Агитбригада

Фонд А.

— Я могу продолжить работу в агитбригаде? — спросил я, в душе надеясь, что именно к этому меня и подводят.

— Скажи, Капустин, а у твоего отца остались же накопления в банке? — вкрадчиво произнес заведующий. — или, может, облигации какие? Ты бы и задолженность погасил и смог бы потом учиться в столице. Там жить нынче недёшево.

Так вот к чему весь этот цирк был, — понял я. Накинули, значит, мне долг за несуществующую поломку импортного станка, отправили оболтуса на агитбригаду в надежде, что он

сломается, и всё с единой целью — выманить деньги отца. Вот только вопрос — а есть ли там эти деньги?

— От отца ничего не осталось, — как можно равнодушнее пожал плечами я, — поэтому продолжу возмещать своими силами. Хоть и несправедливо всё это. Станок я не ломал.

— На агитбригаду-то тебя отпустить можно, — проигнорировал мои последние слова заведующий, — но ты и так учебу запустил, Капустин. И мы не можем тебя полностью исключить из образовательного процесса. У нас соцвос подразумевает учебу в комплекте к счастливому детству.

Бинго!

Я и сам хотел поднять вопрос об учебе, но не знал, как вклинить его в разговор. А тут заведующий сам помог.

— Я готов сдать экзамены экстерном, — как можно равнодушнее сказал я, стараясь не показывать радость.

— Ой, не могу! Умора! — откинувшись на спинку стула, захохотал Кривошеин. — Экстерном он сдаст!

— Сдам, — упрямо повторил я, досадуя на оболтуса Генку и на ту репутацию, что он себе здесь заработал.

— Да ты забыл, как таблицу умножения в прошлый раз сдавал? — хохотнул и себе Виктор. — Не позорься, Капустин, и бригаду нашу не позорь.

— Пётр Захарович, я ещё раз повторяю, что готов сдать экзамены экстерном. — упрямо повторил я. — за пятый, шестой, седьмой и восьмой классы.

На меня посмотрели, как дурачка.

— Ну, позволить-то мы, конечно, можем, — наконец, принял решение заведующий, — за все классы ты не сдать, Капустин, даже не выдумывай, а вот за допуск к занятиям в пятом классе ты можешь попытаться побороться. Не хочется тебя на второй год оставлять и портить школе показатели. Мы же боремся за звание лучшего образовательного учреждения среди трудовых школ. Так что попробуй.

— Когда? — словно клещ уцепился я в заведующего.

— Да завтра и попробуй.

— Но я изоляторе, — напомнил я.

— Побудешь там, подумаешь над своим поведением, Капустин, а завтра я скажу, учителя придут прямо туда к тебе, и ты сдашь там экзамен на допуск. — ответил заведующий и ехидно добавил, явно не удержавшись, — В чём я сомневаюсь, конечно.

— А как же учебники?

— Какие учебники?

— Ну мне же надо готовиться к завтрашнему испытанию, — напомнил я.

— Виктор, скажи там своим, пусть ему принесут, — велел заведующий.

Тот кивнул и отметил что-то в своём блокноте.

— Так вы отпустите меня в агитбригаду? — напомнил я. — Мне же деньги отдавать нужно.

—

Отпустим, Капустин, — отмахнулся заведующий, но добавил, — но как отсидишь три дня в изоляторе — сходишь-таки домой, посмотришь, что там от отца осталось. Негоже весь учебный год провести в шапито этом.

Спорить я не стал, так как здесь наши цели с заведующим полностью совпадали.

Мне уже и самому было интересно, что же такого было у генкиного отца, что все буквально на ушах стоят. И куда он спрятал накопления.

Обратно в изолятор меня сопровождал опять другой дежурный. Мелкий шкет, примерно года на два-три младше Генки. Он старательно изображал деловитость, сурово хмурил лобик и строго смотрел на меня.

При выходе из здания мы опять столкнулись со Сменой. Вокруг было много ребят, большинство в спецовках, возвращались с работы.

Увидев меня, она не смогла не съязвить, явно рисуясь на публику:

— Что-то ты зачастил на СТК, Капустин. Так и до допра скоро докатишься!

Пацаны засмеялись.

— Допра я не боюсь, Смена, — громко ответил я серьёзным голосом, тоже играя на публику, только более аккуратно, — ведь ты же будешь мне передачи носить. Так что я и там не пропаду.

— С чего это я буду тебе передачи носить? — фыркнула Смена.

— Судя по тому как ты постоянно переживаешь за меня, то — будешь! — уверенно заявил я, пацаны захохотали, а Смена психанула:

— Дурак!

— За такие слова можно и на СТК попасть, Смена! — не остался в долгу я. — Или ты решила сразу в допр, лишь бы со мной?

Народ ржал уже в голос. Смена вспыхнула и убежала в здание.

— Она тебя теперь совсем сожрёт, — вдруг буркнул пацан-дежурный, хотя глаза его смеялись, и тут же строго добавил. — Пошли быстрей!

— Ну ты подумай, Генка! — продолжал уже битый час возмущаться Енох, — ну зачем тебе эта агитбригада? Ты забыл, как они тебя гнобили всем коллективом? Как голодом морили?

Я молча пожал плечами и перелистнул страницу учебника по истории. Я лежал на кровати и лениво перечитывал учебники, готовился к завтрашнему испытанию. Енох парил вокруг меня туда-сюда и возмущался. Ему не нравились все эти деревни и села, он хотел жить в городе.

— Неужели ты думаешь, что в каждом селе тебе будет попадаться вот такой вот Сомов, у которого ты будешь столоваться? — всё нагнетал и нагнетал Енох, — тебя засунули тогда в тот домишко, но хорошо, что не так холодно ещё было, и то ты заболеть умудрился. А печь там какая плохая была! Подумай, Генка, что ты делать будешь, когда зимние холода начнутся?

— Я не собираюсь там всю зиму быть, — лениво протянул я и опять перелистнул страницу.

— Генка! Ну зачем тебе эта агитбригада?!