Африка. История и историки
Шрифт:
Исследуя проблему межрасовых отношений и сопутствующие ей вопросы, мы должны обратиться к прошлому и мыслить ретроспективно. Нам необходимо изучить антропологию, чтобы понять наше сегодняшнее положение и подготовить себя к будущему. Снова и снова посредством ссылок на прошлое наши настоящее и будущее ставятся под сомнение и становятся заложниками безопасности. В лицо честолюбивых мужчин и женщин банту часто бросают «грязь и прах» разочарования и презрения, указывая, что они произошли из низшей группы homo sapiens, что вся их культура была примитивной (представляется, что это слово несет на себе печать позора и бесчестия, принимая во внимание порочную и неразборчивую практику использования данной терминологии исследователями), что их обычаи и верования были варварскими. К счастью, несмотря на недостаток полных и достоверных сведений и фактов, мы обладаем достаточной информацией и антропологическими свидетельствами, чтобы привести аргументы в защиту нашего прошлого, предъявить миру истину относительно эволюции человечества и продемонстрировать свое настоящее лицо. Многих ставит в тупик тот факт, что чиновники Союза, хорошо разбирающиеся в событиях прошлого, прибегают к той поверхностной политике, которая характерна для правительства этой страны. Проблема заключается в том, что быстро продвигаясь в развитии просвещения, имущественных отношений и промышленного производства, утверждая новые проекты и думая о будущем, в деле межрасовых отношений страна едва ли достигла хотя бы какого-нибудь прогресса. Когда чиновники рассматривают этот вопрос, они склонны думать лишь о прошлом и прибегают к недостаточно осмысленной политике своих предшественников: <…> [250]
250
Окончание предложения прочесть невозможно из-за обрезанного края копии.
Нам говорят, что Золотой век был в прошлом, когда у белого человека не было соперников, но лишь слуги и зависимые. Вспоминая об этом, прогрессивные белые вздыхают о «добрых старых днях». В противоположность здравому смыслу вместо того, чтобы внушать людям мысль
251
Согласно «политике цивилизованного труда» на железнодорожном строительстве и других государственных предприятиях неквалифицированные африканские рабочие заменялись рабочими из белой бедноты, которые получали более высокую зарплату.
252
В ЮАС в 1926 г. был принят «Акт о рудниках и общественных работах», который вводил «цветной барьер» на промышленных предприятиях: некоторые категории квалифицированного и полуквалифицированного труда резервировались только за европейцами.
Как я уже говорил, наиболее проницательные чиновники и писатели часто размышляют лишь о прошлом и о современной истории, но забывают о будущем. Здесь лежит камень преткновения на пути урегулирования расовых отношений в этой стране. Если заставить демагогов, политиканов и исследователей написать историю, скажем, на 60 лет вперед и объяснить нам, как их политика и их теории будут работать в то время и как сложатся условия в будущем, многие из них увидят и найдут себя в положении слепого штурмана (будь они историками, демагогами, писателями или чиновниками) государственного корабля и, возможно, тогда осознают свою недальновидность и бесполезность.
III
Открытость, изучение и постоянное переосмысление необходимы, если мы хотим сохранять актуальность исторических фактов. Наши представления о прошлом, настоящем и будущем не покоятся на крепкой, неизменной и непреступной скале завершенности или совершенства, но находятся на зыбучем песке обстоятельств, доктрин и размышлений. История Средних веков была искажена и запятнана теологией и религией. Выдающиеся ученые тратили свое время на религиозную догматику, философские увертки и анализ непонятных участков текста, создавая умозрительные теории вокруг бездоказательных – «недоказуемых» – теологических вопросов. Тогда было модно рассматривать любое знание в свете (или во мраке) теологии. «Теология и искусство», «Теология и история», «Теология и геология» и другие подобные же заглавия не являлись чем-то редким. Во время Ренессанса история основывалась на любви к литературе и ею же искажалась. История была принесена в жертву и стала частью литературной эстетики. Это был век ученых и гуманистов. В Америке сейчас существует движение за возрождение гуманизма, но его ведущие представители – Кейсер, Поттер, Бэббит, Липман и Самсон [253] – олухи (loggerheads). Руссо и его последователи пытались навязать доктрину «Возвращения к природе». Затем, опираясь на [авторитет] сэра Исаака Ньютона, наступил период «Тирании науки» (Tyranny of Science), так как естествоиспытатели полагали, что мир может быть сведен к точным законам физики, понимание и применение которых разрешит все проблемы человечества. Этот процесс продолжается и по сегодняшний день. На экране человеческой драмы появляются новые сцены. Сохраняется опасность поверхностности и излишней торопливости в интерпретации исторических данных. Новая свобода в сочетании с суетой в современном обществе, вызванной механизацией жизни, породила скверную литературу и дешевую журналистику. Помешательство на создании бестселлера или литературной сенсации вышло за пределы сферы романистов и проникло в другие области литературы. Многим авторам история служит материалом для коммерческой прибыли, возбуждения вражды и старых междоусобиц, для унижения представителей иной, чем своя собственная, расы, для демонстрации своих способностей в литературном творчестве и воображения. Сегодня модно все объяснять – предметы материального мира, искусство, жизнь, сознание и Бога – в терминах естественных наук. Но история – это нечто большее, чем обращение с физическими и вещественными явлениями. Она представляет собой фиксацию развития мысли. Для человека бытие означает развитие. Человеческая жизнь постоянно раскрывается, обнаруживая время от времени новые цвета и рисунки. Именно этот процесс рождения и откровения должны фиксировать писатели, но для этого они должны изучать и понимать. Чтобы понимать, им нужно сохранять постоянную бдительность, изо дня в день наблюдая за непрерывным процессом раскрытия, демонстрирующим новые разнообразные цвета, линии и рисунки. Этому нет конца. Человеческая мысль и опыт не означают ничего иного, как развитие. Земля и небеса, смертные и бессмертные, вещество и сознание – все это исчезнет, как только остановится развитие и будет достигнута вершина совершенства. Затем и только затем все сущее – Бог, материя, время и пространство – канут в пустоту. В настоящий момент долгом и привилегий историка-писателя является честное и ежедневное фиксирование этого удивительного человеческого опыта. Здесь лежит камень преткновения на пути многих южноафриканских авторов исторических сочинений. Вместо того, чтобы воспринимать человеческую жизнь как единый процесс, они придерживаются мнения, что отсталые и развитые расы формируют два параллельных потока, которые никогда не пересекутся. Они утверждают, что создание истории отсталых народов – чрезвычайно простая работа. История, говорит Крамп [254] , подразделяется на несколько разделов: «Политическая история – история государств, людей как производящих и потребляющих животных, их успехов и неудач в обеих этих ипостасях; история права – история законов, согласно которым живут люди; история управления – история того, как государства и сами люди управляют своими делами; и история цивилизации, которая исследует, какое влияние на человеческие существа оказывают искусство, литература, философия, религия и этика». Существующая трактовка истории банту наименее сбалансирована. Она не является подробной. Она односторонняя. Она не охватывает указанные выше области. Конечно, есть два-три известных исключения. Авторы забывают, что нет ничего в жизни – будь это лишь не имеющие запаха морские водоросли или крошечные создания, живущие в земле, – что не заслуживало бы подробного добросовестного исследования. Среди нас есть много тех, кто претендует на звание эксперта в туземном праве, психологии, культуре и т. д. Тогда в чем же заключается причина подобной путаницы? Возможно, цитируя Бани, дело в том, «что современные историки, воспитанные на примере германской иерархии [научного знания], воспринимают историю как “точную науку”, поэтому столь велико их пренебрежение тем, что в конце концов является главным ремеслом историка – искусством повествования» [255] .
253
В данном случае невозможно точно установить все персоналии, которые упоминает Дломо. С уверенностью можно назвать лишь Ирвинга Бэббита (1865–1933), американского философа, литературоведа и критика. Он был одним из основателей движения «нового гуманизма», ставившего своей целью защиту традиционных ценностей. Бэббит призывал изучать историю, философию, искусство греков как образец чувства меры и человечности. Противопоставлял свое учение руссоистско-романтической мысли, полагал, что Реформация, Просвещение, промышленная революция противостояли классическим формам нравственности и искусства.
254
Крамп Чарльз Джордж (1865–1935) – британский историк-медиевист, автор трудов по философии и методологии истории. В данном случае Дломо цитирует работу Крампа «История и историческое исследование» (1928 г.).
255
Здесь, по всей видимости, Дломо ошибается, приписывая данную цитату некоему Бани (Buny). На самом деле она принадлежит британскому историку Дж. М. Тревельяну и взята из его эссе «Муза истории» (1913). Полностью эта цитата выглядит следующим образом: «Современные историки, воспитанные на примере германской иерархии [научного знания], воспринимают историю не как “евангельскую” или не даже как “рассказ”, но как “точную науку”, поэтому столь велико их пренебрежение тем, что, в конце концов, является главным ремеслом историка – искусством повествования» ( Trevelyan G.M. Muse of History // Te Modern Historian / ed. C. H. Williams. London, 1938. P. 57).
Другая распространенная, если не сказать опасная, практика в Южной Африке – использование истории в качестве пропаганды. Это род истории, о котором пишет Валери [256] : «Это наиболее опасный продукт из всего того, что выработала химия интеллекта… Он вызывает видения, одурманивает людей, пробуждает в них ложные воспоминания, усиливает инстинкты, будоражит их старые раны, мучает в снах, пробуждает в них манию величия или манию преследования и делает народы ожесточенными, надменными, невыносимыми и тщеславными». Тот факт, что некоторые авторы исторических произведений не могут подняться выше уровня политических предубеждений и пропагандистской мании, служит доказательством тому, что они спешили публиковаться вместо того, чтобы вести исследовательскую работу, которая учит независимости, трезвости суждения и добродетели точности. Когда исследователь изучает и обдумывает необъятный опыт человечества, он не только чувствует смирение и робость, но и усваивает великие уроки бедствий, проистекающих из глупости и безответственности.
256
Валери Поль (1871–1945) – французский поэт, эссеист, философ, теоретик искусства. Валери занимался поиском универсального метода анализа творческого мышления. Большое внимание уделял осмыслению духовного кризиса, в котором оказалась Европа накануне и после Первой мировой войны. В своих послевоенных эссе предсказал наступление тоталитарного порядка в Европе. Дломо неоднократно цитировал Валери в своих эссе и высоко ценил его творчество.
IV
Сегодня по всей стране раздается громкий крик, что туземцы развиваются слишком быстро и поэтому их надо приостановить. «По всему нашему континенту распространяются веяния, угрожающие самому нашему существованию, которые чрезвычайно, когда дело касается туземцев, сжимают нормальное на протяжении веков течение времени и ускоряют развитие так, что оно происходит за 1/ 10отведенного для этого периода». Данное утверждение министра юстиции является характерным образчиком подобной точки зрения. Очевидным возражением, конечно, будет следующее: «Вы, политики, сами должны нести ответственность за подобное положение дел. Ваша близорукая политика (законопроект самого О. Пироу [257] “О контрактации рабочей силы” [258] является типичным примером) разрушила трибализм, породила смятение, вынудила туземцев переселяться в города, в самое сердце цивилизации, и научила их так относится к белому человеку, как они это делают сейчас». Но это не ответ. Он соответствует действительности. Но это не все. Можем ли мы привести какой-либо другой аргумент? Посмотрим. Нам следует пойти дальше и заявить, что приведенное утверждение демонстрирует полное игнорирование истории цивилизации. Известный историк Джеймс Харви Робинсон [259] говорит: «Чтобы ясно разобраться в вопросе, давайте представим… что 500 000 лет развития культуры уместили в 50 лет. При такой временной шкале человечеству потребовалось бы всего 49 лет, чтобы освоить соответствующие знания и умения [260] и повсеместно отказаться от глубоко укоренившихся привычек охотника для того, чтобы обосноваться в деревнях. В течение первой половины пятидесятого года на протяжении очень короткого промежутка времени была бы открыта и получила практическое применение письменность, что удовлетворило бы одну из главных потребностей в воспроизводстве и распространении культуры. Достижения греков отстояли бы от нас не более чем на три месяца, а распространение христианства – на два, печатному станку было бы отроду всего две недели, и человек использовал бы энергию пара не более как неделю. Условия, в которых мы живем, не проявились бы вплоть до 31 декабря пятидесятого года». Отсюда хорошо видно, что развитие белых народов тормозилось настоящими естественными проблемами человеческой эволюции. Почему туземцы, вступив в игру в тот момент, когда они это сделали, когда препятствий для прогресса меньше и условия так отличаются от тех, что тормозили развитие европейцев, должны затратить столько же времени для достижения тех же успехов? Даже в настоящий момент, по современным оценкам, развитие банту идет очень медленно, принимая во внимание произошедшие улучшения. Я не буду здесь рассуждать, почему туземцы отстали в гонке цивилизации и развития. Достаточно сказать, что определенные природные условия, степень влияния которых до конца не понятна даже крупным антропологам и другим ученым, привели к различиям в цвете <кожи>, географическом распространении и развитии. Робинсон замечает по этому поводу, что «тяжелые и рассредоточенные в пространстве трудовые задачи охотника и пастуха… не предоставляют возможности для свободного времени или, по крайней мере, различных форм человеческого общения, необходимых для выработки новых представлений и открытий». Сэр Артур КитКит Артур (1866–1955) – британский анатом и антрополог. Был сторонником теории группового отбора, как фактора человеческой эволюции; отстаивал идею европейской прародины человечества в противоположность африканской и азиатской. [261] также подчеркивает, что различия в цвете кожи и т. д. между человеческими расами неизбежны. Он отмечает: «Если вы взглянете через дверной проем в этот доисторический мир, то будете поражены устройством, установленным природой почти с дьявольской искусностью. Она организовала его на основе соперничества: каждое племя представляло собой команду, поглощенную внутренней борьбой с целью достижения продвижения вверх или предотвращения изгнания. Наши современные футбольные специалисты сделали не что иное, как скопировали схему конкуренции, установленную природой в Древнем мире. В ее «Лиге человечества» были свои подразделения, основанные на расовых различиях: белые, желтые, коричневые и черные; племена составляли ее соревнующиеся команды. При этом не было никаких переходов: каждый член команды должен был родиться и воспитываться дома. Природа не доверяла своим игрокам и их руководителям и не отпускала их за пределы видимости. Чтобы быть уверенной, что они будут играть в великие игры жизни, предначертанные для них, природа одела их в цвета – не в свитера, которые можно передать другому, но в одеяния из живой плоти, одеяния, которые носят расы современного мира. Она сделала так, что ни один игрок не мог покинуть свою команду без того, чтобы в нем не опознали дезертира. Чтобы добиться двойной гарантии, природа воплотила в жизнь почти невероятную мысль. Она вторглась в сердце человечества и организовала его таким образом, чтобы племенные команды играли в ее игры, а не в свои собственные».
257
Пироу Освальд (1890–1959) – южноафриканский политик, представитель крайне правого крыла националистического движения африканеров; был близким сторонником Дж. Герцога и членом Национальной партии. Занимал пост министра юстиции (1929–1933 гг.) и министра обороны (1933–1939 гг.) в правительстве ЮАС. Был сторонником политики Гитлера и выступал против вступления ЮАС в войну против Германии. В 1940 г. образовал в парламенте ЮАС депутатскую группу «По изучению нового порядка». Отошел от активной политики в 1943 г. В 1956 г. Пироу выступал в роли государственного обвинителя на судебном процессе о государственной измене над 156 представителями АНК, ЮАКП и другими деятелями оппозиции режиму апартхейда. Н. Мандела, который был обвиняемым на этом процессе, дал ему следующую характеристику: «В нас развилось чувство некоторой привязанности по отношению к нашему оппоненту, несмотря на нездоровые политические взгляды Пироу; он был человечным человеком, у которого не было злобного оскорбительного расизма правительства, на стороне которого он служил» ( Mandela N. Op. cit. P. 274).
258
Этот законопроект реанимировал самые жесткие формы трудовой эксплуатации африканцев, действовавшие еще в XIX в., вплоть до порки лиц, не достигших 18 лет, и введения принудительных работ для арендаторов-издольщиков.
259
Робинсон Джеймсон Харви (1863–1936) – американский историк, один из основателей университета «Новая школа социальных исследований». Робинсон выступал с идей «новой истории», которая включала бы в себя в большей мере изучение социального, научного и интеллектуального развития человечества, чем исследование политических событий.
260
В данном случае, по всей видимости, имеется в виду переход к производящему хозяйству, основанному на земледелии и скотоводстве.
261
С. В. Мазов. «Африканский Геркулес» и «колониальная гидра». Проблема колониализма в трудах Кваме Нкрумы
Кваме Нкрума (1909–1972) – основатель современной Ганы, который привел ее к независимости, был первым премьер-министром (1957–1960) и президентом (1960–1966) страны. На его долю выпали блестящие победы и упоение абсолютной властью, неожиданный крах и предательство соратников, вынужденная эмиграция и мучительная переоценка ценностей. При жизни ему воздвигали памятники и разрушали их, а его самого обожествляли и предавали анафеме. «Отец нации» умер в эмиграции, но его похоронили на родине как национального героя. Оценки его дел и идей противоречивы, порой полярны: «коммунист», «националист», «романтик», «идеалист», «прагматик», «мессия», «диктатор», «тиран».
Идейное наследие Нкрумы обширно. Он был теоретиком национально-освободительного движения и панафриканизма, создал собственную концепцию социализма и целостное оригинальное философское учение. Автор исследовал взгляды Нкрумы на колониализм и колониальное наследие в Африке. Это ключевая тема многих работ Нкрумы, раскрывающая его видение всемирной истории и роли Африки в развитии человечества.
Бенинский философ Паулин Хаунтонджи правильно определил главную методологическую ошибку (а чаще уловку) исследователей и толкователей взглядов Нкрумы: «Его работы читают как нечто, написанное в одно и то же время, и извлекают из них странным образом абстрагированную, упрощенную и догматическую систему под названием “нкрумаизм”». Необходимо, считает философ, другое, «историческое» прочтение Нкрумы, с акцентом на перемены в судьбе и карьере автора. Только так можно «выделить реальные проблемы, которые пытался решить нкрумаизм» [262] . Автор ставил своей целью проследить эволюцию воззрений Нкрумы на колониализм от студенческих лет до жизни в эмиграции после отстранения от власти.
262
Hountondji P. J. African Philosophy: Myth and Reality. Bloomington, 1983. P. 133.
«Надеяться, что колониальные державы преподнесут колониям свободу и независимость на серебряном блюде, является верхом недомыслия»
Кваме Нкрума вырос в семье золотых дел мастера и крестьянки. Его детство прошло в деревне Нкрофул, тихом захолустье на крайнем юго-западе Золотого Берега, британской колонии в Западной Африке. Задумчивый мальчик наблюдал традиционные обряды, подолгу просиживал в священной роще, где согласно мифологии обитали духи предков, слушал по вечерам ритмы тамтамов и сказки, которые ему рассказывала мать. Духовно вскормленный традиционной культурой, он сохранил к ней любовь на всю жизнь.
Мать, ревностная католичка, отдала Нкруму в миссионерскую школу, где он проучился восемь лет. Крестился по обряду Римско-католической церкви. Юный Нкрума относился к религии очень серьезно, с удовольствием прислуживал во время месс патеру Георгу Фишеру, который фактически стал его опекуном и наставником. Кваме учился хорошо. Его и еще нескольких способных ребят Фишер часто оставлял после занятий для бесед на религиозные темы. Он же предложил 17-летнему выпускнику преподавать в этой же школе. Учитель был ростом ниже многих учеников, и ему приходилось вставать на ящик, чтобы писать на доске.