Академик Владимир Евгеньевич Соколов. Жизнь и научная деятельность в очерках и воспоминаниях
Шрифт:
Позже за организацию и развитие биосферных заповедников и исследования на их базе Владимир Евгеньевич был удостоен престижной международной премии им. Карпинского.
Владимир Евгеньевич упорно «пробивал» первую экологическую программу в нашей стране, он вовлек и меня в эту работу, и мы вместе убедили в необходимости такой программы не только научную общественность, но и ЦК КПСС (и это нужно было в то время). Именно эта программа предусматривала не только систему биологических, санитарно-гигиенических, но и геофизических исследований и измерений, принятие ряда мер по улучшению состояния природной среды в нашей стране. Эта программа была обсуждена и принята на совместном заседании Президиума Академии наук и ГКНТ (в здании Академии). Позже создавались различные программы (или фрагменты программ) этого же толка, но та программа была первой.
Очень колоритной была работа Владимира Евгеньевича Соколова в смешанной советско-американской комиссии по охране окружающей природной среды.
Мне довелось быть длительное время сопредседателем этой комиссии, а от Академии наук в работе этой комиссии участвовали академики В. Е. Соколов, И. П. Герасимов, Н. П. Дубинин и другие ученые.
В. Е. Соколов с большим интересом окунулся в эту работу – она сочетала в себе солидный интеллектуальный труд (участие с докладами в совместных симпозиумах, конференциях, в которых принимали участие ведущие ученые США), а с другой стороны – своего рода работу в экспедициях (совместные поездки по нашим странам – промышленным городам и нетронутым природным пространствам). Американские ученые (и не только американские) очень высоко ценили Владимира Евгеньевича.
Мы встречались на Байкале и на Гавайях, в Калифорнии, Таджикистане, Туркмении и Якутске, мы исколесили 25 штатов Америки. И везде Владимир Евгеньевич оставался и восторженным, и вдумчивым ученым, который всегда предпочитал экспедиционные работы работе в лабораториях (вспомните его экспедиции в пустынную Монголию, Перу, высокогорную Боливию и другие страны).
Владимир Евгеньевич внес исключительный вклад в науки об окружающей среде. Он возглавлял огромный академический институт и создал пусть небольшую, но очень любящую его семью. Он вместе с женой Светланой Михайловной не только растил дочь и внука, но и держал у себя прекрасных собак лаек, которых, конечно, считал членами своей семьи.
Являясь соседями по дому, мы частенько вместе гуляли с собаками и, конечно, я навсегда запомнил фигуру Владимира Евгеньевича с могучей лайкой, которая прожила у него 19 лет.
Многое можно (и хотелось бы) написать о Владимире Евгеньевиче, о его самобытности, увлечениях, о научных достижениях… Но эта книга – лишь сборник кратких воспоминаний.
И я хочу закончить свой рассказ описанием курьезного случая, который отвечает на вопрос – как же Владимир Евгеньевич сдавал экзамен по экологии?
В конце сентября 1975 г. мы вместе с большой делегацией возвращались из США домой. По согласованию с американской стороной трое из нас: Владимир Евгеньевич, я и мой помощник должны были задержаться и посетить уникальный заповедник в штате Флорида – заповедник Эверглейдс (мангровые заросли, аллигаторы и пеликаны, в береговых водах кораллы и акулы и т. д.).
Посол СССР в США Анатолий Федорович Добрынин очень заинтересовался нашей поездкой во Флориду (Да ведь я же там не был!) и в тот же день согласовал с помощником президента США по национальной безопасности возможность своего участия в поездке. Американцы, правда, пытались отговорить посла: – «ведь заказали всего три места на самолете, по дороге малоудобная ночевка в мотеле и т. д.»
Однако посол был непреклонен. Мой помощник полетел в Москву, а Анатолий Федорович занял его место в нашей маленькой команде.
По дороге уютно переночевали в мотеле, выпили на ночь оставшуюся еще небольшую толику водки.
И вот самолет приземлился в Майами – знаменитой столице штата Флорида. О штат Флорида! О Майами! Там люди совсем не те, что в других местах.
Нас встречал губернатор штата с сияющей свитой. Одеты они были совсем не так, как важные персоны, например, в Вашингтоне: там на персонах просто строгая темная одежда. Здесь же губернатор и вся толпа были разодеты в экзотические белые наряды.
Началась встреча. Представьте себе: по трапу самолета, грохоча обувью, спускаются посол Анатолий Добрынин (массивный и огромного роста), за ним мы с Владимиром Евгеньевичем (массивные и очень высокого роста). Произносились речи. Главное из речи губернатора: «Я приветствую храброго русского посла, который набрался смелости прилететь в наш штат в сопровождении всего двух телохранителей». Тут и начался экзамен.
Встречающие, конечно, теоретически знали, что с послом летят двое известных советских ученых, но во Флориде все организовано по-своему. Несколько шустрых молодых низкорослых человечков буквально прилипли к Владимиру Евгеньевичу и начали засыпать его вопросами из сферы экологии. Они явно были не из разряда ученых, но именно так они думали о Владимире Евгеньевиче.
После нескольких «ответных» вопросов молодые люди сникли и, наверное, решили, что советская охрана лучше разбирается в экологии. Владимир Евгеньевич мне потом рассказал, какие несуразности несли эти люди. Позже, как-то на приеме в нашем посольстве в Вашингтоне я привел этим рассказом в дикий восторг руководителей «всезнающего» американского ведомства.
А наш визит во Флориду дальше проходил очень гладко, нас явно зауважали, а на прощание подарили Владимиру Евгеньевичу две огромные и тяжелые клетки-ловушки для ловли гигантских раков (лобстеров). Поэтому Владимир Евгеньевич возвращался в Москву как из дальней экспедиции – с двумя рюкзаками с экзотическим (и вряд ли нужным у нас в стране, кроме как для любознательного великого ученого)грузом.
Э. И. Воробьева. Экспедиция во Вьетнам
Уже не один год прошел, как не стало Владимира Евгеньевича, но в это как-то не верится, может быть, потому, что он продолжает быть в наших сердцах, делах и воспоминаниях, а может быть, еще и потому, что сам он очень любил жизнь и ее трудно представить без него. Кажется, вот распахнется дверь и он войдет со словами: «Вот он я, как вы тут?» И видится он бодрым, веселым, загорелым, со смешинкой в глазах, каким мы привыкли встречать его после возвращения из очередной экспедиции, где черпал он силу и энергию для рутинной, но необходимой работы.
По-видимому, именно в экспедициях, которых было немало за его плечами, он жил и работал наиболее плодотворно. Только в тесном единении с природой он мог утолить свою неиссякаемую жажду познания неведомого и нового, что дарил ему окружающий мир. Владимир Евгеньевич жадно впитывал в себя эти дары природы и был непомерно счастлив даже самым маленьким открытиям. Наблюдая его в экспедиции во Вьетнаме в 1979 г., я поражалась его перевоплощениям, когда он буквально как ребенок, радовался и восхищался шерстью животных и перьями птиц, оставленными на кустах, или их следами и экскрементами на дорожках. Он упоенно докладывал о своих находках в диктофон, с которого потом Алла Владиславовна печатала новые страницы его книг.