Агрессия: хроники Третьей Мировой войны
Шрифт:
Ещё раз проверив крепление контейнеров, мы с Чёрным как могли быстро, ушли с карниза и сразу же нырнули в припорошенный постоянно идущим снегом ход сообщения. Очнулся я только в одной из ячеек. Где в амбразуру было видно белое свечение над горами. Машинально проверив эфир, я услышал только дикий вой везде, кроме двух – командной по которой шёл поток обмена данными с… а чёрт его знает, где сейчас сидят наши командиры, и второй – короткая отрядная частота. Пока наша общая глушилка работает. Глянув в левый нижний угол посветлевшего тактического дисплея, увидел, что кроме нашей работают ещё семь похожих аппаратов. Но сигнал был нестабилен: сила его то увеличивалась, то вдруг падала. Вдруг, станций стало шесть, мигнула и погасла одна точка. Сколько до неё? Километров сто двадцать по прямой?.. Видимо где-то враг уже добрался до наших товарищей, скоро бой придёт и к нам, очень скоро…
Ветер проникал в узкие щели амбразур, тем более, что мы старались забраться повыше на склоны, чтобы обеспечить хоть какое-то преимущество над противником. Если доведётся воевать в горах, то правило только одно: чем выше ты, тем хуже будет противнику. Все оборонительные норы, мы обустроили с северной стороны плато, где ветер дул как бы сверху, не заслоняя обзора и в лицо нападающим. Позиция получалась неприступной для обходных манёвров, поскольку позади нас была отвесная стена и пропасть, метров триста глубиной, а обе тропинки ведущие через хребет хорошо простреливались. Минус был только один: боеприпасов должно хватить только лишь на час нормального боя. После этого, можно либо схватиться с врагом врукопашную, либо попытаться отступить. Оба варианта выглядели хреново, ведь сама задача ставилась не в расчёте на долгий бой, а на скрытное прохождение и установку генератора помех. Билет в один конец, уйти нам не дадут. Склоны хребта скорее всего уже прочёсывают, а тропы перекрыты.
– … Воздух!..
Мины рвались где-то за восточной стеной, прикрывавшей плато. Грохот стоял страшный, обрушились три хода сообщения, сорвало одну из противопехотных мин и она негромко хлопнула, оставив грязно-серый штрих копоти в сотне метров впереди. Вскоре, калибр сменился, несколько тяжёлых стапятидесятимиллиметровых снарядов разорвались в центре плато, но ни одна наша мина не среагировала, что было удачей. Амеры вели обстрел ещё около получаса, но больше ни один снаряд через скалы не прилетал. На какой-то миг, всё стихло. На удивление, нашей связи ничто не повредило, голос командира звучал отчётливо:
– …Осмотреть повреждения, сейчас полезут. Направление юго-восток, идут с тропы. Группа шесть-восемь человек. Работает только Чёрный, не будем показывать всё, что имеем…
Мы с Хохлом полезли расчищать ходы сообщения, когда сверху раздались выстрелы. Пулемёт Чёрного резко и зло отзывался короткими очередями, а тех, кто ему отвечал становилось всё меньше и меньше. Когда мне снова удалось выглянуть на поверхность через узкую щель расчищенной амбразуры, снаружи стало гораздо темнее. Ничего кроме запорошенных снегом воронок от обстрела видно не было, поэтому пришлось переползать метров на десять влево, чтобы увидеть шесть тел, лежащих среди воронок. Если бы не слабое свечение в инфракрасном диапазоне, я бы ничего разглядеть не смог. Очки, подключённые к нашлемной камере и тактическому компьютеру просто творили чудеса. Такие комплексы в войсках были редкостью и поступали только для «рексов» из разведподразделений фронтового подчинения, у нашего Хамидулина был такой обвес, считавшийся «командирским». Но лично мне довелось опробовать только сейчас. Не нужно было включать активное излучение, всё делалось за счёт многократного усиления любого источника света, электромагнитного или инфракрасного излучения, как сейчас. Тела лежали в таком порядке, что становилось понятно, как именно всё происходило. Пройдя свои же минные поля, амеры вышли с той же тропы, что и мы. Ожидая сопротивления, вперёд пошли тяжеловооружённые бойцы, с пулемётами, судя по стойкому кислому запаху, пустили химический дым. Но благодаря очкам, Чёрный видел излучение какой-то электронной начинки их обвеса и дав выйти, а потом развернуться в атакующий порядок, просто перестрелял всех.
Не уверен, что дальше нам так сильно повезёт. Сигнал мешает амерам и чтобы уничтожить источник, они пойдут на любые жертвы…
– Цель одиночная, групповая! Юго-восток, удаление триста пятнадцать метров! Гранатомёты к бою!..
Для того, чтобы из обычного гранатомёта сбить вертолёт, нужно лишить его манёвра. Иными словами, выстрелов должно быть больше чем один. Для десанта, мы разработали очень эффективную ловушку, часто применять её не приходилось, но сейчас был как раз такой случай. Я дополз до нужной ячейки и отрыл из углубления чуть пристывшую к стенке окопа трубу «вампира», а потом откинул край брезента, закрывавший окоп с тыла. Прильнув к прицелу, перекинув переключатель, ожила сетка баллистического вычислителя, засветившись оранжевым светом. На этот раз, в стволе «гостинец» с зажигательной смесью, а это не оставляет тем, кто в «корове ни малейшего шанса остаться хотя бы покалеченным, сгорят все.
– Третий готов!..
Чуть позже, отозвались Хохол и Краб. Их задача проще – отработать из гранатомётов «обычными» осколочными гранатами по десантной вертушке, чтобы маневрируя, она пошла в нужную сторону. Высота для такого рода транспорта не предельная, поэтому они могут прибывать и прибывать. Единственное на что можно рассчитывать, это на страх потерять больше чем им положено по инструкции и на страх смерти самих амеров. Они очень не любят умирать, хоть за деньги, хоть за свой матрасно-полосатый флаг. Само собой, их будет прикрывать звено штурмовых «Апачей», но нас интересует именно десантный борт. Когда напарники отработают, «корова», как мы зовём транспортный вертолёт, метнётся ровно в мою сторону и тогда всем кто внутри будет очень и очень жарко.
– Первый готов!..
Шум винтов стал явственно различим, я увидел два сине-чёрных силуэта на фоне темного неба. Один, узкий как молоток, с обвесом под короткими крыльями, сразу пошёл вперёд и дал залп неуправляемыми ракетами по тому месту где раньше сидел Чёрный, потом по полю и обработал склоны плато из пушки, вращающейся у него под носом. Но всё это в почти в сотне метров от наших позиций. Быстро отвалив, «Апач» стал кружить над плато, давая «корове» место для посадки. Тяжёлый, длинный вертолёт начал снижение, урча двигателями…
– Второй готов!..
«Корова» развернулась и причесав местность перед собой из бортовой шестиствольной пушки, стала ещё ближе к земле. В наушнике раздался дрожащий от напряжения голос Вадима:
– Огонь!..
И в тот же миг, два дымных следа потянулись к нависшей над землёй машине. Пилот сработал верно: развернул машину носом к угрозе, уменьшая силуэт и рванул вправо, с небольшим креном из-за нагрузки. Неожиданно, десантная аппарель раскрылась и оттуда стали прыгать люди. Но я выжал спуск только когда вертушка повернулась ко мне своим открытым нутром. Отдача привычно толкнула в плечо, а секунды две спустя, на месте десантного вертолёта раскрылся косматый огненный шар, поглотивший даже тех, кто выпрыгнул мгновением раньше. Вышло чисто, но гранат мало, а вертолёты точно пришли не в последний раз. Вынув «трубу» из оплавившейся амбразуры. Я пополз что было сил влево, потому что опомнившийся «Апач» разворачивался на то место, откуда был именно мой выстрел.
Ответ не замедлил последовать. Ещё три штурмовых вертолёта перепахали неуправляемыми снарядами и очередями из крупнокалиберных пушек всё пространство на плато, откуда мы стреляли. Вертолёты построились в круг, и больше часа стреляли, бомбили. Делали всё чтобы отомстить за гибель десанта. Приборы фиксировали облучение, амеры активно сканировали плато, но наша форма и в какой-то степени толща снега, укрыли нас. Наконец, помогла погода, резкий. Северо-восточный ветер принёс огромную снежную тучу и вертушки стало сносить влево. Точно видеть что и как мы не могли: датчики установленные на скалах по периметру плато и спутниковые данные, получаемые раз в пятнадцать минут, давали лишь общую картину и я не смог точно сказать, от чего разбился один из вертолётов. Просто на дисплее его идентификатор замигал и исчез, а когда пришёл пакет данных со спутника, я увидел как искалеченная машина зависла меж острых зубцов скал, восточной части хребта. Видимо другие побоялись той же участи и оставшиеся машины ушли вниз, расстреляв напоследок оставшийся боезапас куда придётся. Это вызвало серию оползней и тоннели снова завалило, но более основательно. В наушнике послышался голос Вадима:
– Ропша, как ты?!..
Мне удалось откопаться и пробить узкую щель на поверхность, через которую я видел край плато и улетающие вертолёты. Снаряга уцелела. Но гранатомёт утонул глубже всего, вместе с подсумком, поэтому сейчас, я надеялся откопать и их.
– Труба и кирпичи утонули, откапываю вот…
– Чёрного завалило, он по правую руку от тебя тридцать метров на северо-восток. К нему идёт Хохол, но похоже тот провалился в какую-то естественную полость…
Вадим хотел сказать что-то ещё, но я уже бросил своё занятие и выкопавшись по пояс, а потом и полностью, пошёл в указанном направлении. Скоро действие чудесных стимуляторов кончится и тогда Чёрный просто замёрзнет или захлебнётся жидкостью в лёгких. Время как всегда вдруг обернулось против него, а значит и против всех нас, против нашей задачи. Снег вокруг смешался с вывороченными из земли камнями, пороховым нагаром и чёрт знает чем ещё. Ступив в эту кашу, я провалился сразу по пояс и так побрёл вперёд, пока ноги не нашарили твёрдый, скальный грунт. Идти стало легче, но душу царапнуло нехорошее предчувствие. Лёд и снег, это само по себе не ахти, если завалит. Но хуже этого отколовшиеся куски скальной породы, вмёрзшие в лёд валуны, потревоженные взрывами. Сверив направление с навигационной точкой Чёрного, слабо мерцавшей в пяти метрах впереди, я снова расчехлил лопату и перекинув автомат за спину, принялся копать. Сигнал был действительно очень слабый, еле мерцающий. Отбрасывая в сторону тяжёлую массу бурого снега, я вскоре натолкнулся на то, чего опасался. Путь преграждала огромная ледяная глыба, более всего похожая на монументальную стену из мутного серо-зелёного стекла. Матерясь сквозь зубы так, чтобы в микрофон брань не особо различалась, начал копать вдоль «стены», стараясь увеличить скорость изо всех сил. Получалось хреново, снег осыпался, не держа форму, поэтому вскоре понял, что начинаю выдыхаться. И как раз в тот момент, когда тело пришло с разумом к внутреннему соглашению о том, что ещё пару раз черпну эту бурую грязь и сяду отдохнуть, остриё клинка лопаты провалилось в дыру, потянув меня за собой. Шлем спас от удара об край ледяной глыбы, зиявшей острыми краями и только узость дыры помешала провалиться в открывшуюся черноту пещеры одним нырком. Выбравшись назад, сверился с показаниями приборов. Сигнал Чёрного стал чётким, но по прямой до него было почти пятнадцать метров. Переключившись на его частоту, я вызвал пулемётчика: