЦРУ? — ПОСЛЕДНЯЯ ПОПЫТКА МОСКВЫ,
Конец лета 1979 года.
Ни объявление парламентские каникул в западных странах, ни отдых в Крыму Л. И. Брежнева и выезды к нему на уже традиционные встречи лидеров социалистических стран не остановили международных событий. Политика двигалась порой сама по себе, даже вне воли первых лиц стран и государств, ибо политика — это в конечном счете жизнь человечества: она может изменяться, но никогда не остановится совсем. Одним словом, газетчики практически ежедневно задерживали выпуск газет, ожидая свежих сообщений своих информационных агентств.
А главное историческое событие произошло, конечно, 18 июня в Вене, когда Брежнев и Картер подписали Договор по ОСВ 2. Это давало не только Москве, но и Вашингтону передышку в той дикой гонке, что шла по всем видам создания вооружения. Вооружения наступательного, самого дорогостоящего, но об обороне говорить в ту пору не приходилось. А может, и не о передышке думали лидеры двух сверхдержав, а о перегруппировке сил, но тем не менее никто не мог утвердительно ответить, достанет ли авторучку за столом переговоров Джимми Картер, тридцать девятый, президент Америки, в свое время выращивавший арахис на своей родине.
Но, видимо, снижение уровня жизни американцев за годы его правления — а этого они крайне не любят, — а также рост инфляции и увеличение безработицы заставили его искать и предпринимать шаги, которые бы накануне назначенных на 1980 год президентских выборов заставили бы говорить о нем как о политике мирового масштаба. Год назад он выступил посредником между Египтом и Израилем, и те подписали таки в его резиденции в Кэмп Дэвиде соглашение по мирному урегулированию арабо израильских дел. Пусть остальной мир назвал это сепаратистской сделкой, но Америка оценила поступок своего президента: дружбы и согласия между арабами и евреями, конечно, никогда не будет, а вот увеличить свое военное присутствие на Ближнем Востоке, обеспечить гарантии своим экономическим интересам в том регионе после этого соглашения удалось.
Но то было в сентябре прошлого года, а значит, уже и не было — Америке подавай события на каждый день. И Картер сделал ставку на ОСВ 2.
При подписании Договора была минута, когда авторучка президента, образно говоря, замерла в воздухе — он заговорил об Афганистане.
— Мы крайне озабочены гражданской войной, которая идет там. И мы, конечно, знаем, что
СССР делает большие вложения в эту страну. Нам, господин председатель, небезразлично, как будет вести себя СССР там в дальнейшем.
Он деликатно намекал, предостерегал от большего вмешательства, но Брежнев, к тому времени уже практически не отрывавшийся от заготовленных текстов, на этот раз спокойно и вовремя отреагировал:
— А мы Афганистану, господин президент, помогаем со времен Ленина. Лично у нас здесь нет никаких проблем.
Нет, так нет. И авторучка Картера опустилась на документ.
Конечно, были еще десятки дел, которые делались Джеймсом Эрли во благо нации, но о которых нельзя было говорить вслух. Это в первую очередь направление усилии
Администрации на возвращение утраченного, то есть Ирана и Афганистана. Ради этого пришлось даже перенести региональную штаб квартиру ЦРУ из Тегерана в Пакистан, «в центр проблемы», как сказал Бжезинский. Пришлось закрыть глаза и на то, что для доставки оружия афганским мятежникам приходится использовать и каналы, по которым идут в Афганистан наркотики. Политик, по словам Даля, которым так восхищаются и гордятся русские, — это как раз и есть умный и ловкий, не всегда честный государственный деятель, в целом скрытный и хитрый человек, умеющий вовремя молвить и вовремя смолчать и наклоняющий дела в свою пользу…
Москва тоже подсчитывала свои потери и приобретения и тоже делала ходы, которые необязательно надо было знать широкому кругу и которые тоже подходили под определения
Даля. Политика в этом случае становилась одеялом, наброшенным в холодную пору на плечи человечеству, которое каждый тянет на себя. И здесь проигрывал тот, кто первый закрывал глаза и терял бдительность — хватай потом руками воздух.
Но вот афганский лоскут этого покрывала ускользал для Москвы постоянно, хотя над ним то глаза не закрывались ни на миг. Несмотря на всю противоречивость сведений, приходивших из
Кабула, ясным было одно: между Тараки и Амином возникает все больше противоречий.
Вернее, даже не между ними, они по прежнему внимательны и любезны по отношению друг к другу. Угроза раскола в руководстве ДРА исходит от тех, кто окружает двух афганских лидеров.
Ради спасения революции одному из них следовало бы уйти, чтобы сделать Ревсовет единым и монолитным. Но кто уйдет добровольно? Амин более работоспособен и деятелен, но в то же время более хитер и коварен. Тараки — это истинное знамя, его поддерживает большинство образованных афганцев. Но все прекрасно видят, что он всего навсего номинальный лидер.
Стоящие за его спиной понимают, что в случае прихода к полной власти такого человека, как
Амин, по партии будет нанесен страшнейший удар: Хафизулла не простит тех, кто не с ним.
По сообщению посольства, в июле в афганской столице появились листовки против Амина, рисующие его как агента ЦРУ. Сам Амин в одном из своих выступлений подчеркнул, что был бы разочарован, если за этими попытками поменять руководство страны стоит советская сторона. И в то же время отверг какой бы то ни было компромисс: классы, свергнутые в ходе революции, никогда не будут подпущены к управлению страной. И даже духовенство, все века направлявшее мусульман на путь истинный. Тараки, как всегда, промолчал, давая возможность событиям развиваться так, как развиваются, и это показывало, что, несмотря на листовки, Амин более уверенно чувствует себя у штурвала афганского корабля. Еще бы, за ним — армия, а за