Ахматова и Гумилев. С любимыми не расставайтесь
Шрифт:
– Здравствуй, Лев, здравствуй! Как ты спал?
Она приседала, чтобы обнять его, и Лева обхватывал мать обеими руками. Ему не хотелось ее отпускать, он мог бы часами стоять так, прижимаясь к ней, но его счастье длилось всего пару минут. Потом Анна мягко отстраняла сына и выпрямлялась.
– Поиграй пока, а я пойду чаю выпью, – говорила она ласково и снова надолго исчезала из детской.
Леве очень хотелось побежать за ней в столовую и посидеть рядом за столом, пока она будет пить чай, но он уже знал, что бабушка не позволит ему этого. Каждый раз, когда он пытался пойти следом за матерью, она ловила его на полдороге и с тихим ворчанием уносила обратно в детскую.
– Не мешай маме, не надо, – наставляла она внука. – Пусть спокойно посидит, не до тебя ей. Лучше я с тобой поиграю, хороший мой…
Сказать, что он хочет играть не с ней, а с мамой, Лев не мог: ему не хотелось ее обижать. Приходилось переставлять вместе с бабушкой солдатиков и «стрелять» из игрушечной пушки, одновременно с этим прислушиваясь к шагам в коридоре и надеясь, что мама заглянет в детскую еще раз. Иногда она так и делала, а иногда возвращалась в свою комнату и сидела там до самого вечера. Бабушка говорила, что она пишет стихи, но, когда Лев с любопытством спрашивал, что это такое, неодобрительно поджимала губы и заявляла, что это ерунда и пустая трата времени. Мальчик видел, что такие вопросы ей неприятны, и замолкал, хотя ему очень хотелось понять, зачем маме нужно заниматься «пустым делом».
А мама проводила у них в доме еще некоторое время, а потом вдруг в один несчастливый для Левы день сообщала ему, что скоро ей надо будет уехать. После этого она обычно проводила с ним больше времени, брала его с собой на прогулку и смотрела, как он играет, но это не радовало мальчика – он знал, что это продлится недолго и что на следующий день матери рядом с ним уже не будет. Так и случалось. Она уезжала поздно вечером, после того, как Леву укладывали спать, а на следующий день бабушка принималась ворчать громче обычного и сердилась, если внук спрашивал о маме. Особенно раздражали ее вопросы о том, когда мама или папа приедут к ним в следующий раз.
– Они сами не знают, когда вспомнят о своем сыне! – недовольно бормотала она. – Откуда же мне это знать, скажи на милость?!
Лева обижался и, надув щеки, уходил к своим игрушкам. Бабушка, видя, как он молча, со взрослым, сосредоточенным видом перекладывает с места на место солдатиков и деревянных зверей, тут же забывала о своем недовольстве и бросалась гладить его по голове.
– Родненький ты мой… – бормотала она грубоватым, но бесконечно добрым голосом. – Маленький… Прости старую, не сердись! При-едут они к тебе еще, обязательно приедут! Папаша твой точно приедет, он и по тебе скучает, и по мне, старухе… Вспомнит про нас и приедет. А мы его встретим, мы ему на ужин пирог испечем, как он любит, с яблочками…
Мальчик улыбался, чтобы дать бабушке понять, что не сердится и верит ей, но про себя думал, что отец, наверное, вспоминает о них не так уж часто и что ждать его в ближайшие дни не стоит. А уж маму и подавно. Ведь про то, что она скучает по ним с бабушкой, ему ничего не было сказано…
Постепенно Лева стал все реже расспрашивать бабушку о родителях, а потом и вовсе прекратил заводить о них разговор – ведь ему все равно никогда не говорили ничего конкретного о том, когда мать или отец приедут в Слепнево. Бабушка выглядела довольной и, наверное, думала, что внук забыл о родителях. Внук же, напротив, думал о них каждый день.
Ему было лет пять, когда они с бабушкой зачем-то поехали в деревню, и там он пережил первое в своей жизни по-настоящему серьезное разочарование. Там, в маленьких деревянных домиках за высокими заборами, жили семьи, в которых было много детей, и Лева с изумлением узнал, что вместе с ними там жили и родители. Правда, поначалу, когда они с бабушкой вошли в первый двор и старая хозяйка пригласила их в дом, мальчик подумал, что мать и отец, встретившие их там, тоже приехали к своим детям на время, погостить. Однако, поговорив о чем-то с хозяевами, бабушка повела Леву в другой дом, где он увидел точно такую же картину. Детей там было еще больше, и среди них оказались даже двое почти совсем взрослых. Все они сидели за столом, собираясь ужинать, и во главе этого стола сидел их бородатый отец, а возле печки хлопотала полная румяная мать.
Вот тогда в голову Леве закралась странная мысль, которую он поспешил высказать бабушке после того, как они ушли из этого второго гостеприимного дома:
– А что, разве папы с мамами не всегда живут отдельно от детей?
– Отдельно? – удивилась бабушка, не понимая, почему внук задал такой необычный вопрос. – С чего ты взял, Левушка? Папы и мамы живут вместе, и дети живут с ними, и бабушки, и дедушки…
– Они всегда живут вместе? Как там, где мы сейчас были? – все еще недоумевал мальчик, оглядываясь назад.
– Ну, конечно! Как же иначе? – Бабушка присмотрелась к внуку повнимательнее, и его грустные глаза, уже готовые налиться слезами, сказали ей больше, чем наивные детские слова. – Ну, то есть… иногда родители и уезжают куда-нибудь, а потом возвращаются… – заговорила она уже не таким уверенным тоном, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно мягче. – Вот твои папа и мама часто где-то ездят, ты знаешь, а бывает, что родителям не надо никуда ездить – как у наших крестьян, которых ты сейчас видел… Понимаешь, у всех по-разному бывает.
Лев несколько раз послушно кивнул головой, делая вид, что все понимает – он почувствовал, что бабушка расстроилась из-за его вопроса, и не хотел беспокоить ее еще сильнее. Хотя на самом деле мальчик понял только одну вещь: его семья была какой-то неправильной, не такой, как все остальные. Во всех других семьях мамы и папы жили дома и никуда не уезжали, он почему-то теперь был уверен, что точно так же живут и все остальные. И не только в деревне, где они с бабушкой побывали, а вообще везде, во всех других деревнях и поселках, расположенных поблизости, и в городах, о которых рассказывала бабушка, и в далеких странах, где бывал отец… Все остальные дети жили вместе с родителями, и только он, Лева, почему-то жил отдельно от них. Но узнать у бабушки, почему так происходит, было невозможно: мальчик понимал, что по каким-то неведомым для него причинам спрашивать ее об этом нельзя. Удержаться от этого поначалу было трудно, но постепенно Лева привык.
Теперь он о родителях думал только про себя и ждал их. Но они приезжали к ним с бабушкой все реже и проводили с ними все меньше времени. Лева, впрочем, научился не слишком сильно грустить по этому поводу: став постарше, мальчик сообразил, что, когда вырастет, ему можно будет в одиночку ездить по разным городам и странам, и он сможет сам бывать у отца и матери в гостях. Надо было просто дождаться, когда он вырастет. И Лева ждал, не замечая, что чем дальше, тем меньше ему хочется их снова увидеть…