Ах, эта волшебная ночь!

Кускова Алина

– С другой стороны, – объяснил Алексей и завернул на соседнюю, параллельную улицу. Оказывается, участки Крылова и Пародонтовых примыкали друг к другу, а между ними была калитка. Ворота, как того ожидала Анжела, были не автоматическими, Крылову пришлось выйти для того, чтобы их открыть. Створки ворот распахнулись, и перед девушками, сидевшими в автомобиле, предстала очаровательная картина.

Чуть поодаль от двухэтажного бревенчатого дома в саду, где среди яблонь ютилась беседка, дымил мангал. Рядом с ним в теплом пушистом свитере и привычных джинсах стоял Аполлинарий и улыбался девушкам. Его

взгляд источал такое благодушие и такую искреннюю радость, что у Анжелы отпали последние сомнения. Она продолжит игру ради подруги.

– Сегодня у меня на хозяйстве Аполлон, – засмеялся Крылов, возвращаясь в салон автомобиля. – И ему срочно нужна помощница, – при этом он обернулся и подмигнул Юле.

Юля заалела как маков цвет, Анжела возмущенно раздула ноздри. И чего он лезет куда не следует! Если эти двое нашли друг друга, то это их дело, и ничье больше. Разве что ей, как лучшей подруге, можно подколоть Юльку лишний раз. Но Анжела промолчала. Крылов заехал во двор и остановил машину возле гаража. К девушкам уже спешил Аполлинарий. Разумеется, сначала он подал руку Юле. Та, не переставая алеть, мило поблагодарила и выпорхнула с легкостью воздушного шарика. Анжела еле вытащила себя, шубу и сапоги из салона и поймала на себе усмехающийся взгляд Крылова.

– Адочка, нужно было джинсы и свитер надеть, – пробормотал Аполлинарий, целуя родственницу в щеку. – Ну, ничего, ничего, я вам с Юленькой шерстяные пледы принесу.

– А на улице сегодня совсем не холодно, – пожала плечами Анжела.

– Шубка дымом пропитается, – объяснил Аполлинарий.

– Да ты что?! – испугалась Анжела. Вот об этом она не подумала! Лидуся ее убьет, если вещи пропахнут дымом.

– Я найду, во что Аделаиде переодеться, – успокоил их Крылов.

– Наденька! Ты приехала?

Анжела повернулась к дому и увидела на крыльце деда. Одетый, словно его собирали на покорение Северного полюса, в меховой шапке, надвинутой на глаза, он радостно махал толстенной ватной перчаткой. Кресло, в котором дед едва помещался в теплой пуховой куртке, не давало никакой возможности привстать. Тогда Бенедикт Аполлинарьевич в целях приветствия затопал валенками в галошах.

– Добрый день, дедушка! – обрадовалась ему Анжела как родному. Но он действительно относился к ней как к любимой внучке.

Юля тоже поздоровалась с дедом, но пошла к мангалу с Аполлинарием. Крылов подхватил Анжелу под руку и повел в дом переодеваться.

Конечно, глупо было выпендриваться, если потом пришлось кардинально менять облик. Но если бы Анжеле сразу, нормальным языком сказали, что натуральный мех впитывает дым, как губка воду, она ни за что не стала бы рисковать такой ценной вещью. К тому же приходилось держать марку.

– Вы напрасно беспокоитесь, Алексей, – томно сказала Анжела, зайдя с хозяином в дом. – У меня этих шуб полно. Если одна пропахнет, не страшно…

– Страшно, если ее повесить к остальным, они тоже начнут благоухать так, словно побыли на шашлыках все одновременно.

– О, это да. Все десять шуб жалко.

– Десять? – бросил он игривый взгляд.

– Или одиннадцать, точно не помню.

– Ждите здесь.

Крылов провел ее в комнату и поспешил на второй этаж.

Анжела огляделась. Ей стало любопытно,

есть ли в доме Крылова хоть одно указание на то, что здесь живет женщина. Она слышала, что у него есть мама, но ее интересовали женщины иного рода. В скромной гостиной было лишь самое необходимое: диван, стулья, стол, буфет. Буфет был старинным, по всей видимости, семейным достоянием, на боку которого отмечали рост детей. Судя по этим меткам, с пугающей регулярностью измеряли и самого Крылова (последняя виднелась как раз на высоте его ста восьмидесяти сантиметров). У них в роду были карлики? Боялись, что он не вырастет до баскетболиста? Зацикливаться на росте Крылова Анжела не стала, а стала слушать, как хозяин дачи гремит наверху дверями. Достает одежду. Чью? Мамину или бывшей любовницы? В том, что на данный момент у него никого нет, она была убеждена. Иначе приволок бы свою пассию сюда. Все-таки праздничная неделя, у всех каникулы.

– Держите! Это мамин лыжный костюм, думаю, подойдет, у вас с ней габариты совершенно одинаковые.

Анжеле стало приятно, что костюм оказался мамин, а не чей-то еще. Она переоделась, Крылов ждал ее на крыльце и разговаривал с дедом. Задерживаться было неудобно, поэтому Анжела разглядывала фотографии на стенах гостиной и одновременно прыгала в комбинезон. На снимках было полно незнакомого народа, в том числе и симпатичных девушек, что как-то незаметно испортило ей настроение. Это что? Коллекция побед? Тогда ее снимок никогда не украсит эту стену славы.

Проходя мимо большого зеркала в коридоре, она остановилась и оценила себя. Привлекательная толстушка (лыжный костюм полнил и без того не худенькую Анжелу) с рыжей копной веселых локонов и пронзительными зелеными глазами. Нет, с пронзительными зелеными глазищами, она постаралась выделить их на фоне бледного лица. Отпад, мимо такой девушки ни один нормальный мужчина не пройдет. Анжела достала из сумочки помаду и освежила губы. Сумку забирать с собой не стала, но вспомнила про забытый телефон и решила послать за ним Аполлинария.

– Милочка, Адочка, ты уже приехала, как мы рады!

К Анжеле подбежали Клементина с Константином Бенедиктовичем и принялись обнимать и целовать гостью (Пародонтов умудрился чмокнуть ее в губы).

– А Евгений где? – чтобы хоть что-то сказать и завершить трогательную встречу, поинтересовалась Анжела.

– В Караганде! – недовольно пробурчал Константин Бенедиктович.

– Он на время отлучен от развлечений, голубушка, – смахивая слезинку, печально сообщила Клементина. – Сидит под домашним арестом. Ты представляешь, он испортил стул! Костик застал его за этим занятием.

– Ножом вскрывал обивку, подлец, – расстроенно подтвердил тот. – Гарнитур, гад, испортил!

– Костик, я говорю, у мальчика температура и бред! А он говорит, что в стульях одна наша родственница, госпожа Петухова, спрятала брильянты. Я ему сказала, что родственниц с такой фамилией у нас нет и не было, но мальчик настаивает на своем и злится, что ему не верят.

– Кто только это вбил в его башку?

Так, мило переговариваясь, они подошли к беседке с мангалом.

– Шашлычок, – с предвкушением потер руки Константин Бенедиктович. – Надеюсь, дрова не сосновые? – он сурово поглядел на сына.