«Агентурно Х»
Шрифт:
– Двести мин — это полноценная банка, — задумчиво произнес Ренгартен.
– Совершенно верно.
– Противолодочная оборона? — продолжал рассуждать Ренгартен. — Наши лодки в последнее время своей активностью заставили обратить на себя внимание и обеспокоили противника.
– Может быть, агентурное подтверждение таким опасениям имеется. Я рад, что мы думаем в одном направлении. По всей видимости, «Альбатрос» не замедлит себя ждать. Иван Иванович, надо упредить дорогого гостя. Обратите внимание на все перехваты касательно нового персонажа.
– Есть, Адриан Иванович. Я тут еще хотел… — продолжил
– Нет, все, Иван Иванович, ради бога, езжайте отдыхать, — устало сказал Непенин.
Верховное командование, понимая благоприятность сложившейся обстановки, быстро санкционировало набег на Мемель. В течение суток операция была подготовлена, и тридцать первого июня 1915 года отряд крейсеров в сопровождении эсминцев под командованием контр-адмирала Бахирева выдвинулся в сторону неприятельского берега.
1915 год. Июль. Готланд
Станции службы связи прощупывали эфир и, как стоглазый Аргус, охраняли русские корабли. В ночь на второе июля неожиданно была перехвачена радиограмма. Оказалось, что не все корабли германского флота убыли для императорского смотра. В радиограмме крейсер «Роон» сообщал свое место, а также доложил, что крейсер «Альбатрос» успешно закончил постановку мин и в сопровождении крейсера «Аугсбург», а также трех миноносцев возвращается в Нейфарвассер, а «Роон» и «Любек» идут в Киль.
Непенин тут же связался с командующим флотом и МГШ. Такой шанс нельзя было упускать. Набег на Мемель оперативно отменили, и согласно новому приказу крейсерский отряд бросился на перехват «Альбатроса». Русские станции впервые в мировой военной практике наводили свои корабли по радио. «Альбатрос» не мог вырваться из невидимых клещей русской радиоразведки и был обречен.
В семь часов тридцать минут второго июля отряд Бахирева настиг немцев. «Альбатрос» попытался скрыться в шведских территориальных водах у острова Готланд, однако был отсечен и подвергся атаке четырех крейсеров. Многочисленные попадания вынудили объятый пламенем «Альбатрос» выброситься на берег у мыса Эстергарн. Вызванные на помощь немецкие крейсера были атакованы английской подводной лодкой «Е-9», причем один из них получил тяжелую пробоину.
Получив донесение об успехе операции, Непенин без сил откинулся в кресле и заулыбался. Он безмолвно ликовал и одновременно чувствовал глубочайшую усталость. Через несколько минут телефон как прорвало: звонили с поздравлениями командующий флотом, потом из Адмиралтейства, Ренгартен и кто-то еще. Адриан Иванович приказал подать водки и самой простой закуски.
Вестовой Никита Беликов молча принес графин, сало, квашеную капусту и хлеб.
– Принеси еще стопку, Иваныч, — попросил Непенин.
Вестовой быстро обернулся, налил водку в стопку доверху.
– Себе налей.
– Премного благодарствую.
– Брось, давай выпьем.
– Храни вас господь, Адриан Иванович. Это я не только от себя говорю, а от всех моряков. Сколько вы душ православных спасли, и не счесть.
– Спасибо, — тихо произнес Непенин со слезами на глазах, одним махом осушил стопку, вторую, слегка закусил, потом прилег на диван и сразу же заснул.
Глава одиннадцатая
Ирбен
1915 год.
Хозяин трактира с громким названием «Первый трактирный дом» Андрей Горбунов не знал, что и делать. В его заведение зачастили морские офицеры, господа требовательные, лощеные и при деньгах. Однако у трактирщика не было опыта обслуживания таких постояльцев. Они хотели идеально белого постельного белья, теплых ванн и, конечно, никаких кровососущих насекомых, а уж названия блюд и марки вин, которые они заказывали, и вовсе вводили местного повара в ступор. Надо сказать, что Горбунов подсмотрел название для своего трактира, будучи в Петербурге, но сервис до столичного явно не дотягивал. Трактир этот был в Пернове действительно первым, второго просто не существовало.
И тут Горбунову повезло, проездом в Пернове оказался один метрдотель из Ревеля и как раз остановился в его трактире. Вечером за стаканчиком наливки (за счет заведения, конечно) хозяин попытался заинтересовать постояльца.
– Понимаете, господин Отт, у меня одни казачки из офицеров и пара артиллеристов, ну проезжие всякие, и все. Публика непритязательная. А эти моряки — совсем дру гое дело, что делать, ума не приложу. Кум в порту бакенщиком работает, так сказал, что они подводники, — заискивающе говорил хозяин трактира.
– Ах, подводники. Теперь понятно, почему они так стремятся переночевать на берегу. Условия жизни на субмаринах весьма стесненные, затхлый воздух, машинные пары, малюсенькие каюты, да и французские паштеты не приготовишь. Конечно, прибыв на берег, они мечтают о нормальном комфорте, — несколько снисходительно, поглядывая с высоты своего роста на толстого маленького человечка, ответствовал приезжий.
– Да, понимаю, понимаю.
– А что, часто они у вас останавливаются? — как бы невзначай спросил Отт.
– Последнее время все чаще, один раз иностранцы даже были, говорят, англичане. А вы говорите по-английски?
– Разумеется, наше заведение посещают разные господа.
– Может, вы задержитесь, а? Поможете с кухней, с обслуживанием, а я уж не поскуплюсь, — с надеждой попросил хозяин трактира.
После недолгих уговоров господин Отт принял трактир во временное командование за очень приличное вознаграждение.
Конечно, Крейн появился в Пернове вовсе не случайно. Он получил задание проверить информацию о предполагаемой базе подводных лодок, сделать промеры в бухте, а также отслеживать ситуацию в Рижском заливе, где, видимо, готовилась какая-то операция. Пернов был тем более удобен, что в него частенько заходили рыболовные суда, и замаскированный под траулер разведывательный корабль не вызывал особых подозрений. А для Крейна это была прямая связь с Берлином.
1915 год. Июль. Берлин
Командующий флотом Балтийского моря Генрих Прусский и статс-секретарь морского имперского управления фон Тирпиц обсуждали новую затею верховного командования.
Встреча происходила в ведомстве фон Тирпица, куда Генрих Прусский прибыл за официальными разъяснениями по поводу предстоящей операции в Рижском заливе, хотя операция эта планировалась давно, и визит командующего, по сути, был формальностью. Однако разговор двух гросс-адмиралов назвать формальным было никак нельзя.