Агитбригада
Шрифт:
— У Лазаря есть ещё одна книжка!
— На латыни?
— Да! Причем она потолще, чем первая. Он из неё на листочек опять что-то переписал и ушел из дома. Причем торопился очень.
— А где он её прячет?
— Ты не поверишь, в доме, в красном углу, в Валькином сундуке.
Я завис. То, что Лазарь ушел — это хорошо. Можно было бы книгу изъять. Но вот то, что она лежит в сундуке — плохо. Ни одна уважающая себя хозяйка никогда никого не пустит в святая святых — сундук. Даже своего мужа.
И
А то, что её нужно изъять — не вызывало сомнений. Иначе будет то, что случилось с Катериной, или, что ещё хуже — с Матрёной.
Натравить на него агитбригадовцев не выйдет, он с ними в приятельских отношениях. Гудков скорее ему поверит, чем мне. Тем более — Зубатов.
Что же делать?!
Очевидно, я произнёс эти слова вслух, так как Енох совершенно спокойно ответил.
— Доверься мне. Идём.
— Куда?
— К Вальке, — заговорщицки заявил Енох, — я её выманю из дома, а ты украдёшь книгу. Ключ от сундука она держит за иконой. В красном углу которая.
— Ты представляешь, если Валька вернется и застукает меня? — озабоченно покачал я головой.
— Не застукает. Беру её на себя.
— Ну смотри, — вздохнул я, — доску с собой в Сибирь я не понесу. Заброшу в болото и будешь головастиков триста лет рассматривать.
— Не боись, ты со мной! — надувшись от важности, заявил Енох.
Ну ладно, пошел я к Вальке.
Чтобы выбраться незамеченным из дома, Еноху пришлось всем агитбригадовцам отвести глаза. Тем временем я выскользнул на улицу и, пригнувшись, чтобы меня не заметили, побежал к валькиному двору. Енох мерцал сзади.
У ворот Вальки Енох скомандовал:
— Стой. Жди! — и пропал.
Ну ладно, стою, жду.
Но было любопытно, что он будет делать, и я, воровато оглянувшись, не видит ли меня кто из соседей, припал к щели в заборе. Видно было не очень, но по доносившимся крикам Вальки из дома, было понятно, что там что-то происходит. И это что-то явно неординарное. Иначе она бы так не вопила.
Через время я увидел куницу, которая улепётывала из дома во двор, а за нею гналась Валька с кочергой в руке. При этом куница держала в зубах кошель, явно с деньгами.
Далее события развивались следующим образом: куница принялась метаться по двору. Валька что-то заверещала и, потрясая кочергой, попыталась стукнуть её. Куница забежала в хлев. Валька — за ней. Хлопнула дверь.
И в этот момент ворона, сидевшая на заборе и бесстрастно наблюдавшая весь этот цирк с догонялками, подлетела к двери и клювом стукнула по щеколде. Щеколда упала. Валька оказалась заперта в хлеву. Я не знаю, выскочила ли оттуда куница, учитывая, что в любом хлеву есть дырки и норки, должна была выскочить. А вот Валька — нет.
Буквально через мгновение дверь затряслась от валькиных
Она стучала, кричала, звала на помощь. Но никто не торопился спасать бедную женщину из плена.
— Ну и чего ты ждёшь? — голос Еноха сочился ядом, как жало скорпиона. — Скоро Лазарь вернется. Или Валька дверь вынесет. Там бабища центнера полтора. И что молодой парень в ней нашел, не пойму?
Я метнулся в дом. Действительно и ключ был за иконой, и сундук был. Я отпер крышку и принялся искать книгу. Почти на самом дне, между парадными женскими панталонами с начёсом и ещё каким-то барахлом, я всё-таки её нашел.
— Вот она, — на моих руках была старинная книга в тиснёном переплете, надписи и текст оказались на латыни.
— У тебя примерно пару минут, — взволнованно заявил Енох, появившись передо мной. — Сюда идет Лазарь. Возвращается.
Недолго думая, я зашвырнул книгу в топившуюся печь. Там затрещало, зашипело, заревело пламя и повалил бурый едкий дым, от которого першило в горле и слезились глаза.
— Беги, Генка! — крикнул Енох.
Я выскочил во двор, хотел к воротам, но Енох истерически заверещал:
— Куда, дурень? Дуй огородами! Я его задержу!
И в этот миг ворона (та самая, что дёрнула щеколду и заперла Вальку) снялась и полетела со двора. Судя по всему — останавливать Лазаря.
Я перемахнул через невысокий заборчик, отделявший сад от огорода, и главной функцией которого было отделять территорию сада и не пускать из лесу косуль объедать деревца.
Дальше я так припустил по меже, что чуть ботинки не потерял.
И только вбежав в лес, я позволил себе чуть отдышаться.
А уж после этого ринулся на агитбригаду.
У забора двора, где располагалась агитбригада, я кликнул Еноха:
— Ну что там?
— Задержал, — полным гордости голосом сообщил мне Енох. — Он тебя не видел. И очень удивился, и испугался, когда моя ворона напала на него. Надо было видеть, как он отбивался и как матерился!
Енох захохотал:
— Там такие маты были, что малый петровский загиб — детский лепет!
— Ого, ты и это знаешь? — восхитился я и похвалил, — молодец, Енох. Чисто сработал! Хвалю!
— Да! Я — молодец! — приосанился Енох, — и сработал хорошо. А вот ты, Генка, — балбес.
— Почему это? — удивился я, — что книгу сжег? Думаешь, надо было себе оставить?
— Нет, что сжег — это правильно. От неё чернотой и кровью за версту смердит.
— А что тогда?
— А ты свой картуз на сундуке забыл, — вздохнул Енох.
У меня аж волосы на голове зашевелились.
Вот это я попал! Картуз был казённый. А на всей казённой одежде стоял штамп трудовой школы.
— Капец! — тихо сказал я помертвевшими губами. — Это провал.