Академия
Шрифт:
Но к счастью, матушка сейчас была далеко, и Варфоломей беспечно катил в своей видавшей виды «копейке» по заснеженной дороге, к загородному озеру, где по его предположениям целые стаи рыбин, больших и маленьких, с нетерпением ожидали, когда он наконец-то соизволит вытащить их из-подо льда, на свет божий.
Впрочем, он вовсе не торопился. Наоборот, он даже старался растянуть, продлить эти мгновения, поскольку по опыту уже знал, что именно предвкушение рыбалки нередко доставляет гораздо больше удовольствия, чем
Заснеженные сосны и ели по краям дороги стояли строгие, словно бы насупленные, но, завидев Варфоломея в его «копейке» они, казалось, светлели и ободряюще шевелили ветвями: «Ну, сегодня, друг, тебя ждет большая удача! Поймаешь столько, сколько тебе и не снилось!» Варфоломей только с лукавым добродушием усмехался им в ответ: «Погодите, погодите, не торопитесь. А то еще сглазите».
Очень скоро выяснилось, что он как в воду глядел. Рыбалка не заладилась с самого начала. За час Варфоломей сумел вытащить всего лишь пяток каких-то жалких окунишек. К тому же он уже начал замерзать, казалось, еще немного и он просто-напросто задеревенеет, сидя на своем ящике.
Как ни странно, других любителей зимнего лова на озере почти не наблюдалось, лишь невдалеке маячили две-три одинокие фигуры. Это обстоятельство радовало Варфоломея: чем меньше конкуренции, тем лучше, вся рыба его будет. Он еще не терял надежды. К тому же зимнее солнышко начало постепенно пригревать, как положено, и веселить душу: сначала оно как бы нехотя выпустило несколько своих лучей из-за туч, а потом стало разгораться и разгораться все больше, пока не залило все заснеженное озеро своим искристым светом.
«Господи, хорошо-то как! – умилился Варфоломей, все еще поеживаясь от морозца. – Да бог с ней, с рыбой! Только ради того, чтобы увидеть всю эту красоту – и заснеженный лес, и это утреннее солнце, и сверкающий снег, чтобы вслушаться в эту совершенно особую, словно бы священную тишину, чтобы вдохнуть в легкие этот бодрящий морозный воздух – только ради всего этого стоило сюда приехать! Там, в городе, вроде бы даже и забываешь, что еще существует на земле такая красота, такая первозданная природа… А как увидишь все это своими глазами, сразу пронзит тебя чувство: так ли мы живем, как надо, так ли?»
На берегу озера виднелись осыпанные снегом игривые елочки, похожие на юных девушек в больших белых шапках. А возвышавшиеся рядом с ними могучие сосны были подобны суровым стражникам.
В такое утро невольно начинает казаться, что и в твоей жизни должны воцариться красота и гармония, что жизнь твоя будет продолжаться вечно и ее никогда не омрачат ни беды, ни болезни…
«Ого! А вот, кстати, и клюет!» – Варфоломей резко подсек свою добычу, и душа его просто зашлась в восторге от предчувствия удачи. Леска напряглась как струна.
«Значит, большая рыба попалась! – ликующе подумал Варфоломей. – Может, налим?» Поймать большого налима было его давней мечтой.
Покрепче упираясь ногами в лед, он стал осторожно тянуть на себя древко удочки. Но оно не поддавалось.
«Во, черт! Ну и рыбина! Но мы еще посмотрим, кто кого!» – в азарте мысленно приговаривал Варфоломей.
Он так и этак пытался вытащить свою добычу, но ничего не получалось.
«Играешь? – продолжал мысленно разговаривать Варфоломей. – Ну, давай, играй, играй. Все рано никуда не денешься, моя будешь!»
Все его помыслы и силы были сейчас сосредоточены на одном: лишь бы не упустить столь шикарную добычу. Он снова и снова тянул удочку, но леска только еще больше напрягалась, грозя лопнуть под какой-то прямо-таки неимоверной тяжестью.
«Главное – не спешить, – говорил сам себе Варфоломей. – Главное – не спешить!»
Удочка между тем никак не хотела слушаться хозяина. Более того – казалось, еще немного и неведомая сила вырвет ее из рук Варфоломея.
«Ну знаешь ли, – пробурчал он, уже раздражаясь, – так мы не договаривались!»
А, была не была! Он поднатужился и рванул что было сил удочку на себя. Но тут ноги его заскользили по льду к краю лунки, лед внезапно обломился, и Варфоломей, еще не успев ничего сообразить, рухнул вслед за удочкой в ледяное крошево.
«О, боже!» – единственное, что он успел то ли подумать, то ли проговорить, и тут же вода, темная ледяная вода сомкнулась над ним.
Тяжелая, набухающая одежда тянула его вниз, но он еще пытался барахтаться.
«Господи, неужели конец? Но я не могу… я не должен, не должен умереть…»
«Не должен… не должен… не должен…» – словно эхо прозвучал в его меркнущем сознании чей-то голос.
Он ударился головой об лед, вокруг была черная, непроходимая тьма, легкие, казалось, уже готовы были разорваться от недостатка воздуха.
«Плыви, плыви, внучок… К свету плыви…» – слышал он чей-то словно бы потусторонний голос.
И в следующее мгновение в кромешной тьме вдруг возникла полоска света. Уже теряя сознание, Варфоломей из последних сил рванулся к ней. И неожиданно выскочил на поверхность озера. Рядом, к его счастью, была еще одна лунка, через нее и проникал свет, оказавшийся спасительным для Варфоломея.
Ломая ногти, раздирая в кровь задубевшие руки, Варфоломей пытался выкарабкаться на лед. Наконец ему это удалось.
«Я еще не умер! Я еще не умер! – твердил он сам себе. – Я жив, вот я уже ползу по льду… Как это… как это надо молить о спасении?.. – судорожно думал он. – Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя твое, да приидет царствие … как это… Господи, как это говорится? Хлеб наш насущный даждь нам днесь… Если я только спасусь, если жив останусь, лоб расшибу в церкви! Хлеб наш насущный даждь нам днесь…»