Агат Кристин: Кубок Стихий
Шрифт:
Гинденбург в их разговоре не участвовал. Заложив руки за спину, он прохаживался вдоль стены, разглядывая висевшие на ней фамильные портреты дома Кристинов. Как будто сроду не видел. Двести раз в этом доме бывал, каждую царапину на обоях, наверное, уже давно изучил.
Распахнув двери могучей рукой, в гостиную стремительно вошел камергер королевского двора Александр Кристин, хозяин этого дома, а также отец этого пьяного недоразумения в кресле. Мужчина он был крупный телом и суровый лицом, как и все северяне, носил густые усы и такую же шевелюру, некогда рыжую, но уже кое-где побитую сединой. Окинув взглядом комнату, он подошел к подавшемуся
Агат же, при появлении отца, шустро убрал ноги со стола, запахнул рубаху на голой груди, вжался в кресло и вообще постарался казаться в размерах меньше, чем был на самом деле. Притих, как мышонок, опустив взгляд, и не издавал ни звука, пока отец разговаривал с гостями.
– Прошу прощения за вторжение, – казенным тоном произнес комиссар Патруля, виновато разведя руками, – но обстоятельства таковы, что нам пришлось явиться без предупреждения.
Александр Кристин кивнул, но промолчал, давая комиссару возможность изложить все детали дела.
– К нам поступила информация о безобразном происшествии, – продолжал Гинденбург, – драка с гостями столицы в одном из уважаемых салонов города. Среди прочих фигурантов значился и молодой граф Кристин. Я счел правильным вытащить его из кутузки, так же изъял протокол, а дальше, господин камергер, вы со своим отпрыском разберетесь сами.
С этими словами патрульщик достал из внутреннего кармана камзола тот самый протокол, который так старательно выводил сержант, и протянул его хозяину дома.
– Можете оставить себе, как сувенир.
Натужно улыбнувшись, Гинденбург раскланялся с камергером королевского двора и, кивнув своему молодому сотруднику, направился к выходу. Павел молча последовал за начальником, но у дверей остановился и обернулся. Взором полным сочувствия и беспокойства, он посмотрел на друга.
Род Саул был выходцем из южных провинций королевства, Кристины же наоборот северяне, но, не смотря, на это, Агат и Пашка очень быстро сдружились еще в детстве, вопреки на столь очевидной разнице в темпераментах. Ведь дисциплины в Павле было столько же, сколько халатности и разгильдяйства в Агате. К тому же Кристины это титулованный род, не раз и не два отмеченный за заслуги перед королевством. Саулы же не были даже баронами, но Агат ни разу не заикнулся о таком неравенстве.
Потом была совместная учеба в колледже. Те, бесконечные проказы, которые они устраивали вдвоем во время всего срока обучения, чуть не свели с ума директора колледжа и тот был невероятно счастлив, когда Саул и Кристин схлопотали-таки наконец свои дипломы и покинули альма-матер.
Так же вместе, после колледжа они собирались поступать и в институт, но все испортил Гинденбург. Тогда еще комиссар района города, он вовремя заметил Пашку и сманил его в свою контору. Не смотря, на это, дружба двух молодых дворян не угасла, хоть они и стали реже видеться. Павел был занят на работе, а Агату мешали многочисленные попойки и вечеринки, которых в институте стало намного больше, чем в колледже. Вот после одной из таких и пришлось вызволять друга из каталажки, при этом, без сомнений, пользуясь своим служебным положением. Это обстоятельство еще больше огорчало молодого оперативника. Это был первый случай злоупотребления властью в его жизни. До такого ни Агат, ни Павел, еще ни разу не доводили.
Агат не ответил на грустный взгляд друга. Мрачнее тучи он сидел в кресле, пялясь на свои босые грязные ноги и готовясь получить разнос. Павел тяжело вздохнул и вышел из комнаты.
Когда дверь за гостями закрылась, Александр Кристин выругался на валлийском – варварском языке своих предков и смял в кулаке протокол, который держал все это время.
– Докатились! Моего старшего сына патрульщики приволакивают домой, как последнего пропойцу, – швырнув бумагу в угол, глава дома добавил еще пару фраз на языке предков.
Сын ничего не ответил отцу, так как бы очень занят. Он изволил икать.
– Утритесь, ваша светлость, – Александр вынул из кармана платок и швырнул его сыну. – В чем дело? Что произошло? Какого черта ты так надрался?
Платок Агат принял и даже высморкался в него, но ответить не успел. В комнату, вся встревоженная вбежала мать. Она влетела так стремительно, что платье с газовым шлейфом полоскалось, как флаг на ветру, а длинные светлые волосы, собранные в высокую прическу, растрепались. Одна из заколок выпала, но графиня даже не заметила этого. Лихорадочно оглядевшись по сторонам, она бросилась к сыну.
– Агаша, мальчик мой, ты в порядке? – взяв его лицо в свои ладони, она оглядела со всех сторон, чмокнула в лоб, нос и щеки.
–Мам, прекрати! – вырвавшись из объятий матери, Агат попытался встать, но она насильно усадила его обратно.
– Началось, – угрюмо проворчал отец, отходя к камину.
Не обращая внимания ни на слова мужа, ни сына, хозяйка дома стянула с Агата рубашку, отбросила ее в сторону, как половую тряпку и кликнула служанку. Та вбежала уже с тазом горячей воды и стопкой свежих полотенец в руках. Вместе с хозяйкой они принялись приводить в порядок молодого господина. Глава дома глядел на все это не одобрительно, мерил паркет ногами возле камина и сердито крутил ус, вполголоса ругаясь на валлийском.
С его точки зрения этой пьяной бестолочи следовало бы всыпать хорошенько, а не трястись над ним как над наследным принцем.
– Все в нашей семье были милордами и миледи, – возмущался старший Кристин от камина, – даже твой младший брат уже удостоился именоваться лорд, один ты, бестолочь!
В припадке ярости господин камергер шарахнул не маленьким кулаком по мраморной каминной полке так, что стоявшие там массивные бронзовые часы подпрыгнули и пробили ужин раньше срока.
– Сколько это будет продолжаться?! Двадцать три года, а ты даже лорда не удостоился. Не за, что. Совершенно никаких заслуг. Одно безделье и гулянки на уме.
– Ну, не я первый, – напомнил Агат с отвязной улыбкой на губах. – Вот, к примеру, Барзивилл тоже не был лордом.
Отец бросил на сына яростный взгляд, но, на удивлении промолчал. Зато слово взяла мать.
– Хватит глупости городить, – отвесила она Агаше подзатыльник, не прекращая вместе со служанкой приводить его в порядок, – объясни лучше, что произошло. Отчего ты так грязно напился? Никогда же такого раньше не было.
В ответ на это оба графа Кристины решили промолчать. Графиня просто многого не знала, а ни сын, ни муж не собирались ей рассказывать, как это великовозрастное чадо еще в колледжские года чудило по пабам и салонам столицы. Кристину-старшему не раз приходилось оплачивать последствия таких загулов или откупаться от судебных исков, но все же, не смотря, на это, Агат Кристин загремел сегодня в каталажку в первый раз. Такого позора на род еще не падало и перед другом семьи – Гинденбургом они в неоплатном долгу.