Академия егерей
Шрифт:
Вечером я читал книги, пока не засыпал. Даже мой огонь тлел очень слабо. Но как бы я ни фыркал, какую бы радость ни испытывал, проснувшись на целой постели, на простыне понемногу добавлялось коричневых прожженных пятен.
Синеглазку я встретил в первый же день и почувствовал странное беспокойство. На лице у нее были пятна, то ли ожог, то ли укус. Да и сама она выглядело потерянно и с какой-то грустью пила компот на ужин. Наверное, что-то произошло в лаборатории. Странные отметины еще раз подтверждали, что алхимия до добра не доводит! Подходить я к синеглазке не стал, но посочувствовал взглядом. Правда, когда она это заметила, то выражение ее лица изменилось — стало более закрытым и язвительным.
Ну что за женщина?!
Я покачал головой и отвернулся. И как к ней подступиться?
В следующие дни синеглазка не избегала меня, мы сталкивались взглядами в столовой, иногда во дворе. Она же порой внимательно следила за тренировками курсантов, прислонившись к стене левого корпуса. Я уже знал, что на первом этаже расположена алхимическая лаборатория и поэтому синеглазка так часто там мелькает, а не на третьем — где все учебные классы. К третьему дню я заметил, что изредка, поймав на себе ее взгляд, распрямлял плечи и напрягал мускулы рук. И ведь головой понимал, что поступал так же, как старшекурсники показушничают перед девчонками из столовой, но ничего поделать не мог. Точнее, не хотел.
Подойти же напрямую к синеглазке-алхимику времени у меня просто не было. Забежать в лабораторию на пару минут я мог еще, но чувствовал, что времени на разговор понадобится больше, гораздо больше. Поэтому мне оставалось только, как бы невзначай, переглядываться с ней и ловить удивленные, заинтересованные и откровенно ощупывающие меня взгляды. Было приятно. Курсантов шрамы не смущали, но я-то прекрасно понимал, что вряд ли какая женщина всерьез будет заглядываться на меня. Шрамы отталкивали.
Хотя нет, была одна синеглазка. Но в этом случае не я сам был объектом ее увлечения, а именно что — мои шрамы и странный огонь. И вроде бы наши интересы совпадали — узнать об огне больше, но найти точку соприкосновения все не получалось.
Еще и директор явился на тренировку сегодня утром, посмотрел, как я валяю очередного курсанта, и довольно заулыбался. Разве что руки не потер от удовольствия. За бесценок приобрести отличного помощника инструктора! Но отличным я себя считал до занятия у младшекурсников. Мастер Рольф, конечно же, не мог меня обо всем предупредить! Зачем? Так что я до сих пор на него злился. Хотя и понимал тоже — не вина мастера, что помощник ему достался не совсем обученный.
Если кадеты старшего курса ко мне подходили поодиночке, со средним я бегал, повторял упражнения и изучал удары, то младший курс бросился на меня скопом. Оказывается такая у них игра — «повали на песок инструктора». Защищаться я мог, но так, чтобы никого не ранить, а дури у тринадцатилетних подростков немало. Я мягко раскидал первую волну, кое-как увернулся от второй, вырвался из рук третьей и даже сбросил особо рьяных в кучу. И тут чья-то тяжеленная голова протаранила меня в живот, чьи-то ноги подставили мне подножку — и я рухнул сверху на детей. И, конечно, чей-то локоть ткнулся мне в лицо.
Ну как так?!
— Аха-ха, кракен тебя задери, вот это фингалище будет!
Подростки вопили и смеялись, дрыгали ногами, цеплялись за меня руками. Почувствовали, скорее всего, волю, что никто их наказывать не будет, не в эту секунду точно. Мастер Рольф тоже хохотал, он-то меня специально не предупредил, как занятие проходить будет. А я в изодранной рубахе с всклокоченными волосами направился к инструктору, чтобы высказать все и даже больше. Но колокол мне помешал. Занятие прошло, а я даже не заметил, куда делось столько времени.
— Ты, это, сходи-то к лекарю, пусть он тебе лицо поправит, — пофыркал мастер Рольф. — Ну или надо бы второй, чтобы ровненько было! Могу подмочь.
— Дурное дело нехитрое, — качнул головой я, отпрыгивая от шутливо замахнувшегося инструктора. И повезло же с начальством, как бы ни умереть от такого везения!
В кабинете лекаря я был впервые, директор все требовал зайти сюда и завести карточку, но времени у меня не было. Пахло внутри неприятно: какими-то зельями и болезнью. Запах ненавязчивый, но после свежего пусть и болотного воздуха я успел его ощутить. Помещение было неприветливое и даже прохладное. В Академии топили, и лето было не особо холодным, но на первых этажах от влажности спрятаться было нелегко. Оттого жили и учились здесь на третьем и втором этажах — от земли подальше.
Лекарь появился внезапно, просто выплыл как клочок серого облака из-за какого-то закутка. Я на мгновение подумал, что это кусок ткани, пока тот не пошевелился, и посреди серого цвета мне не удалось распознать чуть более светлое, но все равно землистое лицо. Милосердная Дис, он вообще кого-то лечить способен? После лечебницы в Мирийке с дружелюбными свойскими лекарями и энергичными помощниками, я ожидал более приятного человека. Но, увы!
— Лойи, — буркнул свое имя господин серость и скользнул ко мне. Его движения были ломкими и неправильными, будто он испытывает боль. Свет в комнате не давал мне толком рассмотреть детали, но я был уверен, что под глазами у Лойи неприятные круги. А уж когда в широких рукавах слишком большой мантии мелькнули повязки с неприятными пятнами — левая рука оказалась перевязана, то тут и гадать было нечего: лекарю самому нужно было лечение!
— Синяк. Примочка. Принесу. Зеркало возьми. Иди туда, — прошелестел он и испарился в тенях.
Я совершенно растерялся: как гран Дари мог позволить работать больному с детьми? И странно, что никто из других преподавателей Академии не пожаловался. Обдумывая эту мысль, я зашел в соседнее помещение — более светлое, больше похожее на лечебницу, а не на склеп. У стен стояли кровати, постельное белье было свежим и нетронутым. Я нашел взглядом стулья и сел на один из них. Все равно здесь на пару минут, не хотелось пачкать белье, меня все-таки по песку валяли. Ноги немного гудели, чуть ли не словами благодаря меня за передышку, все-таки давно у меня не было столько физической нагрузки. Я расслабленно откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Что-то нужно делать с занятостью! Вот съезжу в поместье, вернусь и постараюсь все спланировать, иначе я закончусь раньше, чем закончу Академию егерей.
— А ты тоже заболел? — тонкий голосок вернул меня в реальность. Я удивленно покосился влево и увидел, что одна из коек все-таки не занята. Просто ребенок был таким мелким и худеньким, что его толком и не видно было под пышным одеялом.
— Нет, всего лишь синяк, — показал я пальцем на свою травму.
— А-а-а, — будто бы обиженно протянул ребенок. Из-за тоненького голоса я не мог сказать точно мальчик это или девочка, из-под одеяла торчала только голова, а волосы были коротко стриженные. Я внимательно смотрел, как выползает из укрытия тоненькая почти прозрачная ручка и подпирает острый худой подбородок. Дис в помощь, но таких худеньких детей я даже среди бродяжек не видел! А ребенок вздохнул: — Значит, ты тоже скоро уйдешь…