Агнесс и серебряные швабы
Шрифт:
Кто это?
Агнесс изумленно вздрогнула и, подняв голову, увидела вокруг себя зловещие огоньки глаз. Волки! Очевидно привлеченные запахом крови, те столпились вокруг мертвых тел, почему-то тихонько и жалобно подвывая.
И тут послышался топот копыт множества лошадей. Факелы в руках подъехавших всадников на мгновение высветили силуэт огромного волка, который тот час растворился в окружающей тьме.
– Фройляйн, - прозвучал над её головой ненавистный до дрожи голос, - фройляйн Агнесс, отпустите мертвеца! Вы не сможете вернуть ему жизнь!
И
– Вы знали, что мой брат мертв?!
– с ненавистью посмотрела она на графа.
– Догадывался, но не был в этом уверен. Мало ли, кого случайно могли убить мои люди!
– Чем же помешал вам ребенок?
– Дети быстро растут!
– лаконично ответил фон Геттенберг и сделал знак свои людям.
К ней подвели лошадь. И только тут до Агнесс кое-что дошло.
– Но мы же не можем бросить моего брата здесь!
– взмолилась она, на мгновенье забыв про вражду к фон Геттенбергу.
– Его нужно похоронить как христианина! Он ведь последний на земле фон Крайц!
– Если хотите, чтобы вашего брата не растащили на закуску волки, и он получил достойное погребение, нужно научиться просить!
Агнесс поспешно рухнула на колени.
– Этого мало! Вы готовы были пожертвовать жизнью фройляйн Луизы, но неужели даже вечный покой и спасение души юного Густава не стоят вашей гордыни?
Она устала, невероятно и страшно устала, к тому же потеряла цель в жизни. Единственное, что осталось у полностью обездоленной девушки - мёртвое тело горячо любимого младшего брата.
– Я сделаю всё, что вы хотите, - безразлично опустила голову Агнесс, - если позволите мне похоронить брата как последнего владельца Крайца в фамильном склепе и с подобающими почестями!
– Однако, фройляйн, - после недолгого раздумья заметил хмурый граф, - вы умеете торговаться! Моё сердце становится мягче воска, когда дело касается просьб хорошеньких девушек.
Гроб с телом юного Густава был выставлен на высоком постаменте в окружении щедро предоставленных графом свечей. Брат Ансельм читал заупокойные молитвы, а Агнесс и Луиза стояли на молитве у траурного одра.
Женщины смутно сознавали, что за стенами часовни происходят какие-то события: иногда до них доносились непонятные звуки, грохот, крики, но они обе сознательно отключили сознание от мирских событий, полностью погрузившись в молитвы.
Вечером им приносили немудреную еду, и женщины вновь продолжали свое бдение у гроба, окончательно отупев от усталости и горя. Думала ли Агнесс о том, что будет с ней, когда тело брата будет предано земле? Нет! Она боялась оскорбить память покойного столь черными мыслями.
Воздух в здании был спёртым: чад от множества свечей смешивался с приторно-сладковатым запахом разлагающегося тела. Однако дамы фон Крайц это заметили в тот момент, когда двери часовни распахнулись на всю ширь, и их молитвенное уединение бесцеремонно нарушили чужаки.
Во главе своих людей стоял, разглядывая скромное убранство часовни, сам граф.
– Ваше время вышло, фройляйн Агнесс, - громко заявил он, - мессиру Густаву пора присоединиться к своим предкам.
Обессилившая девушка покорно наблюдала, как забивают гроб и, подняв плиты пола, опускают тело брата в черноту семейного склепа. Последний фон Крайц успокоился рядом со своими дедами, отцом и братьями.
Чуть покачиваясь от невыносимой усталости, она вышла на ступеньки паперти. Прищурившись от яркого света, судорожно вдохнула свежий воздух и потеряла сознание.
ВАЦБУРГ.
Агнесс не помнила, что с ней происходило после похорон брата: измученный болью разум плохо реагировал на происходящее вокруг. Её вроде бы будили, тормошили, но она, едва открыв глаза, вновь уходила в мир тяжелых сновидений.
Способность воспринимать окружающий мир вернулась к ней только на третий день, и то только потому, что девушку неожиданно сильно тряхнуло.
– О...
– застонала она, распахивая ресницы.
Над племянницей склонилась встревоженная Луиза.
– Слава тебе, Пресвятая дева, наконец-то пришла в себя! Разве можно столько спать?
– Где я?
– Агнесс удивленно уставилась на грязное колыхающееся полотно перед глазами.
– В повозке, - тяжело вздохнула родственница.
– Граф приказал нам следовать в его город - Вацбург.
– А Крайц?
Тетка замялась.
– Теперь там гарнизон графа! Но зато нам оставили сундук с нашими платьями!
– оживленно добавила она, твердо уверенная, что столь приятное известие повысит настроение племяннице, потерявшей ленное владение и почти всех родственников.
Агнесс даже пожалела, что пришла в себя. Она по своему любила Луизу, но старая дева иногда доводила племянницу до головной боли. Вот и сейчас! Радуется каким-то тряпкам, когда они обе лишились дома, вассалов, будущего!
– У графа в Вацбурге роскошный двор, - между тем, оживленно вещала старая дева, - празднества, рыцарские турниры, состязания трубадуров! Хорошо, что хоть будет в чем показаться в изысканном обществе!
– Какие праздники, тетя? Мы похоронили всех родственников!
– Но сами-то, слава Всевышнему, живы! А что Бог дал, то и взял!
– О, Пресвятая Дева, дай мне терпения! Мы не гостьи графа, а его пленницы!
Но тетка отнеслась к такому напоминанию с обескуражившей девушку беспечностью.
– Я, - таинственно прошептала она, опасливо покосившись на возницу, - ещё в Крайце слышала, как граф разговаривал с мессиром Зигфридом. Фон Геттенберг решил взять тебя под опеку и уже отправил гонца к герцогу Баварскому.
Агнесс устало хмыкнула.
– И что это изменит в нашей судьбе?!
Луиза только снисходительно взглянула на недогадливую девчонку.