Африканский казак
Шрифт:
— Эмир знает об этом?
— Знает и не возражает. У него уже есть десятки таких подручных султанов. А вот включая в их число собственного сына, Хайяту надевает на себя уздечку, повод которой будет в руках Раббеха.
— Что думает об этом Умар?
— Ему ничего не известно. Он, как и его базингеры, молод и горяч. Но эмир знает о его отношениях с собственной дочерью, которая стала теперь одной из жен Хайяту, и не зря послал его в этот поход. Что касается тебя, то ты дал хороший урок этим разбойникам манга, но больше не ходи в одиночку. Пусть галласы везде следуют за тобой. Их могучий дух Вака не позволит отравленной стреле воткнуться в спину побратима.
— Долго мне придется ходить под их охраной?
— Не очень долго. Горцы Мандара умеют воевать, они уже оправились после внезапного нападения.
Вскоре все поняли, что обстановка изменилась. Один за другим стали пропадать одиночные воины, решившие пограбить отдаленные деревни. На окраине какого-то селения один из отрядов даже встретили мушкетным залпом, ни в кого не попали, но перепугали всех. На вершинах гор задымились сигнальные костры, а по ночам в долинах гулко разносился стук барабанов. Лучники манга понимали их язык и говорили, что вражеские наблюдатели сообщают кому-то довольно точные сведения о войске и направлении его движения. Теперь в деревнях воины находили только опустевшие дома и загоны для скота. Но где-то истомленные жаждой мародеры все же обнаружили несколько громадных горшков с пивом и отвели душу. Однако радоваться им пришлось недолго. Человек десять умерло на месте, а еще полсотни стали маяться животами и разбежались по окрестностям. Только обратно вернулись немногие и те, кому повезло, с ужасом рассказывали о дротиках с зазубренными наконечниками, бесшумно летевшими из-за кустов. После того как на дальнем перевале отряд одного из султанов попал в засаду и был полностью перебит, а сам он посажен на кол, войско остановилось. Было решено начать переговоры.
Любознательный Хасан уже успел узнать, что во главе горных племен встал султан Додо Санда, тот самый, которому дает советы вещий конь Гунья. Его войско расположилось в широкой долине, где хватит места и для воинов Хайяту. Выяснилось, что этот весьма воинственный владыка собрал отряды всех своих родственников и друзей и готов лично переговорить с представителями эмира Борну. На время переговоров он обещает прекратить все военные действия.
На военном совете Дмитрий настаивал на том, чтобы не спускаться в долину, а предварительно укрепиться на возвышенности и только после этого начинать переговоры. Его поддержали Умар и Хасан, которые ссылались на пример Раббеха, всегда укреплявшего лагерь и устраивавшего заграждения на пути вражеской конницы.
Но Хайяту упрямо стоял на своем:
— Этот лесной колдун нам не страшен. Выйдем на равнину и покажем дикарям всю нашу силу. Вокруг лагеря устроим завал из колючек, этого хватит. Если же кто-нибудь приблизится — всех перестреляем!
Вскоре на невысоком холме, возвышавшемся почти в центре долины, слуги султана поставили навес из циновок, разложили расшитые подушки, приготовили угощение. В окружении десятка соратников гостей встречал лично Додо Санда, худощавый старик мрачного вида. Был он одет в несколько халатов из дорогой ткани, на груди имел массивное золотое ожерелье и восседал на невысоком походном троне, образованном перекрещенными бивнями слонов, на концах которых красовались человеческие черепа. Его босые ноги покоились на спинах двух обнаженных девушек, распластавшихся у подножия трона. Султан сидел лицом на север, поэтому Хайяту и десяток его спутников вынуждены были усесться напротив, так что их ноги оказались обращенными на юг. Сразу же все поняли, что в этом заключается зловещее предзнаменование и переговоры будут трудными. Вспомнилось весьма грубое выражение бродячих хаусанских торговцев: «Что б ты ноги на юг протянул». Его произносят, когда желают сопернику или собеседнику неудачи и смерти.
Впрочем, Хайяту не было дела до таких мелочей. Все его внимание привлек конь Гунья, привязанный к колышку, вбитому в землю позади трона султана. Точнее, не сам конь, мелковатый, да еще с кривыми задними ногами — такого ни под седло, ни в хомут, только в цирке показывать, — а его уздечка. Сплошь покрытая золотыми бляхами, она нестерпимо сияла на солнце. На созерцание этого чуда ушло некоторое время, но потом Хайяту спохватился и произнес приветствия, которые перешли в прославление мощи борнуанской державы и восхваление ее грозного повелителя. Он сообщил также, что воины проделали долгий путь, чтобы согласно древнему обычаю получить дань с горных племен. Раньше из этих мест уводили в Борну тысячи людей…
— А сейчас набрали не больше двух сотен! — грубо перебил его султан. — Я много слышал о Раббехе, уважаю его за ум и храбрость. Сам люблю воевать и каждый год хожу в походы на соседей. Меня не останавливают ни дожди, ни засуха, и соседи трепещут постоянно. Вся крыша моего дворца выложена их черепами! Для меня аромат вражеских трупов лучше всяких благовоний, а стервятники в моей долине самые упитанные — у покойников они выклевывают только глаза! Но уже год я скучаю — не с кем стало воевать. И вдруг радость — мой конь Гунья предсказывает ваш приход! Теперь сможем помериться силами, посмотрим, как гости будут носами наши камни долбить!
Говорил султан долго, часто поворачивался к своему коню. Тот мотал головой и пофыркивал, то ли соглашался с хозяином, то ли отгонял мух. Страстное описание собственных побед распалило владыку, и пена выступила на его толстых губах. После одного из восклицаний он так энергично топнул, что девушка, лежавшая под его ногой, жалобно пискнула. Молчаливые слуги моментально уволокли ее, а у подножия трона положили новую.
Никто не обратил на это внимания, но Дмитрий, которому уже надоело слушать это болезненное хвастовство, тихо спросил Хасана:
— Зачем ему этот живой ковер?
— Боится чужого колдовства, — охотно откликнулся тот. У обоих, согласно приличиям, низ лица был замотан платком, так что, сохраняя неподвижный взгляд, можно было вести тихую беседу. — Ступня султана, даже в обуви, может касаться земли только в собственном доме, где под полом покоятся его предки-защитники. У этих племен обычай — когда рождается наследник, с его правой ступни делают глиняный слепок, который становится амулетом, связывающим правителя и его страну. Потом, если случается поражение в бою, происходит падеж скота, неурожай или другое бедствие, всем ясно, что султан уже не может править как следует. Ему приносят этот слепок, он выпивает яд и отправляется к предкам.
— Так это же цареубийство или государственный переворот.
— Вождь обязан всегда заботиться о благе подданных. Любыми способами. За это ему оказываются почет и уважение, платят налоги. Все верят, что в нем живет дух земли и народа, его охраняют предки. Но если дела идут плохо, вождя надо менять, потому что он стал бессильным и приносит вред всему племени.
— Так и травят всех ядом?
— Есть разные способы избавиться от вождя-неудачника. Одни племена устраивают прощальный пир, поят вождя допьяна, а потом закалывают особым копьем. Другие присылают ему яйцо попугая, и он сам вешается. Слышал, что в одной долине перед началом больших дождей вождь выходит на площадь и с ним может сразиться каждый желающий. Кто победит, тот и становится вождем на следующий год.
— Ну и дикари.
— А разве англичане и французы не казнили своих султанов?
Тем временем Додо Санда сделал паузу. Слуги тут же поднесли ему кубок с пивом и поспешно развернули расшитое покрывало, чтобы не позволить злым духам проникнуть вместе с пивом в желудок повелителя. Поставили кубки и блюда с мелко нарезанным мясом и перед гостями.
— Рад видеть, что вы чтите законы гостеприимства, — как можно вежливее произнес Хайяту. Он наконец-то понял, что следует менять тон переговоров и собеседник не боится угроз. — Что это за кушанье? Мы, правоверные, не можем употреблять в пишу некоторые продукты.