Ах, эта волшебная ночь!
Шрифт:
– Дед, а почему ты не сказал?
– Не хотел мешать ее, как это сейчас говорят, карьере. А твоя ничего, симпатичная девчонка. Только уж худая, ты ее корми лучше. У нее небось денег, в отличие от нашей миллионерши, совсем нет. А мне миллионерша больше нравится! Она Наденьку напоминает. Наденька такая же была рыжая и шустрая. Ох, наведет она здесь бардака, поломает судьбы, чует мое сердце.
– …Барбекюшница должна быть недешевой, – провозгласил покорным слушателям Константин Бенедиктович, проходивший мимо беседки. – Отец, тебя опять забыли? А, ты здесь, Аполлинарий! Давайте, мальчишки, берите кресло с дедом и волоките в дом.
– Чего меня волочь, я сам дойду, – пробурчал дед. Аполлинарий помог ему подняться. – Или, – дед хитро подмигнул, – барышня поможет.
Анжела кивнула. Ей старик очень нравился. Она словно нашла родственную душу, которая так же беспардонно обманывала Пародонтовых. Дед плутовал, когда прикидывался спящим и немощным. Зачем ему было это нужно, она не знала.
На двор опустилась скорая зимняя ночь, и все собрались в гостиной у Крылова.
Глава 6
ИЗЫДИ, КОШМАР МОИХ СНОВИДЕНИЙ
– Значит, так, дорогие близкие, друзья и приятели, – торжественно провозгласила Клементина, стоя посреди гостиной Крылова. – Сейчас я сообщу вам важную весть!
Анжела поняла, как именно душа уходит в пятки. Всё, это финал. Заработал телефон, Клементина позвонила родственникам в Урюпинск, и те дали подробное описание настоящей миллионерши. Что делать? Она к этому совершенно не готова! Эх, нужно было оставаться в своем гламурном прикиде, чтобы гордой королевой покинуть это пристанище пороков. Каких пороков? Порок один – это она. И Юлька… подругу жалко, она влюбилась.
– …Адочка, ты согласна? – второй раз обратилась к ней Клементина. Все поглядели на Анжелу.
– Кто? Адочка?
– Да, ты, Адочка, согласна со мной?
Адочка – значит, еще не все потеряно. Но Анжела не знала, с чем соглашаться, прослушала.
– Я говорю, что мы не будем пить чай, – повторила для особо непонятливых Клементина.
– А что будем пить – кофе? – пролепетала Анжела.
– Кофе на ночь вреден, – безапелляционно заявила Клементина. – Мы не будем пить чай у Алексея! Извини, дорогой друг, но у тебя даже новогоднего аксессуара нет. Где елка?
– Я подумал, – развел руками Крылов, – зачем мне она?
– Вот, – усмехнулась Клементина, – а мы подумали иначе. Правда, Адочка? – Анжела кивнула, не понимая, к чему та клонит.
– М-да, соответствующая случаю торжественная обстановка в некотором роде должна прилагаться к интерьеру, – согласился с сестрой Константин Бенедиктович.
– Короче, Клементина, – потребовал дед, занявший свое привычное кресло.
– Короче, – Клементина широко распахнула объятия, – я приглашаю всех к нам в дом! У меня там сюрприз: яблочный пирог!
– Так нечестно, – возмутился Алексей, – вы сразу это спланировали!
– Честно, Лешенька, честно. Дома сражаться и стены помогают, – заключил Константин Бенедиктович, поднимая отца. – Пора домой – кушать и в теплую постель, Бенедикт Аполлинарьевич.
– Мне нужно переодеться, – сказала Анжела.
Ей не хотелось уходить из дома Крылова, но остальные с таким энтузиазмом восприняли известие о яблочном пироге, словно до этого голодали на необитаемом острове. Даже Юлька запрыгала и захлопала в ладоши (разумеется, ее поддержал Аполлинарий). Остальные, кроме старика, были в курсе заговора. А Анжеле так хотелось хорошенько рассмотреть обстановку в доме Крылова, покопаться в семейных альбомах (если таковые имеются, ведь висят же на стенах фотографии; кстати, интересно узнать, кто на этих фотографиях изображен). Постепенно оглядеть каждую мелочь, чтобы создать представление о мужчине в целом. Теперь этого она была лишена. Анжела поднялась на второй этаж в первую попавшуюся комнату и стала неспешно переодеваться, озираясь по сторонам.
Комната оказалась спальней Алексея. Что ж, Анжела тоже выбрала бы такую: не слишком просторную, с одним окном, большой кроватью под пологом, массивным шкафом, столом на витых ножках и расписанным под гжель комодом. В подборе обстановки чувствовалась женская рука. Анжела принялась разглядывать стены. Как того и ожидала, на одной из них увидела портрет матери Крылова, точно матери – женщина была на него очень похожа. Правильные черты, пухлые губы, смешливые морщинки у глаз выдавали натуру добрую и оптимистичную. Анжела вздохнула: повезло Крылову, у него такая хорошая мама, вон полог ему над кроватью прилепила, старалась. А вот ради Анжелы и постараться некому.
– Ты скоро? – в дверь поскреблась Юля. – Мы с Леней ждем тебя внизу. Будем участки переходить по снегу.
– Иду, – откликнулась Анжела, накинула шубку, застегнула сапоги и побежала вниз.
Участками переходили, как партизаны, по цепочке, держась за руки. Если Крылов постарался и очистил свою территорию от снега, то у Пародонтовых, несмотря на обилие мужчин, по участку вилась одинокая тропинка. По ней и шли, а впереди толкали деда.
Можно было обойти и по улице, но Анжела, как и все, захотела особой романтики. К тому же впереди шагал Крылов и держал ее за руку. Впрочем, шагал – сильно сказано. Алексей пятился боком и поглядывал на Анжелу. Было темно, но его заинтересованные глаза Анжела видела слишком хорошо.
Дом Пародонтовых показался Анжеле просто родным, а гостиная – уютной.
– Да, – вздохнул, усаживаясь рядом с ней на диван, Крылов, – моему особняку не хватает хозяйки. Мама часто болеет и редко выезжает из города. С елкой я прокололся. Четно сказать, совсем про нее забыл. А что, надо ее обязательно наряжать?
– Так полагается, – влез в их разговор Константин Бенедиктович, ни на минуту не оставлявший их одних.
Он что, видел, как они целовались?
– Полагается по уставу? – хмыкнул Крылов, явно раздосадованный пристальным вниманием соперника к Анжеле.
– А! А! Вот и вы! – В гостиную влетел растрепанный Евгений. – Я так и знал, что вы вернетесь, тетка вчера весь вечер на кухне возилась!
– Изыди, кошмар моих сновидений, – нахмурился Константин Бенедиктович. – Из-за тебя сидеть не на чем!
– Это не я, это кошка искала в семейном гарнитуре брильянты мадам Петуховой!
Евгений плюхнулся на единственный оставшийся в живых стул (места на диване рядом с Анжелой уже не было) и уставился на гостью немигающим взглядом кобры. Анжела устала выносить этот тяжелый, обвиняющий, ревнивый взгляд и подмигнула обиженному студенту. Тот вздрогнул, раскраснелся и закричал: