Агат Кристин: Кубок Стихий
Шрифт:
– Удивляюсь, – обратился к другу на элирском Осень, – как ты такое терпишь? Пусть Раона и регент, но ты принц и скоро станешь королем.
– Потому и терплю, что он Орин Раона, – совершенно серьезно, без тени на иронию, ответил Себастьян, дружески потрепав Осеня по плечу.
У причального трапа принцев поджидал капитан корабля. Отсалютовав наследникам престолов, он пригласил ступить на борт.
– Корабль готов к отплытию, ваши высочества, – заверил капитан, подкрутив длинный ус.
Оба принца милостиво кивнули
– Он Орин Раона-Сталь, опора престола и щит королевства, – закончил свою мысль Себастьян, вместе с другом поднявшись на борт своего флагмана. – Этому человеку я доверяю больше чем себе.
– У меня иногда складывается ощущение, что он министр безопасности не только твоей страны, а всех свободных держав, – произнес Осень, вместе с Себастьяном обернувшись и разглядывая невысокого Раона, по-прежнему истуканом стоящего на ступенях крыльца, и дожидающегося когда корабль отчалит.
– Может и так, – кивнул Себастьян, подняв руку и помахав на прощанье своему министру. – Его интересы давно вышли за границы Эролида.
Герцог не стал по-мальчишески махать в ответ. Он лишь отвесил полагающийся по протоколу поклон и, молча, наблюдал, как галиот, выбрал трап, как забегали матросы, подгоняемые боцманами, словно муравьи, полезли на реи. Не прошло и двух минут, как корабль, распустил все свои паруса и начал медленно подниматься над землей, все больше набирая скорость. Рулевой, по приказу капитана, заложил вправо, поднялся над Ирланниадом и устремился на юг от столицы королевства.
Гинденбург приблизился к своему начальнику и терпеливо дожидался, пока Раона изволит обратить на него внимание.
– Что там у нас? – наконец-то спросил глава Патруля, наблюдая, как королевский штандарт на мачте корабля скрывается за фигурной башенкой на крыше дворца.
– В городе произошел инцидент, драка, с участием иностранных граждан, – стоя за плечом начальства, доложил Гинденбург. – Проверка показала, что они оба из гильдеров.
– Шпионы? – удивленно вскинул бровь Раона, обернувшись к комиссару.
– Да кто ж их знает. Если и собрались шпионить, то не за нами. У них транзитная виза. Конечной точкой их пути, обозначен Балхар, Фестиваль Кубка Стихий.
– Передайте имперцам и княжеской гвардии оперативную информацию на них, пусть возьмут под контроль на всякий случай, – распорядился герцог, медленно направляясь вдоль главного корпуса королевского дворца. – Что еще?
– В Конфирате уже несколько раз вылавливали нечисть. Большими партиями, – продолжал доклад Гинденбург, следуя за начальником. – Там, где-то сквозит крупно. Скорей всего в порту
– Заткнуть все дыры – людей не хватает, – досадливо дернув уголком рта, пробормотал Сталь. – А Конфират вообще больное место. Там и без контрабанды мафия обнаглела больше, чем положено. Железная Леи не справляется. Ей в помощь нужно послать толкового сотрудника или хоть самому туда ехать. Но мне не разорваться. Мне нужно сейчас оставаться в столице, пока принц на блядки… То есть, с дружеским визитом отбыл.
– Ваше сиятельство, есть у меня толковый парень, – заявил Гинденбург. – Отличный охотник, грамотный оперативник. Мой ученик. А если уж на, то пошло, то я сам могу отправиться в Конфират.
Раона не ответил. Остановившись, он некоторое время, молча, задумчиво созерцал мраморный пол у себя под ногами. Зная привычки и манеры начальства, Гинденбург терпеливо ждал. Наконец, Раона проговорил:
– Интересно, с каких пор гильдеров заинтересовал Фестиваль Мастеров? Сроду их это мероприятие не волновало.
– Может, послать туда оперативника? – предложил Гинденбург. – Пусть проследит за ними.
– Нет, – отрезал герцог, – в этом году за безопасность мероприятия отвечают имперцы, у них специалисты хорошие. А если мы будем путаться под ногами, они могут подумать, что Эролид не доверяет империи. А имперцы очень педантичны в вопросах этикета. Лучше не нагнетать. Достаточно просто передать оперативку на этих двоих.
– Так точно, – кивнул Гинденбург.
– В этом году на празднествах фестиваля не ожидается присутствия сколь-нибудь значительных политических особ и чиновников ни от одного из государств-учредителей, опасаться нечего, – сам себе напомнил герцог, прокручивая в голове варианты возможных угроз. – Ограничимся только этими мерами.
Со стороны левого крыла в сторону герцога и его помощника торопливо приближался королевский камердинер в казенной красной ливрее. Раона замолчал и дождался, пока дворцовый служащий приблизится к ним.
– Ваше сиятельство, – учтиво раскланялся камердинер, подбежав к патрульщикам. – Первый Регент королевства, вдовствующая королева-мать желает видеть вас. Прошу следовать за мной.
Коротко кивнув, Раона, как всегда, стремительно, зашагал вслед за посыльным.
– А в Конфират своего человека пошли, – на ходу обернулся он к Гинденбургу. – Он там лишним совсем не будет.
Комиссар отсалютовал своему начальнику тростью, развернулся и направился прочь, обрадовать Пашку, что тому предстоит срочная командировка на север страны – в славный город Конфират. То-то он обрадуется.
Поздно вечером, когда уже и кареты-то перестали грохотать колесами по брусчатке улицы, Босой Сапожник принес в спальню молодого господина ужин и канделябр с зажженными свечами. До этого Агат в полной темноте сидел, точнее даже полулежал в глубоком кресле, съехав к самым его подлокотникам. Выставив вперед ноги и свесив руки по обеим сторонам кресла, он таращился в окно отрешенным, ничего не видящим взглядом. Челка опять съехала на самый лоб и глаза тускло поблескивали из-под нее в неясном свете принесенных мажордомом свечей.