Африка. История и историки

Коллектив авторов

Во-вторых, война начнется с революционного восстания низших классов. Чем сильнее международное соперничество, тем больше стоимость вооружений и тем сложнее выполнять обещания промышленной демократии в развитых странах. И, наконец, цветные народы не всегда будут пассивно подчиняться иностранному господству. Для некоторых это кажется трюизмом. Когда народ заслуживает свободы, он бьется за нее и получает ее, как говорят философы, делая войну обычным, необходимым шагом к освобождению. Цветные народы знакомы с этим полезным утверждением. Когда они недостаточно сильны, чтобы стать свободными, они смиряются с высокомерным отношением белых к себе. Эти народы и расы, составляя большинство человечества, готовы терпеть такое отношение до тех пор, пока их вынуждают к этому, но не дольше. Они начнут бой, и тогда война из-за существования «цветного барьера» превзойдет по дикости все войны, какие видел мир до сих пор. Цветным народам есть, что помнить, и они не забывают.

Неизбежно ли это? Можем ли мы беспомощно дожидаться этой ужасной перспективы? Должен ли остальной мир

оставаться беззащитным перед неизбежными ужасами войны, пока мы рассчитываем, сообразуясь с нынешним жертвоприношением, разоружением Европы и европейской внешней политикой, особенно когда мы знаем, что именно здесь, в кругу проблем этих рас, а не внутри европейских хлопот обнаруживаются подлинные причины сегодняшней европейской схватки?

Наш долг очевиден. Должна уйти клевета, возводимая на расовые группы. За ней последуют расовые предрассудки. Должна появиться твердая вера в гуманизм. Должно прекратиться бесправное угнетение человека человеком, будь то белые или черные люди. Должна прекратить свое существование доктрина насильственной экономической экспансии за счет подчиненных народов. Должно прекратиться религиозное фарисейство. «Кровожадный» Мванга в Уганде убил английского епископа, потому что его появление воспринималось как опасность английского господства. Оно и было английским господством, а мир и епископ знали это, но мир «ужаснулся» этому. Подобное лицемерие миссионеров должно прекратиться. Мы должны предстать перед небесами и молить о мире сегодня с чистыми руками и чистыми помыслами.

Кто может помочь нам в этом великом деле? На Востоке – проснувшаяся Япония и пробуждающиеся лидеры нового Китая; в Индии и Египте – молодые люди, получившие образование в Европе в духе европейских идеалов, они образуют сейчас основу, из которой рождается революция. Но в Африке? Кто, как не 25 млн внуков (жертв) европейской работорговли, разбросанных по Америкам и отчаянно стремящихся к свободе в поисках своего места в мире? А среди этих миллионов – в первую очередь 10 млн черных в Соединенных Штатах, представляющие сегодня проблему, а завтра – спасение мира.

За две тысячи лет до Христа огромное облако закрыло море и окутало Африку, закрыв и почти стерев культуру на земле Египта. Полтысячи лет оно оставалось там, пока черная женщина, царица Нефертити, «наиболее чтимая фигура египетской истории», не поднялась на трон фараонов и не возродила мир и свой народ. Две тысячи лет спустя после Христа Черная Африка, растоптанная, изнасилованная и униженная, лежит у ног победивших филистимлян Европы. На берегу моря бед черная женщина вопиет и ждет, прижимая к груди своих сыновей. Каков будет конец? Старые как мир и ужасающие война и богатство, убийство и роскошь? Или это будет что-то новое – новый мир и новая демократия для всех рас, великое человечество равных людей? «Semper novi quid ex Africa!»

А. В. Воеводский. История Южной Африки в сочинениях африканских интеллигентов и просветителей конца XIX – первой трети XX в.: особенности формирования исторических представлений

Исторические представления являются важнейшим фактором развития национального самосознания, они оказывают влияние не только на способы репрезентации прошлого, но и на восприятие окружающей людей современной действительности. Это особенно было актуально для африканских интеллигентов Южной Африки конца XIX – первой трети XX в. Перед ними остро стоял вопрос самоидентификации, осмысления прошлого африканских народов Южной Африки и их места в истории. Формирование их мировоззрения происходило в условиях мощнейшего давления со стороны европейской цивилизации.

Само появление слоя африканских интеллигентов в качестве самостоятельной социальной группы было бы невозможно без усилий европейских миссионеров, без деятельности колониальной администрации, без тех возможностей, которые предоставляло колониальное общество. С другой стороны, африканские интеллигенты были плотью и кровью своего народа, они с детства впитали в себя его исторические предания, традиции и обычаи. В их творчестве переплетались представления, почерпнутые из европейской культуры и истории, и собственный исторический опыт. Произведения африканских интеллигентов сыграли важную роль в формировании коллективной исторической памяти африканцев, в осознании ими своего прошлого.

В отечественной историографии практически нет специальных работ, посвященных проблеме формирования исторических представлений африканских интеллигентов конца XIX – первой трети XX в. В силу определенных политических приоритетов и насаждения марксистской методологии в ее советском вульгарном варианте в недавнем прошлом нашей страны изучение взглядов «мелкобуржуазной» африканской интеллигенции не относилось к числу приоритетных тем. Основное внимание уделялось вопросам антиколониальной борьбы, изучению движения сопротивления режиму апартхейда в ЮАР, проблемам формирования классового самосознания и т. д. Редким исключением для нашей историографии стала работа А. Б. Давидсона «Южная Африка. Становление сил протеста. 1870–1924», в которой были представлены биографии первых африканских политических и общественных деятелей, дан анализ их политических взглядов и мировоззренческих установок [158] . Его же авторству принадлежит глава «Марксистское и национально-демократическое направления в южноафриканской историографии» в книге «Историческая наука в странах Африки» [159] .

В 1990 г. вышло учебное пособие «Историография истории Африки», в котором также есть раздел, посвященный зарождению научной историографии в Южной Африке [160] . Вот, пожалуй, и все, что можно перечислить из работ отечественных авторов, в той или иной степени затрагивающих интересующие нас вопросы.

158

Давидсон А. Б. Южная Африка. Становление сил протеста. 1870–1924. М., 1972.

159

Давидсон А. Б. Марксистское и национально-демократическое направления в южноафриканской историографии // Историческая наука в странах Африки. М., 1979. С. 277–289.

160

Урсу Д. П. Историография истории Африки. М., 1990.

В зарубежной исторической науке изучение исторических представлений африканцев также не относится к числу приоритетных направлений исследований. В основном мы можем привести здесь литературоведческие и биографические работы, посвященные творчеству отдельных представителей африканской интеллигенции [161] . Лишь в последние годы стали появляться труды, посвященные вопросам формирования исторических представлений африканских интеллигентов и их влияния на развитие национального самосознания африканцев [162] .

161

Например, см.: Kunene D. P.Tomas Mofolo and the Emergence of Written Sesotho Prose. Johannesburg, 1989; Jordan A. C. Towards an African Literature: Te Emergence of Literary Form in Xhosa. Berkeley; Los Angeles; London, 1973. Р. 64–68; Orality, literacy, and colonialism in southern Africa / ed. J. A. Draper. Atlanta, 2003; Willan B. Sol Plaatje: South African Nationalist, 1876–1932. Berkeley, 1984; и др.

162

Clingman S. Literature and History in South Africa // Radical History Review. 1990. Vol. 46–47. Special Issue. Р. 145–161; Starfeld J. V. Dr S. Modiri Molema (1891–1965): Te Making of an Historian. PhD Tesis (Witwatersrand University). 2007; Idem. «Not Quite» History: Te Autobiographical Writings of H. Selby Msimang and R. V. Selope Tema // Social Dynamics. 1988. Vol. 14. No. 2. P. 16–35.

Таким образом, для исследователя все еще сохраняют актуальность следующие проблемы.

Каким образом происходило зарождение исторической традиции среди африканцев? Когда возникает потребность включения прошлого своего народа во всемирный исторический контекст? Как это сказалось на формировании национального самосознания африканцев?

У истоков

Первым из чернокожих южноафриканцев, кто стал активно выступать за изучение истории своего народа, был Тийо Сога. Его судьба достаточно показательна, чтобы составить представление о путях формирования новой европейски образованной африканской элиты. Тийо был сыном советника вождя коса [163] . Образование получил в миссионерской школе, учился в Шотландии и стал первым представителем коренного населения Южной Африки, получившим диплом европейского университета. Более того, во время учебы он познакомился с белой девушкой, ставшей в последующем его женой, – беспрецедентный поступок для того времени. Правда, если в Шотландии это не вызывало особых проблем, то в Южной Африке стало поводом для всевозможных кривотолков. На улицах Кейптауна все прохожие оборачивались и глазели на него с женой, а в Порт-Элизабет их появление просто остановило движение, и слышались крики – «Позор Шотландии!» [164]

163

Коса (самоназвание – амакоса) – народ в Южной Африке.

164

Chalmers J. A. Tiyo Soga: a Page of South African Mission Work. Edinburgh, 1878. Р. 131–132; Williams D. Tiyo Soga, 1829–71 // Black Leaders in Southern African History / ed. Ch. C. Saunders. London, 1979. P. 131.

Для современников-европейцев Тийо Сога представал воплощением того идеала, который провозглашался целью цивилизаторской миссии белого человека, – полное восприятие «туземцем» ценностей, привычек, обычаев и религии европейцев. Однако несмотря на то что Тийо Сога действительно приклонялся перед европейской культурой и видел в распространении христианства путь к спасению коренного населения Южной Африки, он стал провозвестником зарождения самосознания африканцев в совершенно новом качестве.